Сэм взял платок и сухо поблагодарил товарищей. Они постояли в нерешительности, потом вышли.
Через полчаса вышел Сэм и увидел их у дверей харчевни.
Джинджер спросил его, не хочет ли он прогуляться.
— Гулять? Нет! Я пойду спать. Я провел эту ночь скверно, не так, как другие.
Сэм вернулся домой и завалился спать. В час дня Джинджер начал трясти его за плечо.
— Что случилось? Что тебе надо?
— Это… как его… время обедать. Я думал, что ты… проспишь обед.
— Оставь меня в покое, — огрызнулся Сэм, закутываясь в одеяло, — я не буду обедать. Ступай обедай, если хочешь.
Сэм лежал еще полчаса с закрытыми глазами, слушая, как Питер и Джинджер жаловались друг другу на голод.
Потом встал и взял шляпу.
— Пойду обедать, — и выразительно добавил: — Имейте в виду, что платок я взял.
Сэм пошел в харчевню, ел яичницу и борщ, пил пиво и ждал Питера с Джинджером, но они не пришли. На улице они вынырнули из-за угла, но Сэм сделал вид, что не заметил их, и медленно пошел по Майль-Энд-Род.
Они плелись за ним в десяти шагах до конца улицы. Сэм вскочил в омнибус, поехал обратно, слез у харчевни, закурил и стал поджидать друзей. Наконец, они пришли, хромая от усталости.
— Где вы были? — спросил он.
— Мы… того… прогуливались, — отдуваясь, сказал Джинджер.
— Чтобы немного… заглушить голод, — подхватил Питер.
Сэм строго посмотрел на них и приказал следовать за ним.
Зайдя в бар, он спросил кружку пива.
— Дайте этим двум беднягам краюшку хлеба с сыром и две кружки пива, — сказал он прислуживающей девушке.
Джинджер и Питер переглянулись, но не сказали ни слова: они были слишком голодны.
— Лопайте, несчастные, — сказал Сэм с масленой улыбкой. — Я не могу видеть голодных людей, — сказал он девушке и звякнул золотой монетой о прилавок.
Девушка, хорошенькая брюнетка с кольцами на пальцах, похвалила Сэма за его доброту. Сэм беседовал с ней о несчастных бродягах, а Питер с Джинджером ели молча. Сэм покуривал и искоса посматривал на них, а когда они кончили, велел подать им горячих рубцов и отошел в сторону.
Справившись с рубцами, Джинджер побежал за ним и, преодолев свою гордость, попросил денег взаймы.
— Ты же знаешь прекрасно, что получишь их обратно.
— Не знаю, — возразил Сэм, — и удивляюсь тебе. Каждый ребенок может тебя ограбить. Я человек небогатый и не могу содержать целую команду матросов. Не успеешь дать тебе денег, как их у тебя снова сопрут. Пожалуйста, не просите у меня больше денег и не шляйтесь за мною, как стая кошек за продавцом печенки. Я буду пить чай в кофейне Брауна и, если вы оба будете там в пять часов, я посмотрю, что можно для вас сделать.
Питер и Джинджер были у Брауна без четверти пять, а в десять минут седьмого вошел Сэм с сигарой и заявил, что готов забыть прошлое, усадил их и заплатил за чай. Он сказал мистеру Брауну и кельнерше, что платит за них, и так громогласно возгласил об этом на всю кофейню, что Джинджер лишь с громадным трудом удержался от хорошего удара тарелкой по сияющей физиономии Сэма.
Сэм ушел один, а они без гроша в кармане попробовали погулять, но скоро свернули к дому, разделись и спали до полуночи, когда пришел Сэм и разбудил их, чтобы рассказать подробно о программе мюзик-холла где он провел вечер. Сэм рассказывал до половины второго, и Питер дважды больно ущипнул Джинджера, который непочтительно засыпал.
Утром Джинджер заявил, что они пойдут наниматься на корабль, но Сэм и слышать не хотел об этом. Вообще тон у него стал невозможный. Он заявил, что сам скажет им, когда нужно идти, а если они не послушаются, то он перестанет им давать денег взаймы.
Он таскал их повсюду, кормил и поил и рассказывал всем, что из жалости содержит двух товарищей, делал им замечания, запретил Питеру чавкать, Джинджеру — сморкаться мимо платка, и все восхваляли его доброту и товарищеские чувства.
Так продолжалось с неделю. Сэм купался в лучах славы и впервые чувствовал себя фил… фил… как его там… физантропом, что ли?
А они в первый раз в жизни стали скорбно высчитывать, сколько еще времени осталось до ухода судна.
Однажды ночью они возвращались из кино. Вдруг Джинджер издал воинственный клич, бросился в переулок, нагнал какого-то человека, оглушил его ударом кулака и сел на него верхом.
— Эй, Джинджер, — крикнул Сэм, — что случилось? Что ты там делаешь?
— Это он, наш жилец, — ревел Джинджер.
Питер завыл и бросился к нему.
— Глупости, — сказал Сэм, бледнея. — Ты просто пьян, Джинджер! Вот и пои тебя после этого…
— Это он, я не ошибся! Я узнаю его богомерзкую рожу среди тысячи!
— Брось его сейчас же! — приказал Сэм, но в голосе его не чувствовалось прежней уверенности. — Живо! Ты слышишь?
— Позови полисмена, Питер! — сказал Джинджер.
— Отпусти его сейчас же! — топнул ногой Сэм. — Ты хочешь, чтобы тебя оштрафовали за драку? Ты хочешь оторвать беднягу от жены и детей, которые, может быть, голодны…
— Зови полисмена, Питер!
— Не делайте этого, — завопил вор, — вы же получили обратно свои деньги. Какой же вам толк губить меня?
— Получили обратно? — крикнул яростно Джинджер, встряхивая вора. — Не шути с матросом, негодяй, а не то от тебя останется одно мокрое место,
— Но он же отобрал их от меня, — хрипел вор, указывая на Сэма. — Он поймал меня и взял деньги обратно и ваши часы тоже.
— Что-о?
Питер и Джинджер переглянулись.
— Вот провалиться мне на этом месте! — клялся вор. — Выверните его карманы и увидите. Эй, ты куда, дядя?
Джинджер повернулся в тот момент, когда Сэм исчезал за углом. Он ударил на прощанье вора и вместе с Питером бросился за Сэмом.
— Маленькая шутка… товарищи… — бормотал схваченный Сэм. — Я… это… только-что хотел вам все рассказать… Не так крепко, Джинджер… я уже не молод, у меня хрупкие кости…
Джинджер молча схватил Сэма за шиворот. Питер схватил за шиворот жильца и они торжественно направились домой. Войдя в комнату, они обыскали Сэма и нашли в его поясе часы, 17 фунтов, пять шиллингов и немного меди.
— У каждого из нас было больше девяти фунтов, Сэм! Где остальные?
— Это все, — простонал Сэм, — больше ни гроша.
Он должен был раздеться до гола и вытрясти сапоги, прежде чем ему поверили. Джинджер взял часы и сказал Питеру:
— Семнадцать фунтов пополам будет восемь с половиной, пять шиллингов пополам — полкроны, половина четырех пенсов — два пенса. Получай свою долю.
— А я… как же я, дружище Дик? — ласково сказал Сэм. — Надо делить на три части.
— Три? Почему?
— Тут есть часть моих денег. Я же платил за вас десять дней подряд и…
— И мы тебе очень благодарны.
— Правильно, — поддержал Питер. — Очень благодарны. От всего сердца.
— Это была твоя добрая воля, — продолжал Джинджер. — Ты ведь добрый человек. Ты давал нам деньги? Нет? Чего ж тебе еще нужно? Ты получил свою порцию удовольствия. Теперь наш черед.
Джинджер открыл дверь и вышвырнул жильца. Потом обнял Питера и стал танцевать с ним вальс, а бедняга Сэм поспешил лечь в постель, чтобы не мешать веселиться богатым людям. Они танцевали с полчаса, потом сели на Питерову постель и стали говорить шепотом.
Сэм слышал, как Питер говорил:
— Три пенса на завтрак, семь на обед, три — на чай, пенс на пиво и пенс на курево. Сколько всего Джинджер?
— Ровно один шиллинг.
— Я думаю, что он не помрет с голода, Джинджер?
— Не помрет. Спокойной ночи, Питер!
— Приятных снов, Джинджер!
Усыновление
— Татуироваться надо с умом, — сказал ночной сторож. — Это ведь искусство, а не что-нибудь. Тут нельзя ошибаться: потом не поправишь. Я знал человека бездарного, который обязательно хотел научиться татуировке. Он разукрасил своими пробами всех юнг, но под старость мирно занялся вязанием чулков.