— Мой брат, Исидор, совершил выдающееся экономическое открытие, сравнимое с открытием Лукой Паччоли двойной бухгалтерии, — закончил Бронштейн. Видя в глазах собеседника непонимание, Матвей продолжил:

— Доказал, что деньги, для эффективного управления экономикой, должны «пахнуть», и «запах» их должен отражать тот путь, по которому они прошли. И изобретать велосипед не нужно, он уже изобретён — это вексельное обращение. Нужно лишь доработать его с учётом новых требований!

Вексели могут дать нам необходимое цементирующее воедино экономический организм средство и преодолеть нехватку оборотных средств!

— А что конкретно ты предложить можешь? — не сдался главинженер Унгер.

— Договора заключать по схеме, что я вам подробно изложу, — ответил Бронштейн.

— Вы, Леонид Антонович, не сомневайтесь, — внезапно вмешался Островский. У нас на велозаводе эта схема себя показала с лучшей стороны. Правда, месяц наши партнёры были в сомнениях, приглядывались к нам, но затем, убедившись, пошли валом. Сейчас мы на заводе ведём реконструкцию, уже почти весь станочный парк заменили. Вместо старых металлообрабатывающих станков, ещё с ременным приводом поставили новейшие, некоторые станки так вообще уникальные — нигде больше в мире таких нет!

— Так откуда же вы их взяли, коли, как ты говоришь, их нигде не выпускают?! — с усмешкой возразил Унгер.

— Сами сделали — с гордостью ответил Николай.

— Сами?!! — недоверчивым тоном воскликнул главинженер. И где вы для производства токарных, фрезерных, шлифовальных и прочих станков взяли материалы? В одном станке, между прочим, одних только сталей может быть около десятка! А ещё чугун, баббит для подшипников…

— Голь на выдумки хитра, — улыбнулся Николай. Сами стали делаем, и баббит выплавляем, и медные провода из электротехнической меди тянем…

— Ну ребята, ну вы и фантазёры! — не поверил Унгер. Значит, у вас там в Киеве, такие спецы на велозаводе подобрались, что и жнецы, и кузнецы, и на дуде игрецы!..

— Смейтесь, смейтесь, товарищ, — немного обиделся Николай. У нас действительно, есть и пахари, и кузнецы… игрецов на дуде нет, без надобности они. Вот только ничего смешного тут нет. Буржуи, дабы не дать народу автономии, специально разделение труда выдумали. Оно, хоть и действительно эффективность труда повышает, но не везде и не всегда. А вот условия для того, чтобы всякие хитромудрые «управленцы» свои щупальца запускали в народный карман, и головы простодушным «спецам» парили создают просто уникальные! Специализация — это ведь суть уродства! Специалист подобен, как ещё писал Козьма Прутков, флюсу, полнота его односторонняя!

— Значит, я вас правильно понял, вы мастерство в своей профессии в принципе отвергаете?! — разозлился Унгер.

— Нет. Это вы нас снова не так поняли, — взял слово Бронштейн. Речь не идёт вообще-то о том, что специализация, дотошное изучение своего дела — однозначно плохо. Плохо, когда начинают с пеной у рта доказывать, что она везде применима, везде полезна. Это не так. Настоящий мастер должен быть компетентен во всём, что связано с его делом. Иначе он будет косным и постоянно изобретать технических монстров…

— Хорошо, Унгер не мог успокоится. Расскажите, где вы например, берёте металлопрокат и различные стальные заготовки… Раз станки сами выпускаете.

— Мы разработали цепочку получения железных сплавов и композитов прямо из любого сырья — от металлолома и до железной руды, кстати, даже весьма бедной.

— И что это за волшебный способ?

— Прямое восстановление железа в регенераторе. И гальваническое осаждение железа из раствора его солей. Последнее кстати, даже выгоднее чем его производство доменным процессом, ибо позволяет дёшево выделять железо из весьма бедных руд и энергии на восстановление его уходит меньше, чем при доменном процессе. А образующеийся металлический слой железа, кстати, очень чистого, можно контролировать и задавать его свойства, меняя состав электролита, его концентрацию и температуру. Нами разработаны способы получения стали гальваническим методом, пятнадцать сортов, нержавеющей стали — композиции из железа, никеля и хрома.

— Ну ребята, ну вы даёте! — Унгер не выдержал и рассмеялся. Значит, гальваническим способом можно получать… СТАЛЬ! Она-то ведь, да будет вам известно, сплав железа и углерода! Нет, ну так врать мне ещё никто не врал!

— Да-а, протянул Матвей. Скептика только могила исправит. А ведь мы не врём! Существуют такие процессы, и гальваникой реально можно сталь получить. Это Вы, товарищ Унгер, дремучий!

— Ну ребята, разозлили вы меня! Хорошо! Покажите мне, как можно гальваническим способом получить сталь!

Взгляд Матвея, осматривавшего кузнечный цех остановился на холме железной окалины, накопившейся в углу помещения.

— Вот и сырьё для производства электролита! — бодро объявил неотступно следующему за смелым новатором главинжу Бронштейн.

— Это окалина, отходы, — начал возражать Леонид Антонович. Мы пытались её восстанавливать в тигле, но увы, железо получается дрянное, и расход угля слишком велик.

— Смотри-ка, а этот Унгер не так прост оказывается! Тоже пытался новациями заниматься. Только вот нет у него столетнего опыта этих новаций, каков есть у нас, так что застрял он безнадёжно в «драндуллах» — технических уродцах, кои практически всегда при слепом поиске выходят у изобретателя. Не было кому подсказать, до недавнего времени, что перспктивнее, — закончил комментировать возражение главинжа Макаров.

— Растворим окалину в соляной кислоте, получим хлористое железо, загрузим раствор в гальваническую ванну, добавим «секретные» присадки к электролиту, и своими глазами увидите как получается под действием электротока на катоде сталь…

— Так нет же ничего! — рассмеялся Унгер. Ни кислоты соляной, ни ванн гальванических, даже с электроэнергией не всё в порядке. Мало её генератор паровой даёт, только на освещение цехов и худо-бедно электросварку хватает. Да и то сказать, электросварку мы освоили буквально полгода как, сами намотали сварочный трансформатор, пустив на него железо с крыши бывшей барской усадьбы и медный телеграфный провод. Кой пришлось для первичной обмотки расплетать на жилы, и этими жилками мотать! На изоляцию пустили пропитанные воском старые газеты, воск за лезвия от кос у пасечника Апанаса выменяли! — с чувством возразил Унгер.

— Нет соляной кислоты и остального — сделаем! — не терпящим возражения тоном ответил Бронштейн. Соль у вас есть?

— Соль-то найдётся, да только больно дорого будет пищевой продукт на непонятную химию изводить! Повара наши таким «изобретателям» головы открутить могут! За порчу «стратегического» продукта!

— Так необязательно же поваренную или хлорид натрия использовать! Нам ЛЮБОЙ хлорид подойдёт! Калия например, им пищу не сдабривают — вкус не тот. Или кальция.

— Нету у нас таких солей! Хотя, слышал я что-то о копях соляных… Вроде как раз сильвинит, хлорид калия-магния там копали до гражданской. Можно будет договориться.

— Ну вот, решение одной проблемы есть. Есть и лучшее предложение. У военных химию боевую устаревшую позаимствовать. Баллоны с хлором, а лучше — с фосгеном!

— М-да. Серьёзный вопрос. Могу поговорить, но ничего не обещаю. А зачем хлор, или тем более фосген? Это ж боевые газы, а не игрушки! Если что, то богу душу отдать можно… за милую душу! Зазевался, надышался, и ага!

— Ну, конечно безопаснее для хлорирования оксидов было бы четырёххлористый углерод использовать, но не думаю, что он легко найдётся. Следующий по желательности реагент — фосген. Вроде химическую войну планировали, да так и не решились. И добра этого — фосгена, должно быть много. Навскидку, с десяток тысяч тонн по разным военным складам без толку лежать должно. А хранить долго этот газ нельзя — коррозия баллонов. Можно дождаться Бхопала — непонятно закончил Матвей. Его лицо приняло на мгновение странный вид.