Какое-то время Бретт раздумывал, не вернуться ли прямо сейчас в Банулт, хотя не испытывал ни малейшего желания снова садиться в седло, но решил, что это глупо. Конечно, будет славно свернуться калачиком рядом с Катрионой (он уже непозволительно привык к этому), но никаких новостей для нее у него пока нет, и он до сих пор не пришел ни к какому твердому решению. Внезапно появиться у ворот Банулта, когда считается, что он уехал на всю ночь, означает, что какое-то решение принимать придется.

Поэтому он вернулся обратно в крепость. Ганн шел рядом. Скоро стало понятно, что сэр Джон потратил кучу денег на пышное убранство дома. А может, украшательством занимался его отец. Мебель и гобелены в большом зале выглядели роскошнее, чем все, что доводилось видеть Бретту раньше. Спальня лэрда тоже поражала воображение. Но, обходя крепость, Бретт заметил, что все остальное обветшало, износилось и разрушилось. Совершенно непонятно, почему сэр Джон, явно неспособный как следует заботиться о своей собственности, мечтал ее преумножить.

– Полагаю, это место давно нуждается в новом лэрде, – сказал Бретт Ганну, устраиваясь в кресле в большом зале. Управляющий налил им обоим по кружке эля.

– Боюсь, вы правы, сэр, – согласился он. – Мой отец служил тут управляющим до меня и частенько жаловался на повадки отца сэра Джона. Затем старый лэрд умер, а мой отец прожил достаточно долго, чтобы покачивать головой и приговаривать, что ждать остается только ухудшений. В день, когда я понял, что он не ошибался, мне стало очень грустно. Как по-вашему, что теперь с нами будет? Я понимаю, что сэр Моллисон кого-нибудь выберет, но что, если новый лэрд приведет с собой своих клансменов и в крепость, и в деревню?

– Не знаю, Ганн, – честно ответил Бретт. – Мне никогда не доводилось бывать в местах, где произошло что-нибудь подобное. Наверное, существуют кланы, внезапно оставшиеся без наследника лэрда, но вас-то и кланом не назовешь. Только прошу, не сочти это за обиду, ладно?

– Да нет. Мы привыкли считать себя кланом, но многие из нас даже не кровные родственники. У нас нет родословной, о которой стоило бы говорить. Это место началось с рыцаря, решившего, что ему тут нравится. Он привел сюда своих воинов, а позже и женщин, не интересуясь, откуда те родом. Потом все каким-то образом попало в руки Грантов – через женитьбу, я думаю – и так продолжалось последние четыре поколения. Полагаю, у Банулта примерно такая же история.

– Вообще-то подобные вещи случаются очень редко. Интересно, правда ли все это. Но нет, не могу сказать, что с вами будет дальше. Однако сэр Моллисон считается хорошим сеньором. Будем надеяться, что он найдет для вас хорошего лэрда. – Бретт поморщился. – Хотя я понимаю, что это слабое утешение.

– Ну лучше так, чем никакого, – отозвался Ганн, коротко улыбнувшись, но тут же снова стал серьезным. – Найдите сэра Джона, сэр. Я уже давно боюсь, что он повредился рассудком. Просто невозможно предугадать, на что он может пойти, когда узнает, что Моллисон от него отказался. И что еще хуже, вы не будете знать, где его искать, ведь в поступках сумасшедшего нет никакого смысла.

Именно этого Бретт и боялся. Сэр Джон уже знает или узнает скоро, что потерял все. А если вспомнить все, что творил, пытаясь добиться желаемого, Бретт даже думать не хотел, что может сделать этот сумасшедший в отместку или в безумной попытке вернуть утраченное. Зато знал точно, кого сэр Джон будет винить, и внезапно пожалел, что не поддался порыву вернуться в Банулт и провести ночь в объятиях Катрионы.

– Мужчины определенно решили остаться в Гормферахе на ночь, – сказала Ариадна, вставая и потягиваясь. – Пожалуй, пойду-ка я в постель. Ребенок меня утомляет, даром что еще такой маленький.

Катриона оторвалась от огня, в который смотрела невидящим взглядом, и улыбнулась кузине. Они устроились в ее спальне, потому что в большом зале еще оставались раненые, но она так глубоко ушла в свои мысли, что совсем забыла о присутствии Ариадны. Не говоря уже о тревоге (Катриона не могла не думать о том, где сейчас сэр Джон и каким будет его следующий шаг), она просто не хотела ложиться в пустую холодную постель. Может, уговорить Ариадну остаться? Очень соблазнительно, но нет, это нехорошо по отношению к кузине, хотя та и могла бы прогнать тревожные мысли прочь.

– Плохая из меня компания, – произнесла Катриона.

– Нет, просто на тебя слишком много всего навалилось.

– Ты только что сказала «он». Думаешь, родишь Брайану сына?

Ариадна засмеялась и погладила живот.

– Нет, я не знаю, кто родится. Сегодня говорю «он», завтра «она». Очень надоедает все время говорить «ребенок». – Она потрепала Катриону по плечу. – Отдохни немножко, Катриона. Ты столько всего сделала за последние дни, что хороший сон тебе просто необходим.

– Не могу не думать о том, что сэр Джон сделает дальше.

– Ты не можешь догадаться, что на уме у безумца, только голова разболится. Мужчины вернутся завтра, и ты сразу найдешь, о чем еще поволноваться. Скоро все закончится, я в этом уверена.

– Ты у нас что, провидица? – поддразнила ее Катриона.

– Нет, просто верю в своих кузенов и мужа. А сейчас пойду и лягу спать одна. Оказывается, теперь мне это ужасно не нравится, – пробормотала Ариадна и вышла из комнаты.

Катриона вздохнула. Ей это тоже больше не нравилось, а ведь удовольствие спать с Бреттом было таким недолгим. Стоило взглянуть на кровать, и она тут же начинала думать о нем. От сладких воспоминаний даже кровь слегка разогрелась. Впрочем, сегодня ночью рядом не будет большого теплого тела, к которому можно прижаться.

Понимая, что Ариадна права, что отдых ей необходим, Катриона встала и разделась. Быстро ополоснувшись чуть теплой водой, натянула ночную рубашку и забралась в постель. Катриона никогда не делила постель ни с кем, кроме Бретта. Оставив спальню мужа, когда тот заболел, она туда так и не вернулась, сделав своей эту комнату, но сейчас остро осознавала, насколько одинока. Катриона свернулась калачиком под тяжелыми одеялами, но это не прогнало холод одиночества.

Бретт показал ей, какими могут быть отношения между мужчиной и женщиной. Ложиться в постель рядом с мужем всегда было для нее испытанием, и она с облегчением радовалась ночам, когда он просто засыпал. А сейчас ждала, когда можно будет лечь, потому что знала – Бретт ляжет рядом и заставит ее пылать от страсти. Было трудно не думать об этом, пытаясь заснуть без него. Вряд ли впереди ее ждет еще много ночей, когда можно будет наслаждаться и предаваться счастью. Сэр Джон, как напрямик сказал муж Ариадны, уже покойник. Его всего лишь нужно найти и закопать, и Бретт с Брайаном и своими людьми позаботятся об этом, а потом ей останется только встать у ворот и помахать им на прощанье. И жизнь в Банулте станет той, какой была раньше, до встречи с Бреттом. Труд и одинокая постель.

– Привыкай к этому, Катриона, – велела она себе и невольно улыбнулась имени, каким Ариадна называла ее, когда они были еще юными девушками.

Он скоро уедет, твердо сказала себе Катриона, и я не позволю своему сердцу разбиться. Она впустила Бретта к себе в постель как любовника, и он никогда не предлагал ей ничего другого. Если сейчас ее сердце покоится в его ладонях, это лишь ее вина, и нельзя заставлять Бретта расплачиваться за это. И все же ей хотелось придумать какой-нибудь способ сделать так, чтобы он сам захотел остаться с ней, ответить на ее любовь. Глупые надежды юной девчонки, вот что это такое. Если он ее не любит, он тут и не останется. Она отдала все, что у нее было, и когда он уедет, ей просто придется примириться с тем, что этого было недостаточно.

– Кто-нибудь видел Элисон?

Катриона убеждала себя, что страх, грозивший задушить ее, не имеет под собой никаких оснований, но он все нарастал. Она уже осмотрела все вокруг, но не нашла и следа дочери. Элисон весело прыгала через живую изгородь вместе с полудюжиной других маленьких девочек, они по очереди прятались за изгородь, а потом выскакивали, визжа от смеха. Но сейчас Катриона видела только других девочек. Она уже несколько минут ждала, что вот-вот из-за изгороди выскочит ее дочь, но ничего не происходило.