Стали продвигаться к выходу.

— У тебя большой дом, Серж?

— Огромный, — говорю.

— Два этажа?

— Больше.

— О-о! Серж, ты есть богат?

— Да, — соглашаюсь, — в моем доме пять этажей. Пойдем, увидите.

Выходим втроем на крыльцо. Свежо и пустынно. Вокруг сизый туман. Или белые ночи на излете? Мокрая растяжка едва держится над парадным входом. «Привет американским участникам похода на Русский Север!» От дождя буквы потекли и размазались. Поеживаясь, спускаемся по лестнице дворца. За нами из холла высыпала еще группа иностранцев. «Ну, — думаю, — наконец-то успокаиваются. Идут отдыхать в гостиницу». Гляжу, они сворачивают за нами. Ускоряемся. Слышу, как из распахнутых дверей Дворца культуры накатывает очередная шумная волна. Я прибавляю ходу. Мои спутники с трудом поспевают. Быстрым шагом идем метров триста. Толпа за нами. Выходим на улицу Комсомольскую. Оглядываюсь. Мать честная — вся дорога запружена людьми. Как на демонстрации. Куда они? Идут, кричат что-то на своем, поют. Сзади пристроилась машина ГАИ с включенными маячками. Слышно, как хрипло и неразборчиво орут с ее крыши мощные громкоговорители. Поворачиваем к моему дому. Гаишная «шестерка» с включенной сиреной и мигалками объезжает колонну демонстрантов и тормозит рядом. Из кабины выскакивает нетрезвый офицер в парадной форме. Дает команду водителю-сержанту заглушить мотор. Качнувшись, гаишник жезлом поправил милицейскую фуражку:

— Капитан Шлейкин.

— Очень приятно, — отвечаю. Мои спутники учтиво поклонились.

— Слушай, ты русский человек?

— Допустим.

— Глухой?

— Нет, — говорю. — С этим все в порядке. Слышал, как вы полгорода динамиками разбудили.

— Это я тебе, между прочим, кричал. Куда ты всех тащишь?

— Я?

— Ну да, — капитан взглянул на часы, — в два ночи!!! А между тем, по графику, — он достал из-под кителя листок с каким-то расписанием. Развернул. Прицелившись, ткнул в нужное место. — Здесь ясно сказано. Двадцать четыре ноль- ноль — движение в гостиницу. С часу до восьми — сон. Ты видишь, сон?

— Вижу.

— Почему не спишь?

— Вам какое дело?

— На по-са-шок, — с трудом объяснил американец.

Гаишник жестом попросил не вмешиваться.

— Куда ведешь?

— Двух коллег к себе.

— Тут семьдесят человек демонстрантов, — капитан указал жезлом на застывшую колонну. — Не меньше.

— Так скажи, пусть разворачиваются и идут в гостиницу.

— Я по-английски — ноль, — признался капитан.

— Аналогично, — отвечаю.

Нетвердое рукопожатие.

— Виктор, — представился капитан.

— Сергей.

Толпа ждала окончания переговоров.

— Переводчики есть? — спрашиваем.

Среди немногих русских, затесавшихся в ряды иностранцев, таковых не оказалось.

— Наверное, уснули в ДК! — крикнул кто-то.

— Слабые ребята оказались, из педагогов, — объяснил Виктор. — Ладно, сгоняю за ними. Сейчас пускай все эти, — он указал на пеструю толпу, — идут к тебе. А то разбредутся по городу. Хрен соберешь.

— Не-е, не пойдет, — говорю.

— Почему?

— Сам представь, что мне с ними делать? И водки в обрез, — показываю бутылку во внутреннем кармане. — Тут на троих не хватит.

— На по-са-шок, — с готовностью вмешался американец.

Капитан снова жестом попросил не вмешиваться.

— С этим не проблема, — сказал он. — Их выпивкой и закусью каждый день снабжают. — Гаишник подошел к машине и открыл багажник. — Я ведь за американами уже неделю езжу. От самых Дальнегор обслуживаем. — Виктор постучал жезлом по картонным коробкам:

— Водка. Стаканы. Бутерброды. Для дорогих гостей всего навалом.

Увидев открытый багажник, американцы привычно оживились.

— Пока бродили по Русскому Северу, — объяснил Виктор, — я всем желающим через каждые пять километров наливал. Точно по спидометру. Во-первых, идти веселей. Во-вторых, на окружающую действительность, как говорится, меньше нездорового внимания…

— Тогда чего ждем? — говорю. — Пошли.

Из милицейской «шестерки» достали коробки. Сгрузили перед моим подъездом. На вид получалось внушительно.

— Запас неслабый, — говорю, — до утра можно продержаться.

— Это что, — сказал Виктор, — первые дни на автозаке возили…

Поразмыслив, капитан решил остаться: «Мало ли чего». Он дал указание сержанту вернуться в ДК и доставить переводчиков. Посигналив длинными гудками, сержант уехал. Американцы весело отдавали честь машине ГАИ. Затем вслед за нами направились к подъезду. Мы с Виктором занесли коробки в мою квартиру.

— Айн момент! — закричал Виктор, выскочив на лестничную площадку. Он выставил перед иностранной делегацией полосатый жезл. Щедро улыбнулся: — Минуту на подготовку. Пли-из.

Американцы деликатно застыли в подъезде. С интересом разглядывали парадный и единственный вход в жилище. Оторванные гнутые металлические перила. Разбитые в патронах лампочки. Обшарпанные стены с математическими формулами, написанными от руки. «X» часто умножался на «У» и еще на какую-то неизвестную.

Тем временем из кухни в прихожую мы с Виктором вынесли небольшой столик. На него поставили бутылки с водкой и горки одноразовой посуды. Рядом пристроили коробки с закуской. Через несколько минут в своей двухкомнатной квартире я впервые принимал заморских гостей. Капитан Шлейкин у распахнутой входной двери наливал в пластиковые стаканчики водку. Я доставал бутерброды и подавал американцам. Они боязливо входили в узкую прихожую. С удивлением рассматривали низкие потолки и нехитрую мебель. Представлялись:

— Ричард Олсон.

— Фредерик Батлер.

— Анжела Розенберг.

— Стив Лансе…

Я начал было считать гостей. На третьем десятке бросил это занятие. Американцев на лестничной площадке не убывало. Кажется, они быстро освоились. В подъезде стоял веселый гомон. Зазвучали ковбойские песни. В квартире танцевали. Кто-то бренчал на моей гитаре. Потекла обычная жизнь со всеми ее неприятными мелочами. Вот соседка привычно принялась стучать по батареям. Затем, чтобы одернуть хулиганов, выскочила на площадку. Поток иностранцев чуть не хлынул в ее квартиру. Она с ужасом захлопнула дверь. Это был самый жуткий сон в ее жизни: дом захватили оккупанты. Осмелев и услышав русские голоса, она снова высунулась:

— Предупреждаю! Я вызову милицию!

— Sorry, we don’t understand…

— Во нахлестались. Только не надо прикидываться!

К двери подошел капитан Шлейкин. Его фуражка с кокардой повернута набок. Синий галстук небрежно лежит на погоне. Виктор нажал кнопку звонка. Дал три коротких. Потом шесть длинных. Соседка не открывала. Она разглядывала милиционера в дверной глазок. В одной руке он держал стакан. В другой сжимал полосатый жезл. Нетерпеливыми ударами проверял дверь на звучание:

— Милицию вызывали?!

— Нет, — наконец отозвалась соседка.

— Как не вызывали? Я слышал.

— Вы ошиблись.

— Ой ли, гражданка. — Виктор продолжал стучать в дверь. Наконец ему это надоело.

— Ноу проблем, — сказал он, будто извиняясь перед американцами. Повернувшись к двери, крикнул: «За ложный вызов, между прочим, можем привлечь к ответственности! Административной…»

Капитан плеснул себе из бутылки. Высоко поднял в руке стаканчик:

— За тех, кто охраняет покой граждан. За советскую милицию!

Американцы не понимали.

— Рашен полисмен! Ура!

— Ура!

Движение восстановилось. Кое-как я протиснулся в комнату. Еще раз порадовался за жену и дочь: хорошо, что уехали в отпуск. Незнакомые люди прямо в обуви лежали на кровати. Сидели на полу. На спинках кресел. Чьи-то ноги в красных ботинках свисали со шкафа. В ванной, на кухне и в детской комнате распивали. В туалет стояла очередь. Толпа из коридора все прибывала. В дверях возник затор. Остро чувствовалась нехватка кислорода. Пришлось распахнуть окно. Люди начали вылезать на улицу через подоконник. Я приободрился. Как оказалось, преждевременно. Гости спрыгивали, делали несколько шагов по клумбам и вновь занимали очередь в подъезде. Возник порочный, неразрывный круг. Образовалось что-то вроде орбиты с плотным движением тел. Как-то само по себе движение начало ускоряться. Серьезную выпивку превратили в игру.