В руке царя блестел меч, а за спиной его торжествующе ухмылялись чернокнижник, князь-вишап и центурион. Зореславич поднял руку в степном приветствии и спокойно, с достоинством проговорил:
-- Я - Ардагаст, царь росов и венедов, избранный двумя племенами. Я враг всем, кто свою душу продает темным богам, а свое племя - Лысому Нерону, их рабу. Если ты не таков, царь Таргва, что ты делаешь на этой горе? И зачем здесь эти трое?
-- Я пришел сюда освободить Солнцелобого Амирани. Слышал ли ты о нем в своих степях?
-- Мы, росы, зовем его Даждьбогом, а еще Колаксаем, Солнце-Царем. Он рожден в пещере Ладой-Апи, Хозяйкой Зверей и Матерью Мира, от кузнеца Сварога. Он - младший из трех братьев, защитник людей и победитель чудовищ.
-- Верно, сармат. Но ты, видно, не знаешь: несправедливые боги приковали Амирани к этой вершине. Вот он!
Зореславич покачал головой:
-- Даждьбог был прикован к Мировому Дубу в преисподней Чернобогом-Самаэлем. А освободил его Перун-громовник. Вот где теперь Амирани! - Ардагаст указал рукой на красный диск солнца, уже скрывавшийся за западными вершинами. - А это - какой-то буйный великан. И если он скован богами, то здесь ему и место!
-- По-твоему, боги всегда правы? Ты, говорят, их избранник. То есть, раб и верный пес.
С тем же спокойным достоинством Зореславич ответил:
-- Рабом и псом я не был и не стану никому. Есть сила, что превыше богов - Огненная Правда. Лишь те боги добры, светлы и достойны поклонения, что следуют ей. Я не зря зовусь Ардагастом - Гостем Огненной Правды. Она - в трех дарах из небесного золота, обретенных Даждьбогом: плуге с ярмом, секире и чаше. Ни бог, ни царь, ни великий воин не может овладеть ими, если он неправеден. Слышал ли ты о них?
-- Я слышал о плуге, что упал с неба и достался нашему предку - может быть, и самому Амирани, - ответил Таргва и опустил меч. Его все больше привлекал к себе этот рос, совсем не похожий на дерзких и хищных сарматских находников.
Юлий Максим с интересом прислушивался к философствующим варварам. Ему знакомы были споры о Судьбе, что превыше богов, об огненной основе мира. Но больше всего он желал, чтобы эти царьки не поладили и скрестили мечи. Желал ради того, чтобы его просвещенные соотечественники и дальше могли спорить о Судьбе и мировом огне, не опасаясь сгинуть в огне варварского нашествия.
-- Небесный плуг и секиру я видел в пещере у порогов Днепра. А чаша - вот. Если ты уверен, что сам праведен, а дело твое - святое и правое, попробуй взять ее. Я был избран богами после того, как она далась мне, - сказал Ардагаст.
Златоогненным цветком распустилась в его руке Колаксаева Чаша. Как зачарованные, глядели на нее сваны, и сам Таргва вложил меч в ножны, и был готов уже шагнуть навстречу росу и протянуть руку, чтобы испытать себя небесным огнем. Но тут вперед выступил Аграм Вишап. Глаза его горели бешеной ненавистью, изо рта, утонувшего в черной бороде, вырывались полные ярости слова:
-- Кого ты слушаешь, царь Таргва? Это же раб, подручный царь Роксага роксоланского. А хозяин их обоих - вот! - он указал на Мгера. - Самозванный князь Арцруни и все его Братство Солнца. Братство подлых разбойников, убийцы женщин и детей, губители лучшего из родов Армении! Эту золотую плошку они сковали из обломков, украденных у мертвецов. Слушай их, царь сванов, и ты станешь одним из их рабов, и назовешься росом, как все эти бродяги, которых Ардагаст привел сюда со всего света. Каждый из них готов бросить свое племя к ногам Братства Солнца!
-- Не суди обо всех по себе и своему Братству Тьмы, Аграм Вишап. И не лги. Чаша Колаксая сама возродилась в руках Ардагаста, - мы этого не смогли бы. Мы не призывали истреблять ваш род. Наоборот, укрыли бежавших в царском дворце, и ты это знаешь, - спокойно возразил Мгер.
Аграм не лгал. За долгие годы он уверил себя, что причина всех его несчастий - Братство Солнца.
-- Вы спасали нас, князей Мурацани? Вы, учащие, что все должны быть равны и свободны и что князь ничем не лучше раба? Кто из вас не желал нам смерти? Ты, ублюдок князя и распутной мужички?!
Тень гнева легла на лицо Мгера.
-- Я презираю твою брань и твою ложь, Аграм Вишап. Но оскорблять мою мать, вырастившую меня честным человеком, ты не посмеешь. Ты, лазутчик римлян, пришел сюда, чтобы столкнуть в битве народы гор и степи. Но сначала ты будешь биться сам, со мной одним. Защищайся!
Рунный меч молнией выскочил из бронзовых ножен. Навстречу ему змеей выскользнул другой меч - вороненой стали. По клинку его вился зубастый рыбоголовый змей. Такой же змей, отчеканенный из серебра, вытянулся вдоль черных ножен меча. Следом блеснули два акинака. И вот уже четыре клинка замелькали молниями, высекая искры.
Немолодой уже Мгер опытной рукой уверенно отражал бешеные наскоки Аграма. Ни молодость, ни ярость, ни боевое мастерство не помогали князю - вишапу. Но по мере того, как слепая, нечеловеческая злоба охватывала Аграма, его тело менялось. Он не превращался в змея умышленно, как только что в бою с Симургом. Змеиная натура его предков-драконов сама собой рвалась наружу, подчиняя себе тело и дух князя. Его руки покрылись чешуей, ногти стали когтями. Потом чешуей оборотились одежда и доспехи. Лицо превратилось в зубастую рыбью морду. Сзади вытянулся хвост, а над плечами взметнулись перепончатые крылья.
На клинке Мгера золотым огнем вспыхнули руны. На черном мече Аграма ожил, запылал серебром вишап. Чудовищу не удавалось сломить защиту князя-мага. Но по мере того, как росло драконье тело Аграма, все длиннее и шире становился родовой меч потомков Аждахака. И вот уже уставшая рука Мгера, не выдержав очередного мощного удара, выпустила оружие. Черный клинок-вишап рассек ему висок, и князь упал с залитым кровью лицом.
С торжествующим шипением Аграм обрушил на упавшего последний удар. И тут вдруг черный клинок вонзился в снег, столкнувшись с кхандой Вишвамитры. Рыбья морда оскалилась в ехидной ухмылке:
-- Кто это посмел вмешаться в поединок? Ты, благороднейший воин Солнца?
-- Твой поединок не был честным, Аграм Вишап! - гневно загремел голос кшатрия. - Мгер - маг, и умеет оборачиваться, но он сражался в своем облике, а ты - в драконьем, и неравным оружием.
-- Я бился в своем облике. Ведь я - Вишап, потомок Аждахака!
-- А я - человек, потомок Ману, сына Солнца, и я одолею тебя, не теряя людского обличья! Я беру у тебя лишь этот, последний удар. Если победишь меня - он снова твой.
-- Я убью вас обоих. Ненавижу вас всех, ваше Солнце! Черное Солнце со мной! - прошипело чудовище.
-- А со мной - Солнце-Кришна! Он - все доброе в этом мире, - ответил кшатрий.
-- "Кришна" значит "черный", не так ли, индиец? Тебя плохо учили ваши брахманы. Черное Солнце над тобой, поклонись ему! - глумливый тон Валента сменился повелительным. Некромант был уверен в своем превосходстве над тупым рубакой-варваром. Но тот ответил гордо и рассудительно:
-- Сейчас Кали-юга, Черный Век, и потому Господь Кришна черен. Но он снова станет белым, когда вернется Крита-юга, Золотой Век. А для этого он придет в облике Калкина, Красного Всадника, и огнем очистит мир от таких негодяев, как вы.
Ардагунда сжала плечо брата:
-- Останови их! Вишвамитра слишком благороден. Сожги эту тварь огнем чаши!
-- Твой муж обидится на меня. А сваны сочтут нас бесчестными трусами.
-- Да, пусть они сразятся! Посмотрим, на что способны вы, росы! - сказал Таргва, словно отвечал им обоим.
-- Харе Кришна! - прогремел голос кшатрия.
Князь-дракон был величиной с медведя, вставшего на задние лапы, но рядом с великаном-индийцем он не казался таким уж громадным. И меч его ненамного превосходил двуручную кханду, которую кшатрий уверенно держал одной рукой. Если Мгер лишь не отступал перед бешеным напором Аграма, то новый противник неуклонно теснил его с площадки на склон ледника, кончавшийся колоссальным обрывом. В черных глазах индийца Вишап увидел свою смерть. В отчаянии он взмыл в воздух и ринулся на противника сверху. Удар меча Вишвамитра отбил, но поскользнулся на льду. В следующий миг на него обрушилась чешуйчатая туша, сбила с ног, прижала к земле. Отбросив длинные мечи, ставшие бесполезными в такой схватке, соперники пытались достать друг друга акинаками.
