С тяжелым сердцем Рид повернулся и ушел, мучаясь мыслью, что оставляет ее одну.

В эту ночь, впервые за несколько месяцев, опять повторился тот сон. Рид ворочался и вздрагивал на узкой койке. Картины, звуки, запахи. Боль...

Все повторялось. Все. Он снова был в игорном доме в Испании.

– Еще одну партию, приятель, – настаивал креол.

Рид оглядел целое состояние, лежащее на столе. Сегодняшний выигрыш позволит ему достойно и с комфортом прожить долгое время.

Или купить небольшой особняк.

Эта мысль вдруг пришла ему в голову и не желала уходить, соблазнительная и манящая.

Третий из присутствующих с яростью, искажающей аристократические черты лица, отвернулся от игрального стола.

– Может, ты потерял уже достаточно для одного вечера? Или ты заодно проиграл и свой разум?

Гастон дю Бопре поднял тяжелый бокал и лениво посмотрел поверх него на брата.

– С каких это пор мой младший братишка отдает мне приказы?

Рид с интересом наблюдал за этим эпизодом. Креолы из Нового Орлеана были необычной парой. Ненависть электрическим разрядом потрескивала между ними, словно молния перед летней грозой. Он небрежно взмахнул рукой над пачками бумажных денег и блестящими золотыми монетами.

– Госпожа Удача, мой друг, изменила вам сегодня. Вероятно, ваш брат прав.

Гастон ощетинился.

– Пусть я временно оказался без денег, но у меня в комнате есть некий документ.

Леон ударил кулаком по столу. – Только не Брайервуд!

Рид затянулся сигарой, медленно выдохнул струю дыма и вопросительно поднял бровь.

– Возможно, дю Бопре, вам надо прислушаться к словам брата. Пока ставки еще не сделаны, можно отказаться от игры.

– Вспомни, Гастон, и земля, на которой стоит Брайервуд, и деньги, на которые выстроено поместье, были твоей частью наследства, – со злобным отчаянием проговорил Леон.

– Достаточно! – взорвался Гастон. – Никто не смеет указывать Гастону дю Бопре, что он может, а чего не может делать.

Слух об игре с большими ставками быстро разнесся по игорному дому. Рид смаковал свое вино, дожидаясь, пока слуга принесет документ. Пьяный ты или трезвый, это не имеет значения. «Фараон» – игра, исход которой зависит от везения, ну и, может быть, лишь немного от мастерства и выбранной стратегии.

Когда слуга вернулся с документом, сдающий распаковал новую колоду карт и перетасовал их. Тяжелая тишина воцарилась в комнате. Свечи потрескивали в железных настенных подсвечниках. Густой синий дым сигар висел над столом. Ход за ходом предъявлялись карты, пока несданными не остались всего три штуки.

Рид, украдкой взглянув на Гастона, заметил каплю пота, катящуюся со лба креола. Ощущал он и присутствие Леона, который стоял сбоку, сжав челюсти и поблескивая черными глазами.

– Сеньоры, назовите ваши ставки, – провозгласил сдающий.

Рид с непроницаемым выражением лица сбил пепел с сигары. Все или ничего. Игра идет на поместье. В колоде остались только двойка, валет и король. Имели значение лишь первые две карты. Последняя не играла никакой роли.

Гастон допил свое вино.

– Валет, король.

– Двойка, король, – ответил Рид.

Одним движением руки он выиграл мечту всей своей жизни.

Но Гастон дю Бопре был не тем человеком, который легко сдавался.

– Может, я смогу убедить вас дать мне возможность как-то компенсировать проигрыш, если мы выпьем еще немного в моей комнате, – сказал он, обнимая Рида за плечи, когда тот уже собрался уходить.

Застонав, Рид закрыл глаза рукой, его сон становился все более и более беспокойным.

Картины расплывались, потом стали более четкими.

– Это он. – Леон дю Бопре протиснулся сквозь группу солдат и обвиняюще указал на Рида.

Грубо разбуженный Рид увидел вокруг себя с полдюжины людей в военной форме.

– Этот человек убил моего брата.

– Какого черта?.. – Пробормотал Рид, когда его подняли на ноги.

– Молчать!

– Я имею право...

– Молчать!

Один из солдат ударил его по лицу. Рид почувствовал, как кровь из разбитой губы потекла ему на подбородок. Действуя инстинктивно, он сжал кулаки и нанес нападавшему сильный удар в живот и успел с удовлетворением услышать его стон. Однако в следующее мгновение солдаты накинулись на него всей толпой. Рид сжался в комок на полу, пытаясь защититься от тяжелых ударов кулаков и сапог.

Леон торжествующе смотрел на это жестокое избиение.

– Такой подонок и убийца лишается всех своих прав. Прижимая руку к ребрам, Рид беспомощно наблюдал, как его комната подвергалась обыску и разгрому.

– Ага! – Один из солдат помахал тонкой пачкой пергаментных листов.

Рил в немом изумлении уставился на документ, доказывающий право владения плантацией в Луизиане, и на темно-красное пятно, расплывшееся по его поверхности. Пятно, которое подозрительно напоминало кровь. «Но как это может быть, – недоумевал он, – если предыдущей ночью этого пятна не было?»

Самый высокий из солдат выступил вперед, а два других подняли Рида на ноги.

– Властью, возложенной на меня судом Карла IV, короля Испании, задерживаю вас за убийство Гастона дю Бопре.

– Это ложь, Я никого не убивал.

Эти слова стоили Риду еще одного удара, кровь снова полилась из его сломанного носа на аккуратно подстриженную бородку.

– А это что такое? – Леон дю Бопре наклонился к небольшому дубовому ящичку, лотом выпрямился.

Взгляды всех остановились на маленькой серебряной пуговице с гравировкой, которую креол держал двумя пальцами.

Леон грозно уставился на Рида.

– Как ты объяснишь, почему пуговица с инициалами моего брата, которую он, очевидно, потерял во время борьбы за свою жизнь, оказалась среди твоих вещей?

Воспоминания о жестоких ударах проносились в его разгоряченном мозгу, заставляя тело отзываться болью. Весь покрытый потом, Рид отбросил простыни. Он казался себе пробкой, брошенной в бушующее море... Наконец он затих, погрузившись в сон, но даже и теперь напряжение не оставляло его.

– Заключенный, да?

Рид лежал на выжженном песке, окруженный кольцом темнокожих аборигенов. Высокий мужчина с блекло-голубыми, холодными глазами, одетый по последней европейской моде, выступил вперед.

– За какое преступление ты осужден? – требовательно спросил он.

Рид попытался заслонить глаза от палящего солнца, но понял, что не может поднять руки. Повернув голову, он увидел, в чем дело. Его правая рука была прикована к руке такого же заключенного, сейчас превратившегося в распухший труп.

Когда Рид не смог достаточно быстро ответить, он получил чувствительный пинок носком туфли в ребра.

– В последний раз спрашиваю, какое преступление ты совершил?

Рид провел языком по сухим потрескавшимся губам. Его мозг работал медленно. Дать односложный ответ было гораздо проще, чем вдаваться в подробности и объяснять всю ситуацию.

– Убийство, – прохрипел он.

– Превосходно. – Холодная улыбка искривила тонкие губы белого человека, прежде чем он повернулся к остальным. – Освободите его и доставьте в Бель-Терр, а труп пусть гниет здесь.

Рид сильно дернулся и открыл глаза. Он сел на краю койки, ослабевший, но уже вполне проснувшийся. По его мнению, сатана и француз-плантатор были одним и тем же лицом. Но он не жалел, что заключил сделку с дьяволом. Год, проведенный в Бель-Терр, дал ему возможность все продумать и подготовиться. Скоро он покинет остров и поплывет в Новый Орлеан. А там отыщет Леона дю Бопре, человека, который украл у него мечту. Человека, который приговорил его провести остаток дней в аду.

Который убил собственного брата.

Рид встал с кровати и оделся. Как всегда после этого сна, он вспомнил Чейза, своего брата. Рид бы с радостью пожертвовал собственной жизнью, чтобы спасти его, Они были не только братьями, но и лучшими друзьями. Даже если он доживет до ста лет, ему никогда не понять, как человек может убить свою собственную плоть и кровь.