Кристине оставалось только сдаться.

– А теперь вперед. По лестнице, быстро. И не тяните время.

Не отпуская ее руки, Леон толкал ее вверх по ступеням. На втором этаже он провел ее по коридору мимо спален к потайной дверце, за которой находилась крутая винтовая лестница, ведущая от подвала до чердака и предназначенная для прислуги.

– Не останавливайтесь. Идите наверх, на чердак. Этьен ухмыльнулся при виде ее ошеломленного лица.

– Мы решили, что тебе потребуется уединение, чтобы обдумать все свои прегрешения. И время, чтобы представить себе, какие удовольствия тебя ожидают. Через несколько дней – а может, через одну или две недели одиночества – ты станешь гораздо более покладистой.

– Никогда, – сквозь стиснутые зубы проговорила она. Леон открыл крепкую дубовую дверь и втолкнул Кристину внутрь, так что она упала на пыльный пол.

– Я терпелив, дорогая.

– Позови, если тебе что-нибудь понадобится, – ей смехом добавил Этьен. – Можешь звать, пока не охрипнешь. Никто не придет к тебе на помощь.

Дверь захлопнулась. Последняя надежда Кристины испарилась при звуке закрывающегося замка. Она села, стараясь успокоить пульсирующую боль в руке. Глаза постепенно привыкли к полумраку. Узкие лучи света проникали между досками, которыми было заколочено чердачное окно. В дальнем углу шуршали мыши. Поднявшись на ноги, Кристина оглядела небольшое помещение. Пахло затхлостью, в углу лежали соломенный матрас и тонкое нитяное одеяло. Рядом она увидела кувшин с водой и буханку хлеба. Еще одной принадлежностью этой импровизированной тюрьмы являлся облупившийся горшок. Пытаясь побороть растушую панику, Кристина подошла к окошку. Напрягая все силы, дергала за доски, сознавая, что это пустая затея.

Она в ловушке. В плену, так же как и Рид. Графиня вытерла слезы, оставив на лице грязные разводы. Через некоторое время усталость все же взяла свое, она свернулась калачиком на комковатом матрасе и закрыла глаза.

Луна сверкала за деревьями, как сломанный серебряный медальон на фоне черного холста. Рид погонял лошадь, торопя ее по узкой дороге, окаймлявшей болото. Двадцать четыре часа, проведенные в тесной сырой камере, предоставили ему возможность обдумать всю свою жизнь. Если бы он смог, то поменял бы в ней очень многое. Но прежде всего сказал бы Кристине, что любит ее. Он все хранил это признание в тайне, словно скряга, который никак не может расстаться со своим золотом. Он никогда не говорил ей, что она навсегда поселилась в его сердце, осветила и согрела его душу. Лишь бы теперь не было слишком поздно. Если Делакруа или дю Бопре причинят ей хоть какой-нибудь вред, он убьет их.

Внезапно со стороны топи донесся резкий, громкий крик, похожий на мычание. Рид уже слышал такой при прошлом посещении и вспомнил, что это зов самца аллигатора. Успокоив испуганную лошадь, он снова устремился вперед. А мысли его вернулись на несколько часов назад, к моменту бегства из старой испанской тюрьмы. Спасение пришло оттуда, откуда он его совсем не ждал. Кто бы мог предположить, что такой хитроумный план был задуман простодушной, добросердечной пожилой вдовой? Рида до сих пор восхищала та легкость, с которой Полли воплотила в жизнь свою дерзкую идею...

Он дремал в камере, когда его разбудило звяканье ключей. Открыв глаза, он увидел Полли с плетеной корзинкой в руке, сопровождаемую охранником.

– Вот он, ваш племянник, сеньора, – проговорил тот. – Оставайтесь здесь сколько хотите.

– Спасибо, сеньор, – Полли благодарно улыбнулась выходящему охраннику. – Я принесла тебе поесть, дорогой. Боюсь, здесь плохо кормят.

Рид поднялся на ноги, стряхивая остатки сна. Что заставило Полли прийти сюда в такой час?

– Ты что, племянничек, не рал меня видеть? – прощебетала та с лукавым блеском в ярко-голубых глазах. – Разве так встречают любимую тетушку?

– Полли, я просто удивлен. Вначале решил, что это мне снится. – В смущении оттого, что закован и что на нем нелепо здесь выглядящий маскарадный костюм, он потер щетину на подбородке. – Прошу прощения за мой вид, но мне не позволили ни побриться, ни умыться.

Не испытывая никакой неловкости, Полли поднялась на цыпочки и чмокнула Рида в щеку.

– С тобой плохо обращаются, дорогой?

– Бывало и хуже. Здесь обращение не такое жестокое, как в Испании. По крайней мере меня не били, да и кормят заключенных здесь по часам.

Полли поставила корзину на койку.

– Рада слышать. Мыс Жан-Клодом беспокоились о тебе.

– Полли, что вы на самом деле задумали? Она повернулась к нему, сжав руки.

– Нам нужна твоя помощь, дорогой. Рид протянул к ней закованные руки.

– Как бы я ни хотел помочь, боюсь, у меня ничего не выйдет, – с горечью проговорил он.

– Мы очень беспокоимся за Кристину. Боимся, что ее муж задумал что-то недоброе. Он не из тех, кто может простить женщину, публично унизившую его.

Рид сжал челюсти.

– Это так.

– Тогда помоги нам.

– Ради нее я бы вырвал свое сердце. Полли с повлажневшими глазами улыбнулась.

– Я принесла тебе перекусить, племянник.

Она подняла салфетку, накрывавшую корзину, потом отодвинула в сторону хлеб и жареную курицу, приготовленную Дульси. Рид изумленно открыл рот, увидев на дне корзины пистолет.

– Поешь, дорогой. Тебе потребуются силы. – Полли присела на край койки. – Незачем спешить. Кроме того, потребуется время, чтобы подействовал сонный порошок, который я добавила в бренди для охранника.

– Что? – Рид с трудом обрел дар речи.

– Ш-ш... – Она поднесла палец к губам. – Садись, дорогой. Поешь.

Рид впился зубами в куриную ножку. Полли одобрительно кивнула при виде его аппетита.

– Я принесла тебе одежду. Оседланную лошадь ты найдешь в конюшне через два дома отсюда.

– Есть еще одна проблема. – Он указал на тяжелые железные кандалы на запястьях, скованные короткой цепью.

– Мы с Жан-Клодом обдумали и это. – С ласковой улыбкой Полли полезла в карман юбки и достала два ключа. – Кузнец был просто счастлив предоставить нам это за небольшое вознаграждение.

Через час Рид уже выезжал из Нового Орлеана, наконец в предрассветной мгле перед ним стало вырисовываться поместье. Рид направил усталую лошадь в объезд усадьбы. Через час слуги приступят к своим каждодневным обязанностям, а рабы отправятся на поля. Но пока Брайервуд спит. Глядя на дом, Рид нахмурился. Он хотел верить, что Кристина жива и здорова. Но на душе у него было неспокойно. Он боялся, что с ней могло что-нибудь случиться, ведь вчера полный зал людей слышал угрозы в ее адрес. Правда, скорее всего Этьен выждет время, а потом выберет какой-нибудь хитрый способ, чтобы избавиться от непокорной жены. Но где же он ее прячет сейчас? Рид потер уставшие глаза. Зная Кристину, он не сомневался, что она воспользуется любой возможностью бежать. Но и Этьен понимает это и предпримет все, чтобы предотвратить побег. Он, должно быть, запер ее. Но где?

Рид мысленно представил себе план дома. На самом нижнем этаже находилось огромное количество кладовых с каменными полами и толстыми стенами, способными заглушить любой крик. Второй этаж занимали спальни. На самом верху был чердак с ровными рядами узких окошек. Этьен с его извращенной натурой наверняка будет доволен, если причинит Кристине как можно больше неудобств. Рид решил, что она заперта или в полуподвальном помещении, или на чердаке. Привычным жестом он поправил пистолет, заткнутый за пояс. Потом спешился и направился к дому. Он начнет поиски с кладовых, потом прочешет весь дом. Время ограничено. Он знал, что должен поторопиться, пока не наступило утро.

Одну за другой Рид дергал ручки дверей, с досадой отмечая, что большинство из них заперто. Очевидно, дю Бопре не доверяет своим слугам. Рид тихо звал Кристину, но не получал никакого ответа. Тьма уже начинала рассеиваться, когда он решил прекратить поиски внизу. Позже, когда раздобудет ключи, он вернется сюда. Крадучись, Рид начал подниматься по лестнице. Половица скрипнула, и он замер, прислушиваясь, но в доме стояла полная тишина.