— Нет, что? — заинтересованно спросил Флетчер.

— Он сказал, что величайший враг воина может стать его величайшим учителем. Этот молодой гном мудр не по годам.

Флетчер обдумал эти слова, еще раз почувствовав глубокое восхищение Отелло. Госпожа Фэйрхэвен сказала примерно то же: изучи своего врага. Но чему он может научиться у Форсайтов или у Дидрика? Может быть, если бы у него был доступ к книге Джеймса Бейкера, он смог бы почерпнуть что-то у орков. К его величайшему раздражению, книга все еще не вернулась от печатников, у которых возникли проблемы с вырезанием на деревянных печатях замысловатых диаграмм, которые украшали каждую страницу. Хотя они в большинстве своем касались анатомии демонов, которые жили в орочьей части эфира, было невозможно узнать, какие еще полезные наблюдение Бейкер записал на этих страницах.

— Ты сам не хочешь татуировку? Я набивал их Отелло и Атилле, так что я в этом спец, — пошутил Атол.

— Нет, это не мой стиль, — ответил Флетчер, смеясь. — Без обид, но я думаю, что они выглядят весьма грубо. Я даже видел орка…

Он замер. Перед его внутренним взором предстал альбинос, поднимающий руку. Пентаграмма на его ладони светилась фиолетовым. Может ли все действительно быть так просто?

— Ты видел орка с татуировками? — медленно переспросил Атол, растерявшись от того, что Флетчер так резко замолк.

— Это был сон… — пробормотал Флетчер, проводя пальцем по ладони левой руки.

Флетчер вытащил хопеш и начал выводить на песке арены контур руки. Его сердце дико стучало в груди при мысли о том, что он собирался сделать.

— Надеюсь, ты и правда так хорош, как говоришь, Атол, — подал голос Флетчер. — Мне необходимо, чтобы татуировка была идеальна.

На арене было жарко, как в печке. Положение только усугубляли дюжины факелов, которые сэр Колдер встроил в стены. Песок, на котором стояли ученики, казалось, шевелился в неровном свете.

— Нас правда только двадцать четыре? Я думал, будет больше, — удивленно прошептал Серафим на ухо Флетчеру.

— Это все. Двенадцать первокурсников и двенадцать второкурсников, с равной долей простолюдинов и аристократов, — резко ответил Флетчер.

У него не было настроения болтать. С каждым ударом сердца его левая рука отдавала болью. Ночью было весьма неприятно, и у него еще не было возможности проверить свою теорию. Атол посоветовал ему дать руке максимально залечиться, прежде чем что-то пробовать.

— Смирно! — рявкнул сэр Колдер позади них, заставив всех подскочить. — Покажите уважение генералам Гоминиума.

Флетчер слегка вытянулся, когда коридор, ведущий на арену, потемнел. Первыми вышли генералы, ослепительные в своих военных формах из синего бархата, отделанных золотой нитью, которая шла от рукавов к погонам. Грудь украшало изобилие медалей и кисточек, и генералы плотно прижимали треугольные шляпы к бокам, пока на прямых ногах спускались по ступеням. Это были суровые люди, лица которых говорили о тяжком опыте. Они не разговаривали, но вместо этого прочесывали глазами кадетов, как будто те были лошадьми на выставке.

— Если мы произведем на них впечатление, сразу после турнира они дадут нам звание, чтобы мы сражались в армии короля, — пробормотал Серафим уголком рта. — Оплата невысока, но они продвигаются быстрее, чем батальоны аристократов, потому что и численность погибающих выше. Чтобы заменить мертвых и все такое.

— Тишина в рядах! — прикрикнул на них сэр Колер, прохромав вперед, чтобы они не переговаривались. — Руки по швам! Если увижу, что кто-то дернулся, то заставлю вас об этом пожалеть!

Но Флетчер не слушал. На арену вышел мужчина, который начал пристально его разглядывать. Семейное сходство не оставляло шанса на ошибку. Захария Форсайт.

Захария оказался не таким, как представлял себе Флетчер. Его воображение рисовало мужчину с холодными змеиными чертами. На самом же деле Захария был высоким и мускулистым, потерявшим половину уха и с уверенной ухмылкой. Он оторвал взгляд от Флетчера и перевел его на собственных детей, которые стояли бок о бок.

— Будет вам, сэр Колдер, дайте кадетам расслабиться. Для церемоний еще будет достаточно времени, — произнес Захария глубоким веселым голосом. Он ступил на песок и обнял своих детей, взъерошив волосы Тарквина и поцеловав Исадору в щеку.

По непонятной причине эта картина привела Флетчера в замешательство. Было странно думать, что кто-то мог любить Тарквина и Исадору, будь это даже их собственный отец.

— И кто же этот здоровяк? — пророкотал Захария, встав перед Флетчером и оглядев его сверху донизу, зацепившись взглядом за его непослушные волосы и хопеш на поясе.

— Это тот самый бастард, отец. С Саламандрой, — протянул Тарквин, смотря на Флетчера свысока.

— Правда? — переспросил Захария, вглядываясь Флетчеру в глаза. Улыбка прилипла к лицу Захарии, но Флетчер что-то заметил в его глазах. Что-то темное и неприятное, от чего он подавил дрожь.

— Будет любопытно посмотреть, на что способен твой демон. Уверен, что он сможет прожечь плечо человека до самой кости. — Улыбающаяся маска осталась, но Флетчер не мог позволить себе быть запуганным этим зверем.

— Может, не сомневайтесь, — ответил Флетчер, вздернув подбородок. — Возможно, когда-нибудь он вам это продемонстрирует.

Улыбка Захарии дрогнула. Затем он положил руку Флетчеру на плечо и указал на трибуны арены, которые заполняли другие аристократы, все в разных формах и цветах, представляющих их собственные батальоны. Другие присоединились к Захарии на песке, обнимая своих детей и громко болтая, к вящему раздражению сэра Колдера.

— Будет мило со стороны твоей семьи тебя поддержать. Почему бы тебе не помахать своему отцу?

Флетчер замер. Бердон был здесь? Не может быть! Но нет, Захария указывал на седовласого мужчину и женщину, которые разглядывали Флетчера с чистейшей ненавистью во взгляде.

— Я позволил себе поставить Фавершемов в известность о твоем заявлении, — сказал Захария, сверкая полными ехидства глазами. — Даже король заинтересовался твоим случаем. В конце концов, ты обвинил лорда Фавершема в том, что он снова нарушил верность кузену короля спустя столько лет после всех проблем с Арктуром и прочими бастардами.

— Я такого не заявлял! — вспылил Флетчер. — Я бы никогда…

— Я пригласил их присоединиться ко мне и посмотреть на тебя самим. Надеюсь, ты не против. Арктура отослали, чтобы он не встретил отца и мачеху, это часть соглашения с прежним королем. Поэтому турниром будет заправлять Рук. Старый друг семьи, если ты не знал. Я уверен, что он приложит все усилия, чтобы все прошло максимально справедливо.

Захария подмигнул Флетчеру, затем покинул арену, чтобы сесть рядом с другими аристократами. Но перед этим послал злобную ухмылку Сильве и Отелло. Флетчера трясло от злости, он сжал кулаки несмотря на боль, пульсировавшую в его левой руке.

— Не позволяй ему себя вывести, Флетчер, — прошептал Серафим. — Мы порвем Форсайтов.

— Прошу всех сесть! — громыхнул Сципион, вынырнув из коридора и спустившись к арене. За ним следовал ухмыляющийся Рук. Он кивнул и помахал генералам и аристократам. Когда зрители расселись по местам, на арене наступила тишина.

— Итак. Еще один год, еще одна партия кадетов, готовых продемонстрировать свое мужество на арене, — произнес Сципион, широко раскинув руки и улыбаясь студентам. — Этот год необычен. По традиции всегда была всего лишь дюжина кандидатов, которые проходили «нокауты», чтобы определить победителя. Но в этом году мы дали возможность проявить себя и первокурсникам, и второкурсникам, что дает нам двадцать четыре кандидата. Я оставляю вас в умелых руках инквизитора Рука. Он объяснит новые правила турнира.

Сципион, сделав свое дело, отступил и занял место в самом первом ряду трибун.

— Спасибо, ректор. Я бы хотел воспользоваться возможностью и поблагодарить всех за то, что пришли. Знаю, что ваше время очень ценно. Каждая минута вдали от передовых линий — это минута, когда ваши солдаты сражаются без вашего мудрого командования. Чтобы не затягивать турнир, я принял решение, что в первом раунде будет тройная битва между тремя участниками, и только один пройдет дальше. Это будет не традиционная дуэль, но о подробностях позже.