Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Конечно, о поголовном охвате речь не шла. Однако ждали здесь многих.

Страна специально тратила немалые деньги, чтобы командир Красной Армии мог развиваться и в военном деле, и культурно, и физически. А не слоняться, как в двадцатых годах, бесцельно по улицам, желая лишь выпить да потанцевать.

Потому заведение, куда вел молодую жену Ненашев, являлось во всех отношениях элитарным, и оказаться внутри гражданину с улицы можно было только по специальному приглашению. Иначе — зачем караул у ворот?

Пару попустили внутрь, удостоверившись, что мужчина законно носит фуражку и сапоги, а немного вызывающе одетая девушка по паспорту его жена. Да, пришлось предъявить документы. Шалили в городе всякие и без проверки пускали лишь тех, кого знали в лицо.

Если снаружи она, словно Золушка, цеплялась за своего «принца», то внутри Майя почувствовала себя увереннее. Да, на ее взгляд, манеры русских ужасны и дамы одеты безвкусно, но ощущение «дежавю» накрыло полностью. Как знакомы разговоры о грядущей войне!

Если начнут немцы, то завтра-послезавтра обязательно будем в Берлине. Сапоги! Главное почистить их, чтобы командир смотрелся перед чужим пролетариатом во всем блеске [519]. И вообще, слова на лозунгах «война только на чужой территории», «ни пяди» и «наш напор и могуч, и суров» [520] напоминали, что Красная Армия непобедима и способна дать адекватный ответ любому агрессору.

На гражданку Ненашеву смотрели с восхищением, и Панов невольно усмехнулся. Такая женщина рядом с мужчиной лишь повышает его статус.

Конечно, она выделялась. Красивая и обаятельная, знает, как вести себя на приемах. На тех, куда отправляла ее мама, и о которых презрительно говорил отец: тем офицерам важна не служба, главное — карьера.

Молодые лейтенанты танцевали хорошо [521], а люди постарше старательно изображали нечто, отдаленно напоминающее танго.

— Успокойся. Тут почти нет боевых офицеров, — шепнул ей Максим.

— А ты?

— Я просто ударник госкредита, — он улыбнулся ей, и, на зависть окружающим, умело крутанул вокруг себя партнершу.

В его время бальные танцы будущим офицерам Советской Армии перестали преподавать в обязательном порядке, но кружок в клубе военно-морского училища не пустовал.

То, что здесь боевых офицеров немного — правда. На одного командира в Красной Армии приходилось где-то шесть-семь красноармейцев, но далеко не факт, что все первые руководили вторыми.

Множество должностей, где в царской армии справлялся унтер или вольнонаемный, теперь занимал человек с «кубиками» и «шпалами» в петлицах. Как начнется война, все их дела: рот на замок, сундук на телегу и топай в тыл. Как раз они, в первые дни войны, будут засчитаны, как «мильоны» нежелающих сражаться и бежавших в панике командиров.

Потом они решили отдохнуть, и для начала заглянули в военторг, по случаю предстоящего выходного дня, работавший на час дольше, чем обычно.

«О! Какое изобилие», — удивилась девушка. По сравнению с городом тут существовал маленький торговый рай. Можно купить без очереди почти все, давно исчезнувшее из города. Цены особо не кусались, а на бирках женского платья чаще всего значилось «Белоруссия».

Майя подумала, что не зря жены командиров большевиков долго не замечали очередей в Бресте. Паек и деньги мужа позволяли жить комфортно. Магазин, хоть и не большой, ломился от товаров, однако особых изысков в нем не было.

Теперь ей по-женски стало понятно, почему офицеры большевиков гонялись лишь за оставшейся после былой Польши «западными трофеями»: отрезами дорогой ткани, часами, сервизами, мебелью и коврами.

Так к чему все их разговоры о равенстве, справедливости и братстве? Если для избранных есть в буфете икра, шампанское, играющий в зале оркестр, и кем-то старательно отлакированный паркет для танцев.

Да, именно этот блеск раздражал ее какой-то фальшивостью. Паркет был точно таким же, как и хвастливые, нетрезвые слова про Берлин. Вас, большевиков, схизматиков, покарает за догматизм та же коричневая чума.

А они что, теперь люди второго сорта? Ни отец, ни мать не владели ни заводами, ни пароходами, чуждались митингов и сборищ, а старались честно служить своей стране.

И странный человек Ненашев, сделавший ее своей женой.

Пристальный взгляд подруги Максим перенес спокойно. Видели картинку и похуже. Торжественные фотографии. Заваленный балыками прилавок. Штабель, нет баррикада, из консервов в витрине магазина. Медленно подползающий к вареным ракам объектив фотографа. А внизу чей-то искренний и возмущенный комментарий «Оказывается, все было. Вот какую страну просрали».

Но тут же в сознании, словно призрак возник Зощенко, со своей бессмертной «Голубой книгой». Завидное предупреждение, перестройка явно шла с ее станиц. Там, в каком-то рассказе, бродили какие-то восхищенные люди по царскому дворцу, цокая языком и щупая пальцем гобелены. После потрясенно выражались: «жили же так люди!»

Если одно выдуманное общество не могло жить без дифференциации штанов, то в другом, для особого статуса, существовали специальные магазины, куда пускали не всех, или не каждому хватало денег.

В сороковом году, как всегда по инициативе трудящихся на двадцать процентов подняли цены на промтовары и продукты [522]. Человек зачастую делает обобщающий вывод по одному документу или фотографии, не думая, что похож он на сводку средней температуры пациентов в больнице.

Странный парадокс. Кто не глянет мельком на предвоенную страну, то вечно лживой и виновной становится советская статистика [523]. По одному документу или фотографиям делает человек обобщающий вывод, не думая, что похож он на сводку средней температуры пациентов в больнице.

Панов задумался, почему он всегда испытывал постоянную грусть по этому времени. Ну, хорошо, умыть можно любого… э-э-э, социального фантаста словами из предвоенного доклада НКВД Советской Белоруссии: «витрины оформлены такими товарами, которыми магазины не торгуют» [524], и еще множеством документов, воспоминаний и цитат, убивавших на корню любые сказки о времени, когда жил якобы добрый дедушка Сталин и продавали очень вкусный пломбир.

Это его страна, его Родина, его история, какая бы она ни была и будет. Так что, лучше уж Саша укажет единый маршрут гражданам и слева и справа, соглашаясь со словами Молотова: «условия жизни в стране были трудными, а мы еще сверху кричали „давай!“».

Давай производительность труда, давай то, давай это! Шла упорная подготовка к неизбежной войне, но учесть и успеть все просто невозможно. Страна впахивала без выходных, струна напряжения и терпения у людей была натянута до предела [525].

Вот и не надо «неправильно отображать советскую действительность, изображая жизнь советских людей, как праздное, легкомысленное времяпровождение».

Одобрено ЦК ВКП(б). Точка. Подпись. Дата — 26 мая 1941 года [526].

А так, при каждом маломальском значимом промышленном предприятии или учреждении находились небольшие магазины «для своих». Внутриведомственная торговля. Там рабочие и служащие покупали продукты и одежду, через них снабжали свои же столовые.

И военным грех жаловаться. Военторг через свои магазины обеспечивал товарами и продуктам гарнизоны. Там покупались и вещи для родных и друзей. Никакой экзотики, со скидкой на время, обычный ассортимент магазинчика шаговой доступности в спальном районе «полушки», «копейки», «пятерочки». Но с гарантированным наличием товара и небольшой очередью.

Очень неплохо по качеству и ценам кормила Панова ведомственная столовая, особенно во времена продуктовых магазинов, предлагавших широкий ассортимент полиэтиленовых пакетов, соли, уксуса и спичек.

вернуться

519

[518]= см. Хоняк Анатолий Семенович iremember.ru

вернуться

520

[519] =см. воспоминания Е. И. Фроловой "Лычково, 1941 год"

вернуться

521

[520] ="Но что мне больше всего запомнилось на первом курсе — нас учили правилам поведения в обществе. Доходило до того, что к нам даже приглашали преподавателей по бальным танцам, так что курсантов готовили не только для войны, а и для того, чтобы мы, будущие командиры Военно-морского флота Советского Союза (в то время слово офицер не употреблялось) стали образованными и культурными людьми, умеющими вести себя в обществе" Мацигор Иван Григорьевич о учебе 1939-41 гг. http://iremember.ru

вернуться

522

[521]=см. решения Экономического Совет при СНК СССР от 22 января и 8 апреля 1940 г.

вернуться

523

[522]= см. Докладную записку ЦСУ СССР тов. Г.М. Маленкову об изменении государственных розничных цен на продовольственные и промышленные товары по сравнению с довоенным уровнем от 8 декабря 1953 г.

вернуться

524

[523] =см. Национальный архив Республики Беларусь Ф. 4, оп. 21, д. 1682, л. 58.

вернуться

525

[524] =см. Феликс Чуев " Член политбюро ЦК ВКП(б) Молотов"

вернуться

526

[525] = см. Постановление Секретариата ЦК ВКП(б) о запрещении к выпуску на экран кинофильма "Сердца четырех" от 26 мая 1941 г. выпущен в прокат 5 января 1945 года (за год 19,44 млн зрителей),

108
{"b":"276244","o":1}