— Мне неприятно разочаровывать вас, — сказал он как можно вежливее, — но я не нуждаюсь в постоянных услугах медсестры…

— Я думаю, что для этого дела нуждаетесь. Будет еще одна точка зрения.

— Вы ее уже высказали. Теперь прошу вас извинить меня…

— Дело далеко не завершено, лейтенант! Скоро произойдет другое убийство, я уверена!

Фревен напрягся.

— Почему вы так думаете? — поинтересовался он.

Энн судорожно сглотнула, а затем громким голосом принялась формулировать свои выводы:

— Росдейл не был убит — его жестоко уничтожили — и выставили напоказ. Обычный человек не смог бы это сделать. Убийство — это постыдное действие для каждого. Даже во время войны. Но убить таким способом… Изуродовать и устроить маскарад с трупом — все это доказательства того, что у него не все в порядке с головой.

Слушая, Фревен медленно кивал. Когда медсестра закончила, он сказал:

— Здесь можно говорить о мести — да, ужасной! — но именно о мести, и это не дает основания опасаться другого убийства…

По его тону Энн поняла, что ей не верят, лейтенант ее проверяет.

— Слишком много приготовлений. И еще: он обладает недюжинным хладнокровием. Должно быть, он настолько продумал свое преступление, что совсем не волновался в момент его совершения. Он даже не забыл стереть свои следы.

— Откуда вы знаете об этом, ведь вас не было там, когда мы…

— Я спросила у Форрела, — перебивая Фревена, ответила она. — Не сердитесь на него, к женщине на военной базе относятся доверительно, общаются с ней без подозрения. Как бы там ни было, убийце присуще невероятное хладнокровие, а у нас не слишком много времени, чтобы поймать его, а значит, он чувствует себя совершенно спокойным после убийства. Я не думаю, что мстительный человек смог бы совершить такое варварство.

Фревен скрестил руки на груди. Они молча смотрели друг на друга.

Внезапно Энн опустила глаза. Она снова заволновалась, представив, как может быть истолкована ее настойчивость.

— Ладно, — уступил Фревен. — Если мне понадобится кто-то, я вызову именно вас. Но договоримся: я ничего не обещаю.

Лицо медсестры еще больше похорошело, когда его осветила широкая улыбка.

— Вы не пожалеете!

Она окинула быстрым взглядом палатку, строгую и великолепно натянутую, и сделала полуоборот на каблуках. Но прежде чем она вышла, Фревен окликнул ее:

— Энн!

Мгновение он подбирал слова.

— Как… Каким образом вы, женщина, можете представить себе поведение… убийцы?

Продолжая улыбаться, она сказала:

— Это мой маленький секрет.

— Ну что ж, будьте готовы. Боюсь, что вы правы: если мы в ближайшее время не арестуем его, он продолжит свое дело.

— Потенциальный рецидивист? — грохотал начальник штаба Тоддворс. — Не упустит еще одного случая! В конце концов, здесь армия!

Он отвернулся от Фревена и подошел к окну, чтобы оглядеть здания и палатки. Вдалеке над сероватой поверхностью моря покачивались трубы и командные мостики военных кораблей.

— Посмотри! — продолжил Тоддворс. — Эти люди горят от нетерпения при мысли о предстоящем отплытии. И ты хочешь сказать, что убийца готов снова начать? С чего ты взял? Вспомнил легенду о Джеке Потрошителе?

— Я должен работать на «Чайке», — настаивал Фревен. — Если приказ об отплытии будет отдан до того, как найду виновного, я хочу остаться на борту этого судна. Он там. Я в этом уверен.

— Если ты в этом уверен, арестуй его!

— Я основываюсь на методах дедукции. И это заставляет меня думать, что убийца — член экипажа. Он знает график прохождения патруля, именно поэтому у него было время осуществить свою постановку, не торопясь и не совершив ни малейшей оплошности. Это член команды, я в этом уверен, или солдат, уже находящийся на судне.

Начальник штаба разгладил усы и снова посмотрел на Фревена.

— Я подумаю, что можно сделать. Но, черт возьми, перестань говорить о несовершенном преступлении! Ты — сотрудник ВП, а не ясновидящая!

— Речь идет не о догадках, Колин, а о методах логических рассуждений! Человек, который убивает другого, оставляет на месте преступления следы, свойственные его характеру, это настолько же индивидуально, как отпечатки пальцев. Достаточно суметь прочитать улики на этом месте. И то, что я увидел в прошедшую ночь, свидетельствует: этот человек гордится тем, что он совершил. И думает о том, чтобы это повторить!

— Откуда ты это взял, это абстрактные рассуждения! Ты должен раскрыть преступление, так что иди и найди, черт возьми, конкретные, а не мнимые доказательства!

Поздним утром Крэг Фревен вошел в свой жужжащий Улей. Маттерс, собрав различные доклады, уже исписал одну доску и перешел ко второй.

Все часовые были опрошены, и все как один утверждают, что ничего не заметили. Между тем они подтвердили, что существовала возможность незаметно подняться на корабль. Патрули следили за солдатами, покидавшими судно без разрешения, за гуляками, но это не препятствовало проникновению на борт.

Клаувиц порылся в вещах жертвы (рота погибшего считалась одним из привилегированных подразделений и размещалась в зданиях на набережной). Росдейл не прятал ничего особенного, кроме нескольких пачек сигарет, которые, как сказали его товарищи, он выиграл, играя в покер. Говорили, что у него не было врагов, по крайней мере, никто не видел, чтобы он с кем-нибудь ссорился. В ночь своего исчезновения он рано отправился спать, после этого его никто не видел. Но его койка оказалась нетронутой, он на ней не спал. По словам солдат, покинуть казарму незамеченным ничего не стоило — на окнах не было решеток. Все единодушно описывали Росдейла как приятного парня, веселого балагура. Он был очень общительный, знал многих людей на базе, выигрывал у многих в карты, так как прекрасно играл в покер. Двое сослуживцев добавили, что во время увольнений он охотно увивался за юбками. А солдат, который спал в казарме над ним, подозревал, что у Росдейла были отношения с секретаршей из генерального штаба, некой Лизой Хибург, что подтвердилось при допросе. Клаувиц нанес визит молодой женщине. Она не знала об убийстве и упала в обморок при сообщении об этом. Она действительно была любовницей Росдейла. Когда с ней случилась истерика, Клаувиц, желая предотвратить нервный срыв, вызвал медсестер, и Лизу увели.

Просмотрев доклады, Маттерс написал заглавными буквами на черной доске: РОСДЕЙЛ = ОБЩИТЕЛЬНЫЙ, ЖИЗНЕРАДОСТНЫЙ, ВРАГОВ НЕТ. Затем добавил: НЕ СТАЛА ЛИ ЛИЗА ХИБУРГ ЛОВУШКОЙ ДЛЯ РОСДЕЙЛА?

Прочитав вопрос, Фревен одобрил его еле заметным кивком. Маттерс не переставал удивлять лейтенанта, он очень быстро учился.

С угрюмым видом вошел еще один член команды ВП, Элиот Монро, держа в руке блокнот с записями.

— Я допросил начальника продовольственной базы, — сказал он, протягивая записи Маттерсу. — У них в загонах есть животные, там, на западе, за пакгаузами. Куры, свиньи… никогда бы не подумал! Но баранов нет. Голова не оттуда. И он не мог раздобыть ее нигде на военных складах.

Теперь мел взял Фревен и написал на чистой доске: «Убийце был разрешен выход с судна днем/накануне преступления».

— Я думаю, что никакого разрешения и не требовалось, — сказал Маттерс.

Лицо Фревена исказила гримаса:

— Во избежание связанных с ожиданием стрессов, травмирующих людей, между ними распределили разрешения на выход: например, пойти в город за провизией, в качестве курьера или еще под каким-нибудь предлогом. Таким образом, каждый день вне территории базы находится примерно две сотни людей, которые обязаны возвращаться в лагерь до шестнадцати часов. Отплытие, которого все ожидают, всегда назначается на ночные часы.

— Может быть, он выходил раньше? — предположил Монро.

Фревен покачал головой:

— Нет, голова барана была свежей. Поверьте мне, я видел ее достаточно близко. — И, поворачиваясь к Маттерсу, прибавил: — По словам офицера судна, на «Чайке» находятся три роты плюс экипаж. Приблизительно полторы тысячи душ. Мне нужен список тех, кому было разрешено покидать базу в течение сорока восьми часов, предшествовавших убийству, и среди них мне нужны все правши.