— Вы не могли бы, Билль, если бы это и не был бунт, — сказал опять Джо Смит.
Старший помощник, следует пояснить, был здоровый парень.
— Он ходит по городу, как будто вся Калькутта ему принадлежит, — вставил Тед Хилль. — Когда ему встречаются индусы, он бросается на них, как бешеный, и колотит их своими железными кулаками, хотя они обходят его за несколько шагов, чтобы дать дорогу.
— Почему они ему не ответят тем же? — сказал Билль. — Я бы это сделал на их месте.
Джо Смит усмехнулся:
— Отчего же вы этого не делаете? — спросил он.
— Потому что я ее индус, — ответил Билль.
— Ну, что же, — сказал Джо очень серьезно, — вымажьте чем-нибудь темным лицо, руки и ноги, наденьте тюрбан и лохмотья индуса, отправьтесь на берег и повстречайтесь с ним.
— Я пойду с вами, Билль, если вы решитесь на это, — произнес один из наших, по имени Боб Поллан.
Идея эта им понравилась. Они долго обсуждали ее, и затем Джо Смит, который, видимо, принял горячее участие в деле, отправился на берег и достал для них нужную одежду и тюрбаны.
Когда они примерили индусские лохмотья, возник вопрос, чем покраситься. Уголь слишком царапался, а мазаться чернилами Билль не хотел. Тогда Тед обжег пробку и начал мазать ею нос Биллю, прежде чем она остыла. Но Биллю это не понравилось.
— Послушайте, Билль, — сказал нам корабельный плотник, — вам ничем нельзя угодить. И я вам скажу прямо — вы увиливаете.
— Это наглая ложь, черт вас возьми! — ответил ему Билль запальчиво.
— Ладно. Если так, то у меня есть в одной жестянке подходящий материал, чтобы сделать из вас настоящего индуса, — сказал плотник, — и если вы заткнете свою скверную пасть, то я сам вас выкрашу.
Билль был даже польщен этим предложением, так как плотник выше простого матроса, каким был Билль. Плотник выкрасил его так, что он стал совершенным арапом, да еще отполированным. Затем Боб Поллан сел на табуретку, и плотник вымазал его краской из той же жестянки. Когда Билль и Боб надели тюрбаны, оба стали совершенно неузнаваемы.
— Немного стягивает лицо, — сказал Билль, раскрывая и закрывая рот.
— Это пройдет, — ответил плотник. — Вы не можете не ворчать, Билль.
— Смотрите же, вздуйте его хорошенько, Билль, — сказал Джо Смит. — Вас двое, и если как следует возьмете его в переплет, он не скоро забудет этот рейс.
— И дайте ему начать первым, — напомнил Тед Хилль. — Он наверняка сам свяжется с вами, как только вы попадетесь ему на дороге. О, сколько бы я дал, чтобы увидеть, как вы начнете лупить его!
Когда стемнело, оба сошли на берег, напутствуемые самыми горячими пожеланиями успеха, а мы все уселись на баке и начали обсуждать судьбу помощника. Он еще раньше отправился на берег, и Тед Хилль с удовольствием заметил, что он особенно франтовски приоделся.
Было, должно быть, около одиннадцати часов ночи. Я сидел со Смитом у правого борта около камбуза, когда послышался шум на берегу. Это был старший помощник, возвращавшийся на корабль. Шляпы на нем не было. Галстук вылез за ухо. Рубашка и воротничок были изорваны в клочья.
Второй и третий помощники подбежали к нему, чтобы узнать, в чем дело, и пока он им рассказывал, на палубу поднялся и подошел к ним капитан.
— Неужели вы хотите сказать, м-р Фингель, — проговорил изумленным голосом капитан, — что вас так отделали эти кроткие вежливые индусы?
— Индусы, сэр! — громовым голосом вскричал старший помощник. — Конечно, нет, сэр! На меня напало пять германских матросов. Я избил их всех!
— Рад слышать это, — сказал капитан.
А второй и третий помощники погладили по спине старшего — совсем как вы погладите собаку, которую не знаете.
— Они были здоровые ребята, — продолжал старший помощник, — и мне недешево обошлось это дельце. Посмотрите на мой глаз.
Второй помощник зажег спичку и осветил его. Это, действительно, была красота.
— Надеюсь, что вы заявили полиции? — спросил капитан.
— Нет, сэр, — ответил тот, гордо выпрямившись. — Я не нуждаюсь в защите полиции. Пятеро — это большое число, но я разогнал их всех и не думаю, что они когда-нибудь затронут опять британского моряка.
— Вам надо отдохнуть, — сказал второй помощник. — Ложитесь-ка спать.
И, взяв его под руку, он повел старшего в каюту.
Когда все они ушли, мы стали обсуждать услышанное, стараясь догадаться, что произошло и как это Билль Кузенс и Боб Поллан превратились вдруг в пять германских матросов.
— Помощник врет, — сказал плотник. — Ему стыдно признаться, что поколотили его индусы.
Мы все тоже так думали, но пришлось подождать еще почти час, пока явились те двое и подтвердили нашу догадку. И громадная разница была между тем, как взошли на борт они и помощник. Они явились без всякой помпы и прокрались на судно совершенно бесшумно. Первое, что мы увидели, когда они вернулись, была босая черная пятка, показавшаяся на верхней ступеньке трапа, ведущего в кубрик, и осторожно ощупывавшая следующую ступеньку.
Пятка была Боба. Он спустился вниз, спиной к нам, не говоря ни слова, и мы увидели, что он держит еще чью-то черную ногу и ставит ее со ступеньки на ступеньку, сводя кого-то вниз. Это был Билль. И изо всех жалких и несчастных индусских нищих, каких вы только могли видеть, Билль оказался самым страшным и жалким, когда добрался до кубрика. Он бессильно опустился на нижнюю койку и обеими руками ухватился за свою распухшую голову.
Боб сел рядом с ним, и так они сидели, молча и не двигаясь, больше похожие на восковые фигуры, чем на живых людей.
— Я вижу, вы сделали это, Билль, — сказал, наконец, Джо Смит, долго прождав, пока они заговорят сами. — Расскажите же нам, как все произошло.
— Нечего рассказывать, — произнес Билль очень кисло. — Мы его поколотили, вот и все.
— И он нас тоже поколотил, — сказал Боб со стоном. — У меня болит все тело, а ноги…
— Что такое у вас с ногами? — спросил Джо.
— Отдавлены пальцы, — ответил Боб отрывисто. — Вдребезги отдавлены, — прибавил он затем. — Никогда еще в жизни не был я в такой перепалке. Он дрался, как бешеный. Я думал, что он убил Билля.
— Я бы предпочел, чтобы он меня убил, — произнес Билль с болезненным стоном. — Мое лицо стало сплошной раной. Я не могу дотронуться до него.
— Неужели вы, вдвоем, не смогли его вздуть? — с удивлением спросил Джо.
— Во всяком случае, он нас тоже поколотил, — сказал Билль. — Мы подошли к нему вплотную, чтобы он сам начал драку, и первым делом он отдавил нам ноги. А потом казалось, будто мы попали под ветряную мельницу с большими железными молотками вместо крыльев.
Он еще раз простонал, повернулся лицом к борту и, когда мы продолжали его расспрашивать, только ругался в ответ.
Оба, видимо, были в совершенном изнеможении и, в конце-концов, заснули, не раздеваясь и не смыв даже краску, которой были вымазаны.
На другой день я проснулся раньше обычного времени от звуков чьего-то голоса и всплесков воды. Это продолжалось так долго, что я потерял надежду вновь заснуть, открыл глаза и, соскочив с койки, увидел Билля, обливавшегося водой над тазом и невероятнейшим образом ругавшегося.
— В чем дело, Билль? — спросил, зевая, тоже проснувшийся от этого шума Джо Смит.
— У меня так избита кожа, что я еле могу дотронуться до нее, — сказал Билль, наклонившись над тазом и растирая лицо мокрыми руками. — Ну что, сошла краска?
— Сошла ли краска? — переспросил Джо. — Конечно, нет. Отчего вы не возьмете мыло?
— Мыло… — заорал Билль диким голосом. — Черт вас возьми, я уже извел больше мыла, чем трачу обычно в полгода.
— Очевидно, плохо мылились, сказал Джо. — Намыльтесь хорошенько.
Билль осторожно положил мыло на табуретку, подошел к Джо и рассказал ему в самых ужасных выражениях, что он с ним сделает, когда оправится от побоев и восстановит свои силы.
Затем слез с койки Боб Поллан и тоже начал пробовать отмыть краску с своего лица. Оба долго продолжали мылиться и мыться. Затем подходили к свету и осматривали друг друга, стараясь уверить себя, что краска сходит, пока не извелись окончательно. Билль задел ногой, опрокинул ведро с водою и стал бегать по кубрику, как сумасшедший.
