Оба мужчины с интересом наблюдали за хозяином. Тот закончил свои приготовления и стоял, мрачный и молчаливый, бессильно свесив руки.
— Позвольте, я спущусь вместо вас, сэр, — собрав всю свою смелость, обратился к нему Джордж. — Вы сегодня нездоровы. Простуда, наверное, или что другое… Да нечего и гадать, это у вас лихорадка. Здесь в округе многие болеют.
Несколько секунд Бенсон смотрел на него сердито, потом его пристальный взгляд смягчился.
— Не в этот раз, Джордж, — спокойно ответил он.
Он пропустил веревочную петлю под мышками, сел и перекинул ногу через край колодца.
— Как вы собираетесь сделать это, сэр? — спросил Джордж, крепко ухватив веревку и знаком приказав Бобу сделать то же самое.
— Я крикну вам, когда доберусь до воды, — сказал Бенсон.
— Очень хорошо, сэр, — ответили оба.
Он перекинул другую ногу через парапет и сидел неподвижно, повернувшись к ним спиной, опустив голову и глядя вниз. Это продолжалось так долго, что Джордж забеспокоился.
— С вами все в порядке, сэр? — спросил он.
— Да, — медленно сказал Бенсон. — Если я дерну за веревку, Джордж, сразу начинайте поднимать. Отпускайте!
Веревка скользила по их ладоням, постепенно разматываясь, пока невнятный окрик из темноты и слабый всплеск не сообщили им, что хозяин достиг поверхности воды. Они отпустили еще три ярда и стояли в ожидании, прислушиваясь.
— Он спустился под воду, — тихо сказал Боб.
Другой кивнул и, поплевав на руки, крепче перехватил веревку. Прошла минута. Мужчины стали обмениваться тревожными взглядами. Внезапно очень сильный рывок, сопровождаемый слабыми толчками, чуть не вырвал веревку у них из рук.
— Тяни! — крикнул Джордж, упираясь ногой и отчаянно дергая веревку. — Тяни же! Он застрял, он не двигается с места. Тяни!
Уступая их непомерным усилиям, веревка поднималась медленно, дюйм за дюймом, пока не послышался шумный всплеск. И в это самое время крик невыразимого ужаса донесся из колодца, усиленный эхом.
— Какая тяжесть! — задыхаясь, проговорил Боб. — Должно быть, он крепко застрял, или уж не знаю что. Держитесь, сэр, ради бога, держитесь!
Туго натянутая веревка ходила ходуном; что-то очень тяжелое на другом ее конце сопротивлялось подъему. Парни, еле дыша от напряжения, выбирали ее фут за футом.
— Порядок, сэр, — ободряюще произнес Джордж.
Он упирался одной ногой в стенку колодца и тянул изо всех сил. Долгий рывок, сильный рывок — и лицо мертвеца, с забитыми грязью глазницами и ноздрями, показалось над парапетом. Позади виднелось искаженное ужасом лицо хозяина. Но Джордж заметил его слишком поздно.
С испуганным криком он разжал ладони и отшатнулся. От неожиданности его напарник потерял равновесие, и веревка вырвалась у него из рук. Раздался громкий всплеск.
— Дурень ты! — пробормотал Боб и в панике бросился к колодцу.
— Беги! — крикнул Джордж. — Беги за другой веревкой!
Пока его товарищ со всех ног мчался к конюшням, призывая на помощь, он перегнулся через парапет и крикнул. Его голос эхом отозвался в глубине колодца — и больше ни единого звука.
Трое за столом
Я только что вернулся из Китая и решил поехать в деревню пожить у своего дяди. Но, приехав к нему, я нашел его дом заколоченным, и мне сказали, что вся семья уехала на юг Франции и должна вернуться через несколько дней. Я решил эти несколько дней пожить в гостинице.
Первый день я провел довольно хорошо, но к вечеру почувствовал такую тоску в старой, мрачной гостинице, где я оказался единственным посетителем, что на следующее утро решил на целый день отправиться на прогулку.
Я вышел из гостиницы в прекрасном настроении. День выдался ясный и морозный. Местность была ровная, с частыми перелесками; по дороге иногда попадались деревни.
Увидев, что зашел слишком далеко, я свернул на проселочную дорогу, собираясь пройти обратно другим путем. По обе стороны этой дороги отходили тропинки, но, когда я сворачивал на них, они приводили меня в открытые луга и болота. Тогда я решил положиться на небольшой компас, висевший у меня на часовой цепочке, и пошел домой напрямик, по лугам и болотам.
Когда я зашел далеко в болото, белый туман, висевший по краям канав, начал заволакивать все окружающее меня пространство. Но благодаря компасу я шел все вперед и вперед, спотыкаясь на кочках и попадая в замерзшие канавы. Вдруг быстро начало темнеть, и я должен был сознаться самому себе, что заблудился.
Компас был для меня теперь бесполезен. Я бесцельно шел, не зная куда, и изредка громко кричал, чтобы обратить на себя внимание случайного пастуха или фермера. Наконец, счастье улыбнулось мне: я почувствовал под ногами твердую почву. Это была дорога, и вскоре я услышал впереди себя чьи-то шаги.
Когда человек, который шел мне навстречу, поравнялся со мной, я увидел, что это был фермер. Он вывел меня на широкую дорогу и дал подробные указания, как дойти до ближайшей деревни, находившейся приблизительно в трех милях.
Я чувствовал себя настолько усталым, что три мили показались бы мне теперь за десять. Заметив в стороне от дороги слабый свет в окне какого-то дома, я указал на этот свет незнакомцу. Незнакомец слегка вздрогнул — так мне показалось — и с беспокойством огляделся вокруг.
— Я не советую вам ходить туда, — быстро сказал он.
— Почему? — спросил я.
— Та-м что-то есть… — нерешительно начал он. — Я не могу сказать, что именно, но в этом доме когда-то жил содержатель игорного притона, и с тех пор о нем идет дурная слава. Одни говорят, что около дома бродит помешанный; другие утверждают, что это не человек, а зверь. Но что бы там ни было, я советую вам подальше держаться от этого дома.
— В таком случае я пойду этой дорогой, — сказал я. — Покойной ночи!
Я направился по дороге, которую он мне указал. Но скоро эта дорога разделилась на три, и я не мог решить, которую из трех я должен выбрать. К тому же я порядочно замерз и чувствовал себя страшно усталым. И потому, хотя не без колебаний, я повернул обратно и направился к дому стоявшему в стороне от дороги.
В доме было темно и тихо. Я уже пожалел о своей храбрости, но делать было нечего. Я поднял палку и постучал ею в дверь.
Подождав минуты две, я постучал еще раз. Внезапно дверь распахнулась. Передо мной стояла высокая худая старуха со свечой в руке.
— Что вам надо? — спросила она грубым голосом.
— Я заблудился, — мягко сказал я, — и хочу просить вас показать мне дорогу на Ашвиль.
— Не знаю, — сказала старуха.
Она уже хотела захлопнуть дверь, как вдруг из комнаты вышел старик, высокого роста, широкоплечий, и подошел к нам.
— До Ашвиля отсюда пятнадцать миль, — сказал он.
— В таком случае вы, может быть, покажете мне дорогу в ближайшую деревню? Я буду вам очень благодарен, — сказал я.
Старик, не отвечая на мои слова, обменялся со старухой быстрым, почти незаметным взглядом. Она слегка покачала головой.
— Ближайшая деревня находится в трех милях отсюда, — сказал старик, поворачиваясь ко мне и явно стараясь смягчить грубый от природы голос, — но если вы не откажете мне в удовольствии познакомиться с вами, я могу предложить вам заночевать у нас.
Я не знал, как быть. Старик и старуха, действительно, показались мне очень странными.
— Вы очень любезны, — пробормотал я нерешительно, — но…
— Заходите, заходите. — перебил меня старик. — Закройте дверь, Эн.
Не успел я опомниться, как уже стоял в коридоре, а старуха, что-то бормоча себе под нос, захлопнула за мной дверь. С тревожным чувством на душе, что попал в ловушку, я последовал за стариком в комнату и, усевшись на предложенный мне стул, начал отогревать у камина озябшие руки.
— Скоро подадут обед, — сказал старик, пристально всматриваясь в меня. — Но извините меня… на минутку…