Не успел лучник выйти, как в зал впустили молодого человека. Черты его лица не отличались особой правильностью, но в тоже время были приятны, несмотря на грязь и следы истощения. Его гордая и решительная поза говорила сама за себя, да и на лице не было ни капли страха. Уж что-что, а я уже научился различать у людей все оттенки страха. Хоть диссертацию пиши на эту тему!

– С кем, позвольте узнать, имею честь беседовать? – вежливо спросил я у него.

– Маркиз Антуан де Сен-Пари.

– Ух, ты! – чисто случайно вырвалось у меня.

– Это насмешка или удивление?

Не объяснять же мне маркизу, что у него прямо-таки киношное имя. Там сплошь фигурируют одни маркизы и графы с такими же звучными и приятными для слуха именами.

– Удивление, господин маркиз. Одно только удивление.

– Разрешите мне, в свою очередь, узнать ваше имя?

– Томас Фовершэм, эсквайр, сын барона Джона Фовершэма.

– Хм! Судя по высказываниям, только что выскочившего из этого зала шевалье де Ге, тут собралась кучка низкородных ублюдков, которые смеются над честью и дворянским достоинством, при этом получая удовольствие, втаптывая в грязь благородное имя. Надеюсь, это не так, сэр?

Глухое ворчание и еле слышные проклятия стали ему ответом со стороны моей свиты. Я же хранил молчание, с интересом рассматривая этого довольного молодого человека, обладающего столь сильной волей, отменным хладнокровием и изысканной речью.

– Это вам решать, господин маркиз. Ведь не я к вам пришел, а вы ко мне. Изложите свое дело.

– Я пока сомневаюсь, стоит ли мне говорить с вами об этом.

– В таком случае, я вас не задерживаю.

– Гм! Не в моем положении можно привередничать, но и поступаться дворянской честью не след… – он говорил так, словно высказывал свои мысли вслух, одновременно выжидающе глядя на меня. – Я в затруднении…

– Послушайте, маркиз, я человек прямой и не привык к дворцовому этикету! Говорите, что вам от меня надо или уходите!

– Не смейте повышать на меня голос!! Я вам не простолюдин!! Не забывайтесь!

В его состоянии его резкий, повелительный окрик, мог скорее позабавить, чем испугать и маркиз, похоже, понял это быстрее других. Некоторое время он молчал, очевидно, раздумывая о том, как вести себя дальше, но потом сказал:

– Извините, сэр. Нервы. Тюрьма эта… Надеюсь, вы меня понимаете. К тому же дело, с которым я хочу к вам обратиться, касается не только меня.

– Хотите, угадаю, что вам нужно?!

– Гм! Ваши слова кажутся мне странными, сэр. Как и ваша речь. И все же, я с интересом жду, что вы мне сейчас скажите.

– Вам нужен конь, доспехи и оружие. Все это вам нужно для того, чтобы сразить негодяя, укравшего вашу прекрасную даму. Я угадал, господин маркиз?

– Гм… Почти так. В какой-то мере я удивлен. Но догадаться, впрочем, было не так сложно, сэр. Так что вы…

– Кстати, а за вас можно получить выкуп?

– Я… Не понимаю вас. Вы хотите снова заключить меня в тюрьму, чтобы получить выкуп?!

– Нет.

– Почему вы тогда об этом спрашиваете?

– Просто интересно. Только и всего!

– Если вы мне дадите коня, доспехи и оружие и возможность ускакать прямо сегодня, я обещаю вам прислать три тысячи крон, не позже, чем через две недели!

– Послушайте, а вы на себя в зеркало не хотите посмотреть? Ввалившиеся глаза и щеки. Лицо бледное. Да вы рухнете с коня, не проскакав и мили! Да что там миля, вы просто рухнете под тяжестью доспехов, стоит на вас их надеть!

– Ваши слова похожи на издевательство, сэр. Надеюсь, это не так?

– Конечно, нет. Просто посмотрите на себя со стороны!

Тот сердито нахмурился, потом с минуту стоял в раздумье, после чего его лоб разгладился и он сказал:

– Да. Есть правда в ваших словах, но пока не сломлен дух – человек живет, борется и надеется!

– Слова не мальчика, но мужа! Вы сами выберете себе коня, доспехи и оружие. Никто вам в этом не будет препятствовать! Дик! – я обратился к лучнику, стоящему у двери. – Сопроводи господина маркиза! Пусть ему дадут все, что ему надо! Единственная просьба, господин маркиз! Перед отъездом зайдите ко мне!

– Вы благородный человек, Томас Фовершэм. Спасибо вам! Я не люблю долгов, а одолжения принимаю только от своих друзей, так что ждите свои три тысячи крон.

Только маркиз вышел, как в зал трое лучников ввели около десятка бывших графских узников. Изможденные лица, потухшие глаза, ребра, обтянутые кожей, торчащие из прорех серых дерюг, гноящиеся раны – все это выглядело настолько ужасно и вместе с тем отвратительно, что я даже на какое-то мгновение отвел глаза. Не успел поднять, как ко мне подошел один из сопровождающих их лучников, здоровый малый по кличке Дубок, и сказал:

– Ваша милость, там, во дворе лежат еще шесть человек. Еле живые. Вы будете с ними беседовать?

– Нет, парень. С ними пусть Господь Бог разговаривает, а мне бы с этими разобраться.

– Но и с этими вы не больно поговорите, сэр. Вот эти трое совсем ума лишились, – он показал пальцем поочередно на каждого из трех человек, стоящих, неподвижно, позади всех бывших пленников. – Пока их подталкиваешь, идут, а перестаешь – останавливаются и стоят неподвижно. Часами стоят и куда-то неподвижным взглядом смотрят. Заглянешь такому в глаза, а они – пустые. И ничего не говорят. «Вот проблема. И что делать?!».

– Выведи их во двор. Потом решим, что с ними делать. А что остальные? Неожиданно в наш разговор встрял Джеффри:

– Господин, разрешите мне сказать?! – я удивленно на него покосился. То стоял, молчал, а теперь вот решил высказаться.

– Говори. Тот приблизился на шаг и тихонько сказал:

– Вон тот, слева, худой как скелет. Одет в рваную расу. Это Арно де Фосс. Хороший воин и человек.

– Я его должен знать? – прошептал я ему в ответ.

– Нет, но он хорошо знает вашего отца. И я его знал. Да и вчера мы с ним говорили.

– И что?

– Вы могли бы оставить на него свой замок.

– Оставить? Мой замок? Почему ему? Давай я тебе его лучше подарю!

– Шутки изволите шутить, ваша милость.

– Тогда поясни, что ты хочешь мне этим сказать.

– Он очень набожный и честный человек. Около шести или семи лет тому назад его замок был взят штурмом и сожжен. Жена и дети погибли. Его, всего израненного, бросили на корм воронам. Но случилось чудо – он выжил. Монахи, проходившие мимо, нашли его и выходили. Там, в монастыре, находясь между жизнью и смертью, он дал клятву, что посвятит жизнь добру.

– Так он монах?

– Нет, но дал обет: кто убьет его злейшего врага – тому он станет рабом до конца жизни.

– Офигеть! Сейчас ты мне скажешь, что враг его злейший – граф де Брассье, а я – тот человек, который его убил. Да? Ну, скажи? Скажи! Не стесняйся!

– Вы все уже сами сказали, ваша милость.

– Уф! Хорошо. Пойди и пригласи его подойти ко мне.

Наш разговор был коротким и деловым. Бывший рыцарь, к моему удивлению, проявил в нашей беседе ясный ум, несмотря на то, что провел в подземелье замка около полугода. А когда я предложил ему должность управляющего замком и всеми владениями, он, немного подумав, с чинным достоинством принял ее, дав мне клятву верности. Судя по его глазам, полным какой-то детской преданности, я, похоже, обрел еще одного верного слугу, наподобие Джеффри. Отпустив его, я отправил вместе с ним Сэма Уилкинса, который должен был отдать приказ своим людям не чинить препятствий Арно де Фоссу в осмотре замка. После ухода рыцаря я неожиданно почувствовал, как устал.

«Блин! Я же погулять вышел. Подышать свежим воздухом, а эти уроды работать меня заставили! Сами не могли со всем разобраться!».

При этом я прекрасно понимал, что не прав и разрешить такие вопросы помимо меня в моем замке не мог, но как-то, же мне надо было выпустить пар. Несколько минут смотрел злым взглядом на оставшихся пятерых бывших пленников и думал:

«Послать их всех, что ли?! Чего на них время тратить?! К тому же если и соврут, все равно проверить их у меня нет никакой возможности! Пошли они…! Стоп! Я же забыл спросить о замке Ла-Бонапьер!».