-- Это тебе за тех, кого в чучелах живьем сжигал, - безжалостно произнес сверху Яснозор.

   Магические преграды исчезли, и Гаур с волками бросились на двоих песиголовцев, схватившихся с яростным лаем за мечи. Собачью голову одного снес клинок Гаура. Второго разорвали в клочья Серячок с оборотнями. От царя друидов осталось лишь выжженное дочерна место на дне оврага да раскаленная бронзовая корона. Сверкнула молнией секира Яснозора, и корона лужицей расплавленного металла ушла в землю.

   Двадцать Первый Хищный легион шел берегом Сватавы. Позади осталась опустошенная, разграбленная страна, пепелища городков и сел. Под присмотром длинноусых галльских конников брели пленные германцы. Победно сиял позолотой легионный орел. День стоял морозный, но солнечный и тихий.

   Легат Валерий Рубрий пребывал в отличном расположении духа. Выполнить свой долг, усмирить врагов Империи - что еще нужно римлянину и стоику для спокойствия души? Буйно радоваться крови и трупам - это для варвара. А его солдаты, набранные по большей части из рейнских германцев - уже римляне, спокойные, надежные, дисциплинированные. Всякие там маркоманны для них - враги, добыча и ничего более. И не так уж страшны колдовские леса Германии даже для коренных италиков. Дешевые амулеты есть у всех, и разве новобранцы не усвоили, что на голос лесного демона нельзя отвечать "Да", а только "Эй!" Заблудившись же, нужно вывернуть плащ наизнанку. Что может бешеный Водан против спокойного величия Юпитера Капитолийского? Осталось взять Эбуродун, этот "город свиней", и Вангион с братцем, если уцелеют, приползут на коленях молить о мире.

   Легион вышел на широкую болотистую низину. Летом она могла бы стать ловушкой для войска, но сейчас мороз надежно сковал топь. Внезапно резкий холодный ветер с юга понес в лицо снежную крупу. Сквозь вой его послышались крики, ржание коней, лай собак, звуки рогов. По рядам покатилось жуткие слова: "дикая охота". Рубрий скривился. Стая демонов среди бела дня? Скорее какой-то князек вместо римлян воюет с турами. Вот и рев слышен. Все ближе... сильнее. Ну вот, уже поминают Медного Быка. Послать бы галлов проучить этого "дикого охотника"...

   Рев стал диким, оглушительным. Из чащи прямо на легионеров неслось со скоростью камня из балисты медное чудовище, словно отлитое из пламени. Копья, стрелы, свинцовые шары из пращей полетели в него. Тщетно! Медный зверь ворвался в ряды солдат, топча их копытами, поднимая на рога, опаляя жаром пасти - вулкана и собственного тела.

   Оставляя за собой обожженные и изувеченные тела, бык словно огненным плугом пропахал всю колонну. Но лишь те, кто обладал духовным зрением, видели, как вслед за страшной дичью неслись охотники в рогатых шлемах, и во главе их два всадника: седой старик с рунным мечом и суровый златобородый воин. Охотники рубили и кололи направо и налево, и легионеры падали, сраженные незримым оружием. А сверху в их рядах сеяли смерть такие же незримые амазонки на крылатых конях.

   Но даже этого было недостаточно, чтобы обратить в бегство испытанный легион. Срывая голоса и отчаянно бранясь, центурионы, трибуны и сам легат пытались восстановить порядок, и это им почти удалось, когда чудовище уже вырвалось на лед Сватавы. И тут с юга донесся топот копыт и громовой крик: "Мара!" Тучей взметая снег, гремя доспехами, на Хищный легион мчался несокрушимый сарматский клин. Ветер яростно развевал два красных знамени с золотыми тамгами росов и языгов. Перед длинными копьями не могли устоять ни щиты, ни панцири. Насадив на копье одного, а то и двух легионеров, степняки отбрасывали его и рубились длинными мечами.

   Тем временем с флангов на легион обрушились еще два конных клина. Из чащи вылетела дружина Сидона, из-за реки - Вангиона. В считанные минуты три клина разрубили колонну на четыре части. Битва превратилась в избиение окруженных. В плен не брали даже бросивших оружие.

  -- Месть, свевы, месть! Всех римских варгов[52] в жертву Водану! - кричал, рассекая мечом шлемы и черепа, конунг квадов.

  -- Никого не щадить! Мы не охотники за рабами! - вторил ему сарматский вождь с длинными пшеничными усами. В нем Рубрий узнал Хор-алдара, наводившего страх на римлян в Мезии[53]. Узнал он и златоволосого царя росов. Боги, в кого вырос безродный мальчишка, дравшийся на пантикапейском базаре за своего единственного коня!

   Тем временем медная тварь, провалившаяся было под лед, сумела выбраться из закипевшей воды и снова устремилась на людей, топча и обжигая без разбора римлян и варваров. Ардагаст повернул коня навстречу ей, поднял руку с Колаксаевой Чашей. Золотой луч ударил прямо в огнедышащую пасть быка. Красное и золотое пламя ослепительно вспыхнули разом, рогатая голова треснула и оплавилась, и чудовище рухнуло в снег, обратившись в изуродованное медное чучело.

   Двуручный меч смуглокожего великана-роса сбил с древка золоченого орла. Рубрий бился с мужеством обреченного, памятуя заветы стоиков: исполнять долг, не сожалея ни о каких дарах судьбы - славе, карьере, самой жизни. Наконец под ним убили коня, и шквал мечей и копий обрушился на легата. Сарматам, однако, не удалось сделать чашу из его черепа. Двое легионеров успели вытащить тело своего командира из гущи сражения и ускакать вместе с ним. Двадцать Первый Хищный легион перестал существовать.

   Два легиона осаждали Город Вепря. Под прикрытием навесов-"черепах" римляне забросали в нескольких местах ров. Теперь, надежно защищенные теми же "черепахами", одни из них били тараном в ворота, другие прокапывались сквозь вал. Катапульты забрасывали город стрелами, балисты - камнями и горшками с угольями. Спасения от них не было даже в домах. Стрелы и уголья поджигали соломенные крыши, камни пробивали их насквозь. К валу подкатили осадную башню, и с нее в город полетели стрелы и свинцовые шары. На валявшихся повсюду трупах краснели замерзшей кровью издевательские надписи, отпечатанные тяжелыми шарами. Легионеры не щадили ни пола, ни возраста. С башни они ясно видели: и женщины, и дети, и старики если сами не сражаются, то подносят воинам стрелы, камни, бревна.

   Но все достижения римского и эллинского ума разбивались о ярость и упорство варваров. Подобный зверовидному демону в своем шлеме, увенчанном фигурой вепря, с кабаньей шкурой на плечах, метался по валу герцог Эберих. За ним следовала дюжина неистовых берсерков в медвежьих шкурах. Не страшась ни ран, ни смерти, прыгали они с вала, опрокидывали штурмовые лестницы, убивали легионеров и молниеносно взбирались обратно. Таран не мог пробить ворот, заваленных изнутри. Кирки ломались о мерзлый грунт, каменные плиты и бревна. Дубовые колоды и камни крушили "черепах" со всем, что в них было. Когда же легионеры по перекидному мостику из башни устремились на вал, герцог с берсерками не только изрубили их, но и ворвались следом в башню, опрокинули и подожгли ее.

   Император наблюдал за штурмом с невысокого холма. Изнеженному Нерону было скучно и холодно, хотелось в теплый шатер с жаровней. Но две души "господина и бога" давно научились идти по жизни вместе. Сейчас все решал опытный воин Домициан. Он терпеливо выстаивал на холодном ветру, кутаясь в подбитый роскошным лисьим мехом плащ: пусть солдаты видят стойкость своего повелителя. К счастью, он не варварский конунг и не должен еще и лезть под мечи и стрелы впереди всех. Тревожили донесения разведки: куда-то подевались оба свевских царька с конными дружинами, вся орда языгов, шайка сарматов-росов. Передрались или разбрелись после гибели Ардагаста? Тогда их должен был добить Хищный легион, а от него до сих пор никаких вестей.