Он ничего не ответил. У него не выходил из головы тот самый сосед, который в числе остальных зевак также вошел в помещение аптеки. Трслковский видел, как он подошел к одному из полицейских и принялся что–то доверительно нашептывать ему на ухо.
К этому времени доктору удалось приступить к более тщательному осмотру. Наконец он выпрямился и сказал, явно желая сделать свое заключение достоянием стоявшей вокруг публики:
— Вам здорово повезло — сказал он. — Ничего не сломано. Даже растяжений нет. Разве что несколько царапин, да и те через несколько дней заживут. Мы их сейчас же и обработаем. Однако вы пережили сильнейший шок, а потому некоторое время вам надо побыть дома, чтобы как следует оправиться.
При содействии аптекаря он смазал ему царапины ртутно–хромовой мазью, залепил пластырем и проговорил:
— На всякий случай я посоветовал бы вам сделать рентген, хотя это несрочно. А сейчас лучшее средство для вас — это хороший отдых, причем подольше. Вы где живете?
Трелковского охватил ужас. Что же ему сказать? Стоявший неподалеку сосед избавил его от необходимости отвечать.
— Месье живет в одном доме со мной, — сказал тот. — Я смогу его, по крайней мере, довезти до дома.
Трелковский попытался было сесть, чтобы приготовиться к бегству, однако несколько рук сразу же уложили его обратно. Он начал сопротивляться, но все было бесполезно.
— Нет, — умолял он. — Я не хочу возвращаться с ним туда.
Мужчина улыбнулся ему, как какому–то капризному ребенку.
— Ну, что вы такое говорите. Ведь именно я повинен во всем случившемся, и не отрицаю этого. Так ли удивительно, что я хотел бы теперь хоть отчасти загладить свою вину? Я отвезу вас домой, а позже, когда вам станет лучше, мы сможем обсудить вопрос о причиненном ущербе.
Он повернулся к полицейскому, с которым уже разговаривал раньше.
— Я вам больше не нужен? Вы записали мое имя и адрес?
Полицейский кивнул.
— Вы можете ехать, месье. Мы вас вызовем позже. Так вы отвезете этого господина домой?
— Ну, конечно же, только помогите мне донести его до машины…
Трелковский снова принялся сопротивляться.
— Нет! — закричал он. — Не позволяйте ему увозить меня! Ведь вы же даже не записали мои имя и адрес!
— Не беспокойтесь, — сказал полицейский, — они у нас есть. Месье был настолько любезен, что сообщил нам их.
— Он убийца! Он хочет меня убить!
— Он все еще в шоке, — сочувственно проговорил кто–то.
— Ему надо хорошенько выспаться, — заметил доктор. — Я сделаю ему укол.
— Нет! — закричал Трелковский. — Никаких уколов! Не надо инъекций! Они собираются меня убить! Вы должны остановить их; вы должны помочь мне!
Он расплакался, отчего последние слова прозвучали, как умоляющее всхлипывание.
— Пожалуйста, помогите мне. Отвезите меня куда–нибудь, куда угодно только не дайте им убить меня…
Ему все же сделали укол, после чего несколько человек быстро отнесли его в машину. Там его стало клонить ко сну — начал действовать укол. Трелковскому хотелось продолжать сопротивление, однако теперь приходилось все силы отдавать на противостояние усиливающемуся желанию сомкнуть веки. Вот он оказался в машине; вот она тронулась с места…
Отчаянным усилием воли ему все же удалось не заснуть.
Казалось, что он продолжал одной рукой цепляться за последнюю перекладину лестничных перил. Сквозь застилавшую глаза пелену тумана он с трудом различал спину водителя.
А потом вспомнил про пистолет.
Трелковский медленно повернулся, чтобы освободить боковой карман пиждака, в котором лежало «оружие». Рука дрожала, однако он достаточно крепко обхватил ладонью рукоятку, после чего приставил дуло пистолета к затылку водителя.
— Немедленно остановите машину. Я вооружен!
Мужчина чуть встревоженно глянул в зеркальце заднего вида, после чего громко расхохотался.
— И кого же вы намерены испугать такой штукой? — спросил он. — Это что, подарок какому–нибудь ребенку?
Трелковский с силой нажал на спусковой крючок — один раз, второй, потом резко отдернул руку. В замкнутом пространстве салона машины смех прозвучал настолько громко, что казался нечеловеческим. Вылетавшие из дула пистолета крохотные пульки дохлыми мухами ударялись о шею водителя и, отскакивая, падали на пол.
— Ну, ладно, хватит, — хрипло сказал водитель. — Умрешь от вас со смеху.
Трелковский с силой ударил пистолетом по оконному стеклу пластмассовая игрушка рассыпалась на мелкие кусочки. Водитель обернулся и издевательски прокудахтал:
— Не плачьте. Можете купить себе еще один.
Машина медленно затормозила перед подъездом их дома.
Сосед вышел из кабины и захлопнул за собой дверь. К нему подошли еще двое соседей и все они принялись о чем–то перешептываться. Смирившись с судьбой, Трелковский лежал на заднем сиденье в ожидании их решения. Неужели они прямо сейчас прикончат его? Почему–то это казалось ему маловероятным.
Неожиданно до него дошло, что дверца с противоположной стороны незаперта, и уже через мгновение, не успев даже толком сообразить, что делает, он ухватился за ручку, выскочил на улицу — и тут же оказался в руках у четвертого соседа, которому не составило большого труда — с учетом состояния Трелковского — усмирить его.
— Мы отнесем вас в вашу квартиру, — ироничным тоном проговорил мужчина. — Там вы сможете отдохнуть. Вам и в самом деле надо хорошенько отдохнуть. Опирайтесь на меня и ни о чем не беспокойтесь — я люблю помогать людям.
— Уходите от меня! — прокричал Трелковский. — Уходите от меня! Помогите! На помощь…
Мощная пощечина оказалась единственным ответом, который он получил на свои призывы.
Теперь у подъезда стояла уже небольшая группа соседей, включая месье Зая и консьержку. Все они пристально всматривались в него, глаза их сверкали злорадным блеском; они даже не пытались скрывать своего удовлетворения.
— Но я не хочу возвращаться в свою квартиру, — слабым голосом проговорил Трелковский. — Я дам вам все, что у меня есть, все, что захотите… Только отпустите меня…
Державший его мужчина покачал головой.
— Ни в коем случае. Сейчас вы спокойно подниметесь к себе в квартиру. И не надо шуметь, а то… Вы слышали, что сказал доктор, — вам надо отдохнуть, и вы отдохнете. Сами увидите, от этого вам станет гораздо лучше. Ну, пошли, давайте подниматься.
Профессиональным движением он схватил руку Трелковского, перекинул ее себе через плечо и потянул на себя.
— Ну вот, видите, сейчас вы уже заметно успокоились! Значит, начинаете кое–что соображать. Так, отлично, так и идите дальше. Вот… и еще… Шаг за мамочку, шаг за папочку, продолжайте…
Шаг за шагом Трелковского силком подвели к порогу дома; затем они миновали выходившую во внутренний двор арку и стали подниматься по лестнице. Шедший рядом человек все еще продолжал подтрунивать над ним.
— А еще не хотели идти со мной… Что так? Вам что, уже не нравится ваша квартира? Что–нибудь еще себе подыскали? А мне все казалось, что в наше время не так просто найти подходящее жилье. А может, решили устроить фиктивный обмен? Впрочем, меня это не касается.
От последнего толчка в спину Трелковский растянулся на полу передней комнаты. Дверь за ним захлопнулась, и снаружи в замочной скважине дважды повернулся ключ.
Все ясно — это случится сегодня ночью.
17. Приготовления
Мучаясь от боли, Трелковский с трудом встал на ноги.
У него болели, ныли каждая косточка, каждый мускул. Кончик языка нащупал во рту сломанный зуб и тут же машинально принялся полировать заостренные края облома.
Потом он выплюнул изо рта кровь. По мере того, как он поднимался, кровавая слюна становилась все длиннее и длиннее, превращаясь в едва заметную ниточку, линию, которая никак не желала рваться.
Гардероб, платяной шкаф, стулья — все оставалось в том же самом положении, как и перед его поспешным бегством.
