- Ты смотри, складно, а ну-ка, дай напишу себе на память, давай, диктуй, - сказал мне мастер.

Я продиктовал, а он записывал, то есть печатал на клавиатуре.

- Молоток, иди, работай, - и Павел Иванович уткнулся в экран монитора.

Мы вышли. Василич сказал:

- Так и знал, что ты человек не простой. Держи эту линию парень, вылезешь в композиторы и сразу элитой станешь, ценить тебя будут, орденами разными награждать и деньгами, потом меня, может, вспомнишь, - кормилец приобнял меня за плечи и мы вышли из кабинета мастера.

Работу Василича можно назвать непыльной, хотя пыли там предостаточно. На его участке мы очищали и поддерживали в рабочем состоянии вентиляционные и канализационные установки. Нанюхаешься дерьма в трубах и идешь отдыхиваться к вентиляции. Представь, если в одной трубе будет затычка, то это самое дерьмо может подняться на самый верх и выплеснуться кому-то в золотой унитаз. Вот хохма будет.

Вчера, когда мы шли по пустынному участку вдруг раздались оглушительные квакающие звуки, типа "бля!" , "бля!" , "бля!" . Василич сразу схватил меня за рукав куртки и втолкнул в открытую им дверь подсобки, шепнув:

- Яицилимы, прячься!

Мимо с воем и кваканьем промчались три синих электромобиля с желтыми полосами поперек автомобилей.

- Теперь жди мигалочников, - шепнул Василич и, действительно, мимо нас промчалась кавалькада шикарных электромобилей с мигалками и с басовитыми сигналами, типа "гав!" , "гав!" , "гав!" .

- Погоди, это еще не все, - предупредил Василич, и из-за поворота выехала кавалькада шикарных электромобилей с мигалками, правда сигналы у них были какие-то визгливые, типа "тяв!" , "тяв!" , "тяв!" .

- А это кто, - спросил я.

- Кто-кто, - пробурчал мой кормилец, - мигалкины дети.

- Они, что тоже служат? - спросил я.

- Эти не служат, эти время прожигают. Те, которые служат, тоже должности большие имеют, но до мигалок еще не дослужились. Сам же знаешь, как раньше говорили: сын генерала солдатом не будет. Так и тут, - учил меня Василич.

- А кто у них главный мигалочник, - спросил я.

- Фамилия у него больно заковыристая, что-то на бульдозер похоже, - поморщив лоб, сказал Василич.

- А что, у мигалочников такая большая зарплата, что их дети могут свободно приобретать дорогие автомобили? - поинтересовался я.

- Зарплата-то у них считается невысокой, вроде бы даже какой-то контроль завели, чтобы у самого большого начальника зарплата была не больше, чем в три или в четыре раза больше моей, - объяснял мой учитель, - но вот я прикидываю по своей зарплате, которой хватает на то, чтобы не протянуть ноги, что если ее умножить на четыре, то ее хватит не только на то, чтобы питаться нормально и еще мороженое иногда покупать. И ведь не только у меня одного мысли такие, а откуда они деньги берут, чтобы мигалкиным детям машины и квартиры покупать, на отдых их отправлять в соседние города, квартиры себе строить на три-четыре уровня с садами и бассейнами? Может, им с должностями вместе рубль неразменный дают, сколько ни плати, а деньги все время целые? А ведь еще Ломоносов говорил, что если у тебя что-то прибыло, то, значит, оно откуда-то убыло. Так вот и получается, что чем шикарнее у них квартиры, тем хуже мы питаемся и тем меньше у нас денег, чтобы как-то подумать о воспроизводстве своей рабочей силы.

- Василич, ты прямо как Маркс заговорил, - улыбнулся я.

- Тут не как маркс, петухом запоешь, когда у тебя в кармане вошь на аркане, - скаламбурил главный по воздуху и канализации. - Если тебе это так интересно, то познакомлю я тебя с одним человеком. Он там, в верхушке был, а когда увидел, что у них творится, то хлопнул дверью и ушел. Сейчас пишет книги и стихи, которые никто не печатает и не читает. Можно на свои деньги напечатать, так ведь денег нег, а как в типографии узнают, кто этот писатель, то отмахиваются от него как от прокаженного. Да он и не с каждым говорить-то будет. А с тобой будет. Хочешь, познакомлю?

- Познакомь, - согласился я.

На рабочем лифте мы поднялись на третий этаж со знаком плюс, то есть третий этаж над уровнем земли. Как в космос прилетели.

На выходе из лифта была широкая улица с мчащимися электромобилями, поддорожными переходами, воротами в парки и скверы (только они какие-то маленькие, как в музее и земли не видно, только в кадках для деревьев и кустарников).

Вдоль дорог узкие тротуары. На бетонных стенах висела реклама, были видны названия улиц, например Северная 10/3, это значит, что это улица десятая Северная на третьем уровне или проспект Мира/3, что обозначает проспект Мира на третьем уровне. Получается, что на улице Лесной/3 дом 2 жил мастер водоканализации, а на улице Лесной/450 дом 2 жил какой-нибудь высокопоставленный чиновник, которому было совершенно наплевать, кто живет там внизу под ним.

Идешь вдоль стены и смотришь на номера, по левой стороне четные, по правой стороне нечетные, доходишь до нужного номера, нажимаешь кнопку, а тебя как из домофона спрашивают: "кто там?" . Не так ответил, хозяин не откроет, и разговаривать не будут.

Василич остановился у одного номера, нажал на кнопку и на вопрос "кто там?" ответил:

- Василич, это я, тезка твой с другом.

Через какое-то время что-то щелкнуло, и гильотинная дверь открылась.

Мы вошли, и дверь за нами захлопнулась. Мы были в обыкновенной квартире из моего времени. Судя по всему, трехкомнатная квартирка. Прямо от входа кухня, справа ванная комната, туалет. Влево маленький коридорчик, ведущий в маленькую залу. Справа вход в отдельную комнату. Могу поспорить, что из залы есть выход в смежную комнату "трамвайчиком" . Раз все находится в одной башне, то в "трамвайчике" нет сквозняков из щелей между панелями и зимой не нужно надевать валенки, чтобы не мерзли ноги.

Нас встретил стройный мужчина лет пятидесяти, с окладистой бородой и насмешливыми глазами.

- Ну, проходи, тезка, - сказал он, - присаживайся, а как друга твоего зовут?

- А он сам не знает, и мы не знаем, так никак и не зовем, рукой махнем - идет, - сказал Василич.

- Неправильно это, - сказал хозяин квартиры, - каждый человек должен имя иметь и фамилию или номер какой-нибудь идентификационный. Как его на работу возьмут?

- Взяли как дикаря, без оформления, - сообщил мой работодатель. - Он хоть и ничего не помнит, но не из простых, стихи сочиняет, а отпечатков пальцев в базе нет.

- Значит, стихи сочиняешь? - спросил хозяин. - Прочитай-ка что-нибудь лирическое.

- Ладно, - сказал я и прочитал из давно написанного:

- Толково, - хозяин квартиры встал и обошел вокруг меня, внимательно рассматривая. - Василич, он тебе сегодня сильно нужен? Если нет, то оставь его мне, мне нужно с ним переговорить.

- Ты, тезка, человек знающий, - сказал мой напарник, - я и без него поработать могу, работал же. Если что, то знаешь, как меня найти. Приду и заберу его. Так что, пошел я.

Мы остались одни с хозяином квартиры, который был значительно старше меня, но назвать его старым было нельзя. У нас такими были офицеры запаса. Подтянутые. Немногословные. Говорят точно. Делают то, о чем говорят. К людям относятся с пониманием, знают, какой бесправный человек в армии, пусть хоть гражданские люди своего человеческого достоинства не теряют. В комнате не пахло табачным дымом, значит, хозяин не курил. В комнате прибрано, чистенько и женская рука чувствуется. Вероятно, хозяйка куда-то вышла.