Приказать бы Валенту глянуть в магическое зеркало, но великий маг занят: весь день в поте лица отгоняет воинов-призраков. Нерон достаточно долго сам был неприкаянным духом и теперь ясно видел, кто разит незримо его солдат. Только бы сами они не догадывались, что на них налетает не просто ветер со снегом, и не из леса доносится шум невидимой охоты. Так нет, кое-кто уже кричит, что увидел Арминия. Ничего! Главное - покончить с этим "городом свиней", усмирить всю эту кучку северных царьков, а тогда, наконец, - на Восток! Только там он найдет достойные себя подвиги, превзойдет Александра, Помпея и Цезаря, только там станет поистине Господином и Богом...

   До самого вечера город так и не был взят. С заходом солнца усталые и продрогшие солдаты вернулись в лагерь. Верхом блаженства было для них оказаться за надежным частоколом и рвом, в палатке у котелка с горячей похлебкой. Знавшие Германию ветераны, однако, предупреждали: тут-то и начнется самое страшное. Стемнело, и метель забушевала над лагерем с удвоенной силой. Тучи, гонимые ветром, мчались то открывая, то помрачая луну. И в ее неровном, бледном свете носились вокруг ограды призрачные всадники в рогатых шлемах, дикие амазонки на крылатых скакунах, черные псы с горящими глазами и огнедышащими пастями. Грозные крики, ржание, вой неслись из тьмы.

   Ходуном ходили стенки палаток. Замертво падали часовые. "Арминий! Маробод! Ариовист!" - в ужасе шептали легионеры, узнавая среди призраков тех, кого до сих пор знали по бюстам и фрескам в храмах. Казалось, лагерь провалился в Аид, и темный мир смерти окружил его со всех сторон. Внезапно из тьмы выскочили, дико ревя, два десятка воинов в медвежьих шкурах. В считанные мгновения они завладели северными воротами и распахнули их створки.

   Валент ухмыльнулся, глядя, как бьются о созданную им незримую преграду призрачные всадники, тщетно пытаясь ворваться в лагерь. А целая центурия, ругаясь на чем свет стоит, уже бежала к воротам, чтобы изрубить дерзких варваров, отвлекающих сынов Ромула от горячей каши. И тут сквозь вой метели властно донеслись совсем другие звуки: топот копыт, грохот бубнов и грозный, беспощадный крик "Мара!" Поднимая на копья легионеров, в лагерь хлынула лавина закованных в железо всадников. Красные стяги с тамгами трепетали на холодном ветру.

   Напрасно пытался некромант остановить сарматов силой перстней Марса и Сатурна. Что-то ослабляло его чары, и это была - Валент почувствовал сразу - скифская солнечная чаша. Неужели... Да, все они здесь: Вышата, армянин и сам царь росов, живой и невредимый!

  -- Ардагаст жив! О, Геката! - в ужасе воскликнул маг, и его услышал император, высунувший нос из палатки. А железная лавина, сметая все на своем пути, уже вырвалась на лагерный форум. Следом за сарматами в северные ворота хлынули их германские союзники. А в южные ворота ломились герцог Эберих, его берсерки и другие защитники Эбуродуна.

   Господин и Бог принял решение быстро. Нерон жаждал избежать гибели, а Домициан знал, как это сделать. Двадцать лет назад последний сумел спастись, когда Вителлий со своими германцами взял Рим. В том, что жизнь кесаря для Империи важнее двух легионов, обе его души не сомневались. Вскочив на коня, император, в сопровождении десятка преторианцев и центуриона Луция Хейдриха, бросился было к южным воротам. Но воины Эбериха уже ворвались в лагерь и набросились на палатку квестора, где хранилась казна и добыча. Тогда Домициан свернул, пронесся мимо палаток маркитантов и через боковые ворота вылетел наружу.

  -- Ты обманул меня, мерзкий оборотень! Сам придумал, будто царек росов мертв, или повторил сплетни ваших глупых ведьм, поглоти их всех Тартар с тобой вместе?

  -- Клянусь Юпитером-Донаром, я сам видел Ардагаста мертвым!

  -- Так, по-твоему, он воскрес?

  -- А что? - огрызнулся Хейдрих. - Какой-то еврейский колдун, говорят, вылез из могилы после распятия.

  -- Болван! Такое могли придумать только неучи-христиане!

   А в лагере кипел бой. От разгрома легионы спасла лишь железная, вбитая каждодневной муштрой дисциплина, да хладнокровное мужество Теттия Юлиана, победителя даков. Сохраняя строй, Седьмой легион медленно отступал к западным воротам, Пятнадцатый - к восточным. Одни варвары беспорядочно грабили лагерь. Другие, валя палатки, заходили легионерам во фланг, вклинивались между когортами, но всякий раз натыкались на ощетинившуюся мечами и копьями стену щитов.

   Андак с дружиной успел первым ворваться в императорский шатер. Не сумев добыть череп кесаря, князь искренне огорчился, но тут же вознаградил себя добычей, а затем чуть не подрался с людьми Эбериха, грабившими палатку квестора.

   Сраженные сталью живых или незримым оружием мертвых, падали легионеры. Все теснее смыкался строй, хотя слух о бегстве Домициана уже разнесся по лагерю. Выбор был невелик: смерть в бою, смерть в петле на священном дереве или рабство среди варваров. Надеялись, что Господин и Бог приведет на помощь Хищный легион. Надеялись на Юпитера, на Митру, на всемогущего императорского мага. И маг решился на грубое, опасное, но сильное колдовство, секрет которого он купил за большие деньги у чернокожего ведуна. Тот пришел в Александрию с далекого юга, где могучие обезьянолюди бродят по склонам дышащей огнем Колесницы Богов[54].

   Взяв в руку высушенную голову гориллы, Валент вонзил ей в темя кинжал из черного обсидиана, и прошептал заклятие. Земля под ногами у римлян и варваров загудела, заходила ходуном. Из появившихся внезапно трещин вырывался дым и языки пламени. В мозгу у волхвов зазвучал твердый, безжалостный голос некроманта:

  -- Эй, венед, армянин! Мне нечего терять. Я разбудил силы Плутона. Если я их не остановлю, весь лагерь провалится в Тартар!

  -- Пугать вздумал! - возмутилась Лютица. - Не слушайте его! Мы с Миланой укрепим землю.

  -- Не успеете. Я об этом колдовстве знаю, оно слишком сильное и быстрое, - возразил Мгер. - Нужно уходить из лагеря. Я скажу Ардагасту.

   Ни конунги, ни Арнакутай не возразили, когда Зореславич велел всем оставить лагерь. Когда сама земля дрожит, кого слушать, как не волхвов и не избранника богов? Легионеры, удивленные отступлением варваров, молились кто Юпитеру, кто галльскому Юпитеру - Тараннису, кто Митре. А Валент немедленно принялся за поиски пропавшего императора, для Братства Тьмы более ценного, чем десять легионов.

   Зов мага достиг мысленного слуха кесаря, когда тот пробирался лесом на юг. От погнавшихся, было, следом конных свевов удалось оторваться, но почти все преторианцы погибли. С Домицианом остался один Хейдрих, да и у того захромал конь. Ко всему еще между деревьями вдруг загорелась цепочка подвижных огоньков. Волки! Как теперь выбраться мимо них из ночной чащи на лед реки? Как доскакать до осажденного лагеря, проникнуть туда? И все это - как можно скорее, пока не назрел бунт. Император оглянулся на центуриона и с ужасом увидел под гребенчатым шлемом волчью голову.

  -- Это не просто волки, - принюхавшись, сообщил Хейдрих. - Оборотни. Не наши, видно, невры[55]. С ними кинокефал и сатир.

  -- Луций, придумай что-нибудь! Ты же сам оборотень. Лагерь выстоял, нам нужно вернуться туда.

  -- Зачем было убегать?

  -- Луций! Провинциалы вроде тебя не идут дальше центуриона, но ты станешь трибуном, клянусь Юпитером!

   Белые клыки блеснули в ухмылке.

  -- От волков в лесу уйдет наверняка только волк. Вот я и уйду... И ты, пожалуй, тоже. Я поменяю тебе шкуру. Простое заклинание, всего на час.

  -- О, Луций! Храни тебя Марс, волчий бог!

   Два волка мчались изо всех сил по заснеженной ледяной глади. За ними с воем неслась целая стая во главе с матерым седым вожаком. Позади бежали, изрыгая лай и ругань, могучий песиголовец и коренастый леший. Рыжеватый волк с вылезшей на голове шерстью знал: его четвертая смерть будет не из легких, и это удесятеряло его силы. Даже его спутник-вервольф все больше отставал. Но вот уже впереди валы Эбуродуна, вот и частокол лагеря. Вокруг полно германцев. К счастью, им сейчас не до волчьей охоты.