– Да, я, будь он неладен.

– Когда вы зашли в спальню, он уже не подавал признаков жизни?

– Да… Да и какое там «подавать»… Горло напополам, аж хрящи видать, глаза остекленевшие, и море крови…

Наташа в который раз повторила свой рассказ о том, как она увидела труп и что потом делала. Ольга была разочарована ее показаниями: никаких новых деталей. Но тут Ракитина что-то припомнила и задала горничной новый вопрос:

– А где карта-ключ убитого? Я что-то не видела ее в номере. Может, она у вашей администрации или полицейских?

Наташа замялась, но потом честно призналась:

– Ее нигде и не было. Мы все обыскали. Директор сказала, пока не говорить об этом никому. Вы тоже, товарищ…

…– Лейтенант.

… – Да, товарищ лейтенант, никому не говорите, а то меня уволят с работы.

Ракитина кивнула.

– Значит, либо кто-то из персонала мог зайти ночью в президентский люкс, либо жертва сама впустил в номер человека, которого хорошо знала. А этот знакомый мог и унести карту с собой… И еще последний вопрос…

– Спрашивайте…

– Когда в последний раз делалась уборка в номере убитого?

– Вчера днем. Моя напарница Гуля убиралась, и только после того как гость ушел в город по делам. А сегодня я должна была это сделать, но, сами понимаете, в связи с происшествием не успела. Теперь администрация вообще запретила убирать номер, пока не получит добро от следственных органов.

«Значит, скомканный листок точно принадлежит жертве», – подумала Ольга и вслух сказала:

– Спасибо за информацию, Наталья, вы мне очень помогли.

Горничная тяжело вздохнула.

– Не за что.

– А теперь пишите внизу бланка… С моих слов записано верно и мною прочитано…

– С моих слов… записано верно…

– И мною прочитано…

– И мною… прочитано… А дальше?

– А дальше подпись и число…

– Подпись расшифровывать?

– Не надо.

– А какое сегодня число?

– Третье сентября две тысячи пятнадцатого года.

– А можно цифрами?

– Конечно можно… ноль три, точка, ноль девять, точка, пятнадцать…

Ракитина достала новый бланк протокола допроса и попросила горничную:

– А теперь Наташа, пригласите ко мне вашего охранника Пашу, а затем начальника вашей службы безопасности и вашу управляющую… как ее зовут, я забыла…

– Лагодина Анна Владимировна.

– Ага, вот ее… для дачи показаний.

– Хорошо, товарищ лейтенант…

И горничная быстро исчезла за дверью.

Ближе к восьми вечера Ольга встретились с генералом Владимировым в ресторане «Китеж» на Петровке, двадцать три. Директор ФСБ любил бывать в этом заведении. Обычно – со своими друзьями-ветеранами. И особенно во время священных для каждого чекиста праздников – День Победы, День пограничника и День работника органов государственной безопасности. Ресторан находился недалеко от здания ГУВД. Ольга была там целых два часа и разговаривала со следователями из убойного отдела насчет убийства венгерского бизнесмена и пленок с камер наружного наблюдения «Метрополя», а также читала протоколы осмотра места происшествия и протоколы допросов свидетелей.

– Добрый вечер, Андрей Григорьевич! – поприветствовала шефа Ольга.

– Уже виделись… Добрый вечер, Ольга… Присаживайся, угощаю. Вот меню, почитай. Что будешь кушать? Наверное, проголодалась как волк, ведь ты на бизнес-ланч не ходила сегодня. Моталась то в «Метрополь», то в Следственный комитет, то в МУР.

По лицу Ракитиной промелькнула ироничная улыбка.

– Вернее будет сказать, Андрей Григорьевич, я проголодалась как молодая волчица.

– О, это точно сказано.

Ольга села напротив генерала, полистала меню. Подошла молоденькая официантка в белом льняном платье и вежливо улыбнулась.

– Добрый вечер, что будете заказывать. Вы уже выбрали?

Ракитина кивнула.

– Да, салат из морепродуктов, котлета Пожарского и апельсиновый фреш.

Официантка записала заказ в блокнот и ушла. Генерал отпил из бокала ежевичный морс и поинтересовался у Ракитиной.

– Ну, давай выкладывай, дочка, что ты там накопала по делу Ференца?

– Была у муровцев. Пленки с камер наружного наблюдения ничего не дали. Ничего подозрительного, ничего интересного. Орудие преступления – нож – не был найден. В ходе осмотра места происшествия криминалистам удалось получить несколько отпечатков пальцев, но все они принадлежат сотрудникам отеля – и в основном горничной, которая и обнаружила труп. Отпечатки пальцев непосредственно самого убийцы не были найдены, похоже, убийца – профессионал и действовал в перчатках.

– Нож, видимо, памятен убийце, и он унес его с собой. А это хорошая улика. Может, где-то и всплывет… А что, в этом президентском номере не установлены скрытые камеры?

– Нет, слишком дорогие и влиятельные гости там бывают. Если узнают о камерах, будет международный скандал, а у отеля – потеря деловой репутации. А это в наше время очень дорого стоит.

– Что еще?

– Была я конечно и в отеле. Допросила нескольких свидетелей. Никто ничего не видел и не слышал. Зацепок нет. Но вот что я сообразила…

– Так, давай выкладывай, – азартно потер руки генерал.

– Горничная сказала, что карту-ключ жертвы нигде не нашли. И что директор запретил об этом говорить. А кто может открыть дверь в этот номер? Или сотрудник отеля или сам жилец. Выходит, убийца – кто-то из персонала или кто-то из знакомых бизнесмена. И еще. На столе стояла бутылка виски и два бокала, один наполовину полон, другой – совершенно пуст. Вероятно, господин Ференц кого-то ожидала.

– Может, здесь замешана женщина? – предположил генерал.

Ракитина пожала плечами.

– Может быть, но логичнее, что в этом случае на столе стояло бы дорогое импортное шампанское.

– А может, она любит виски.

– Не исключаю, но я следую своей версии.

– Любопытно. Выкладывай, что это за версия.

– Просматривая список выезжавших утром из отеля гостей, я обратила внимание на одного человека.

– Кто такой?

– Некто Золтан Ковач, шестьдесят четвертого года рождения. Он жил на четвертом этаже в представительском люксе. Какой-то тоже бизнесмен. И хотя он гражданин Румынии, но прибыл он в Москву из Будапешта и улетел сегодня туда же. Вот, я навела справки… Аэропорт «Шереметьево» два, рейс эс-ю номер два, ноль, три, ноль, компания «Аэрофлот». Вылет в десять часов двадцать минут утра.

– Думаешь, что он? Какие-то личные счеты? Ну, это как-то явно. Бизнесмен, ловко орудующий ножом? Не похоже. Но имя и фамилия его явно не румынские, а венгерские.

– Подозревать нужно всех, вы сами говорили, Андрей Григорьевич. Да, слишком очевидно, но… Рано выехал и тоже из Венгрии. Но почему бы и нет. Подозревать нужно и сотрудников отеля. Никто ничего не слышал и не видел. Такого не бывает. Круговая порука. Мне их начальник охраны не понравился. Агапов Игорь Алексеевич.

– Чем не понравился?

– Глаза бегают, не смотрит на собеседника и скользкий какой-то.

– Наш, бывший?

– Нет, он из внутренних войск.

– Проверим.

– И вот… – Ольга открыла папку, достала оттуда разглаженный морщинистый листок и протянула шефу.

– Что это? – полюбопытствовал генерал.

– По моим предположениям, этот листок вырван из записной книжки убитого, – пояснила Ракитина. – Случайно нашла под диваном. Цвет пасты, оставленный на листке, идентичен цвету пасты шариковой ручки «Паркер», лежащей на рабочем столе бизнесмена. Ныне покойный господин Ференц вечером сидел на диване и разбирал документы. Кстати, самой записной книжки жертвы нет ни у муровцев, ни у следователей СКР. Видимо, убийца забрал ее с собой.

Владимиров задумался на секунд десять и сказал…

– Значит, эта записная книжка была ценна для убийцы, может, за ней он и охотился.

– Я тоже так думаю.

– Молодец, Ольга. Хороший сыщик ты.

– У вас учусь… Но что это за знак, Андрей Григорьевич? – поинтересовалась у генерала Ракитина.