Утром, обходя строй, Максим профессионально унюхал характерный запах. Ну вот, теперь его проверяют на «вшивость». Поочередно вытаскивая тела из строя, он влепил каждому влепил по наряду за пререкания. Терпеливо дожидаясь изумленного вопля «Я не пререкался!», добавлял еще пару. Но, не всем, последний боец, догадавшись в чем суть, усмехнулся, и мудро промолчал.

Нарушители, минут пятнадцать спустя, копали хитрую траншею-окоп рядом с фортом и обшивали ее досками, оставшимися от опалубки, а двое недоуменно рассматривали рисунок «песочницы», намечаемой к сооружению в самой большой палатке.

Суворов, получив схему лагеря, старательно продолжил руководить расстановкой палаток и все удивлялся, почему комбат выбрал место рядом с саперами. Те, на берегу небольшой речки, возводили нечто грандиозное — печи из кирпича и деревянный каркас.

«И здесь не обошлось без капитана» — Владимир увидел, как Ненашев и Манин недолго поспорили над какой-то схемкой и, достигнув соглашения, хлопнули по рукам.

— Иван, отдай им одну большую палатку, — дернул Максим «адъютанта».

— Зачем?

— Не парься, сам спроси.

Запуская еще один процесс, Ненашев сунул Алексею несколько отпечатанных листков. Особо не вылезая из текущего официального курса, он кратко набросал план занятий для «промывки мозгов» личного состава.

Политрук, широко открыв глаза, читал предложения комбата. Названия тем Максим умело взял из передовиц «Правды» и «Красной звезды» [113], а вот содержание… Иволгин чуть не схватился за голову — где он найдет материалы? Его батальонному аппарату предстояло проводить занятия, с особым упором на русскую военную историю.

— Не волнуйся ты так. Вспомни краткий курс, — похлопал его по спине комбат, — Да, и я помогу.

Алексей выдохнул, наконец, понимая, о чем речь. «Краткий курс истории ВКП (б)» по популярности уступал «Краткому курсу истории СССР». По нему учили историю в начальной и средней школе, а красноармейцам его главы часто читали на политзанятиях.

Когда в СССР решили вновь серьезно преподавать историю, оказалось, что в стране нет подходящей книги.

«Ерунда какая-то! Сын просил объяснить, что здесь написано. Я посмотрел и ничего не понял, — это товарищ Сталин держал в руках старый учебник истории, — Нет фактов, нет событий, нет людей, нет конкретных сведений, нет имен, нет названий, пустота. История должна быть историей. Нужны учебники древнего мира, средних веков, нового времени и история СССР.

— Может история народов России, — решил уточнить нарком просвещения.

— Нет, история СССР, — вождь походил по кабинету, подумал и добавил, — Русский народ в прошлом собирал другие народы, к такому же собирательству приступил и сейчас».

Это было в тридцать четвертом году, а еще раньше приструнили ряд советских писателей. Тех, кто представлял прошлую Россию сосудом мерзости и запустения [114].

А в тридцать седьмом в страну вернулся Иван Грозный, Петр Первый, Екатерина Вторая, Александр Невский, дуэт Минина и Пожарского. Невозможно дальше строить страну, опираясь на одних героев гражданской войны или знаменитых бунтовщиков, когда правильные русские убивали неправильных русских.

И все бы хорошо, если бы не уперлись финны в зимней войне, заставляя потихоньку начать думать по-новому. Финляндию пощадили и после Победы. Воссоздали и Польшу. Штыки могут сотворить любое чудо, но на них нельзя сидеть, имея враждебное население.

Ирак, Афганистан, Ливия, отдельно стоящее с геноцидом Косово. Все же есть какое-то злое удовлетворение, при виде наступлений «демократии» на старые грабли. Армия не годна против партизанской войны, или «точечными ударами» следует сменить не правительство, а все население страны, не осознающее нового счастья.

Формы проведения мероприятий привели Алексея в недоумение.

Комбат требовал проводить негласную политработу постоянно, даже во время занятий боевой подготовкой.

Найти для каждого красноармейца знаменитого земляка, с оружием в руках бивших врагов государства, и обязательно рассказать о нем, а при случае и пристыдить примером. Час политзанятий превратился вообще в какой-то пионерский костер. Вечером, у горящего огня, с рассказами, непременно с чаем и хоровым пением под баян.

— Ничего, ничего. Сам приду, и первый костер запалю, — усмехнулся Максим, — но ты книжки не забудь.

Надо самому освежить память. Забыли дать ему с собой ноутбук и ту штучку, для зарядки батарей от солнца.

Насчет партийных и комсомольских собраний Максим не возражал, пусть хоть каждый день собираются, но не в ущерб боевой учебе, а лишь в свободное время. Иначе, он это гарантирует, мероприятие никогда не соберет кворума, а на их участке еще копать — не перекопать. Пусть решают все что хотят, копая землю, неся кирпичи или меся раствор.

Однако на боевой листок и стенгазеты Ненашев время выделил, зная об их эффекте среди бойцов. На стене «в контакте» писать еще будут не скоро. А бумажка, со страшной тайной оформления наглядной агитации, выкраденной комбатом у будущей Советской Армии, привела Иволгина в восхищение.

Алексей задумался. Под всякие дела ему расписано чуть ли не двадцать часов в сутки, оставляя четыре на сон.

Ненашев, порешав текущие дела на зависть трудящимся, выцепил в хозвзводе водителя и, сидя барином, в коляске укатил в Брест. Комбат решительно пользоваться местными привилегиями. Он даже надул щеки, и под шум мотора, что-то прокрякал, на манер спецсигнала.

Увы, изображать местного олигарха и попутно подремать не удалось. Вчера, на небольшой скорости, знатно нагруженный «пепелац» успешно добрался до лагеря. А сегодня, после километра быстрой езды, захандрил и пришлось чередоваться с водителем, познавая лицензионное исполнение двигателя у «М-72», в девичестве бывшим «BMW». Аппарат новый, 41-го года выпуска и его обязательно надо было еще немножко «доработать напильником».

В итоге в знакомый дом пришлось стучать уже не «шахтерам», а «красноармейцем» и отмываться двоим. Максим сразу прикинул, а не снять ли ему комнату или угол в городе.

Общаться придется с многими и «конспиративная» квартира, попутно гарантирующая приличный внешний вид, придется весьма кстати. Как говорится, встречают по одежке, и проводить могут тоже плохо. Ненашев, оттирая руки бензином, саркастически хмыкнул.

О противнике, на западном берегу, в штабе укрепрайона никто, понятное дело, в деталях ничего не знал. Даже визуальную разведку батальоны не вели, и капитан поперся в секретную часть, желая найти в библиотеке что-то путное про немцев.

Жаль не выдали ему с собой копию одного немецкого сайта, так что сведения о вермахте надо было отыскать и в памяти освежить. А еще легализовать мысли, очень странные для окружающих.

«Неплохо усвоены уроки финской войны», — так оценил Ненашев результат раскопок в недрах служебной библиотеки.

Семь лет лежало пособие про финскую армию в Наркомате обороны, но издали его только через две недели после начала войны [115]. Ну, а мудрую рекомендацию «прорыв укрепленного района организовать по методу, рекомендованному „Наставлением по прорыву укрепленных районов“», полученную войсками после первого неудачного штурма линии Маннергейма, лучше не вспоминать [116].

Тактический справочник Токарева по рейхсверу 40-го года Панову нашли. Автор, несомненно, молодец, но творил он по материалам немецкой военной прессы, еще времен Веймарской республики, когда внутри фанерного танка крутил педали велосипедист, а солдаты вовсю забавлялись с деревянными пушками и пулеметами.

— Есть еще что-то? — с надеждой спросил Максим. Черт с ним, с организацией и тактикой. Может хоть справочники с ТТХ найдутся.