Внутри упомянутого города живет много больших сеньоров, которых они называют боярами, и там есть такие горожане, которые владеют землей в 200 лье длины, богаты и могущественны удивительно. И не имеют русские великой Руси других властителей, кроме этих бояр, выбираемых по очереди так, как хочет община. Монета их состоит из кусков серебра, весящих около 6 унций — без оттиска, потому что вовсе не куют золотой монеты, а мелкая их монета состоит из мордок, белок и кун. Они имеют в своем городе рынок…

Они имеют двух начальников: тысяцкого и посадника, которые и управляют сказанным городом. Эти правители возобновляются из года в год. И там я был у упомянутого епископа и сеньоров.

Жещины носят волосы, заплетенные в 2 косы, висящие сзади на спине, а мужчины — одну косу. Я был девять дней в этом городе, и упомянутый епископ присылал мне каждый день более 30 человек с хлебом, мясом, рыбой, буковыми орехами, пореем, пивом и медом, а выше упомянутые тысяцкие и посадники дали мне обед — самый странный и самый удивительный из всех, виденных мною когда-либо. В ту зиму было так холодно, что занимательно было бы рассказать о стужах, которые там были, потому что мне приходилось ехать в стужу….

Все сеньоры Новгорода Великого владеют 40 000 конницы и бесчисленною пехотою. Они часто воюют с соседями и особенно с рыцарями Лифляндии и выиграли прежде много больших сражений.

Отъезжая из Великого Новгорода с целью посмотреть свет, я поехал по образцу купцов в один укрепленный город государства и сеньории русской, по имени Псков. Нужно проехать 30 немецких лье большими лесами от упомянутого Новгорода до Пскова.

Псков очень хорошо укреплен каменными стенами и башнями, и в нем находится один очень большой замок, куда ни один истинный христианин не может войти, не подвергаясь опасности смерти. Этот город лежит на устье на двух реках: Moede и Плескове³. Он управляется сам собою, но в зависимости от князя московского. В то время, когда я был там, их князь был изгнан (и выпровожен), и я его видел в Новгороде. Русские этого города имеют длинные волосы, распущенные по плечам, а женщины имеют круглую диадему на макушке, как у святых.

По «Новгородской первой летописи».

Того же месяца[83] съедеяся тако в Новегороде: научением диаволим человек некыи Степанко, изымавше боярина Данила Ивановича Божина внука, держаще въпиаше людем: «Господо! пособите ми тако на злодеа сего». Людие же, видяще его въпль, влечахуть акы злодеа к народу, и казниша его ранами близ смерти; и сведше и² с веча и сринуша и с мосту. Некто же людин, Личков сын, хотяше ему добра, въсхыти его в челн; и народ възярившеся на того рыбника, дом его разграбиша. И рекомыи боярин, хотя бесчестие свое мьстити, въсхытив супостата³ и нача мучити, хотя вред исцелити паче большую язву въздвиже… Слышав же народ, яко изымай бысть Степанко, начаша звонити вече на Ярославле дворе; и събирахуся людии множество, кричаху въпиюще по многы дни: «поедем на оного боярина, да идом его расхытим». И пришед в доспехех, с стягом, на Кузмодемиану улицу, пограбиша дом его и иных дворов много, и на Яневе улице берег пограбиша. И по грабежи том възбоявшеся Кузмодемьянци, да не горе будеть на них, отъдаша Степанка, пришедше к архиепископу молиша его, да пошлеть к собранию людску. Святитель же послуша молениа их, посла его с попом да с своим боярином; они же прияша его. И пакы възъярившеся, акы пиани, на иного боярина на Ивана Иевлича, на Чюдинцеве улице, и с ним много разъграбиша домов боярских; нъ и манастырь святаго Николы на поле разъграбиша, ркуще: «зде житници боярскыи». И пакы, того же утра, на Люгоще улице изъграбиша дворов много, ркуще: «нам супостата суть». Такоже и на Прускую улицу приидоша, и они пакы отбишася их. И от того часа нача злоба множитися: прибегши они на свою Тръговую сторону, и реша: яко Софеискаа сторона хощеть на нас въоружитися и домы наши грабити. И начаши звонити по всему граду, и начаша людие сърыскыватися, с обою стран, акы на рать, в доспесех, на мост великий; бяше же и губление: овы от стрел, овы от оружиа, беша же мертвый, яко на рати. И от грозы тоя страшныя и от възмущениа того великого въстресеся весь град и нападе страх на обе стране. Слышав же владыка Симеон усобную рать промежи своими детьми, и испусти слезы из очию, и повеле предстоящим събрати събор свои⁴; и въшед архиепископ в церковь святыа Софиа, нача молитися с слезами, и облечеся в священныа ризы, с своим събором, и повеле крест господень и пречисгыа богородица образ взяти, иде на мост… И пришед святитель ста посреде мосту, и взем животворящий крест, нача благословляти обе стране; ови взирающе на честный крест плакахуся. Услышав же она страна пришествие святите-лево, и прииде посадник Феодор Тимофеевичь, с иными посадникы и с тысячьскыми, поклонитися владыце. Владыка послуша молениа их, посла архимандрита Варлама, и отца своего духов-наго и протодиакона на Ярославль двор, да подадуть благословение степенному посаднику Василию Есиповичу и тысяцкому Кузме Терентьевичу, да идуть в домы своа — и разыдошася…. и бысть тишина в граде…

В том же месяце (в апреле 1418 года) так случилось в Новгороде по наущению дьявола. Один человек, Степанко, схватил боярина Данилу Ивановича Божина внука; держа его, стал кричать людям: «Господа! помогите мне против этого злодея!» Люди, услыхав его крик, потащили (боярина), словно злодея к народу, нанесли ему раны чуть ли не до смерти; свели его с веча и сбросили с моста. Один же человек, Личков сын, желая ему добра, поднял его в челн; народ пришел в ярость против того рыбака, разграбил его дом. А этот боярин, желая отмстить за свое бесчестие, схватил врага, т. е. Степана, и начал его пытать; желая загладить вред, причинил еще большее зло… Услыхал народ, что схвачен Степанко; стали собирать вече на Ярославлем дворе; собралось много людей, кричали, вопили несколько дней: «Пойдем на того боярина и дом его разграбим». И пришли в оружии, с боевым знаменем, на Кузьмодемьянскую улицу, разграбили его двор и других дворов много и на Яневой улице разграбили берег. После этого грабежа испугались кузьмодемьянцы, как бы не было еще хуже для них, выдали Степанка, пришли к архиепископу и умоляли его послать к людскому собранию. Святитель (архиепископ) послушался их мольбы, послал его (Степанка) с попом да со своим боярином. Они же взяли его и снова пришли в ярость, словно пьяные, против другого боярина, Ивана Иевлича, на Чудинцевой улице, и вместе с ним разграбили много домов боярских. Разграбили и монастырь святого Николая на поле, говоря: «Здесь житницы боярские». И снова в то же утро на Людогощей улице разграбили много дворов, говоря: «Это наши враги». Пришли также на Прусскую улицу, но там отбились от них. С того времени стало расти озлобление. Прибежали они на свою Торговую сторону и кричали: «Софийская сторона хочет против нас вооружиться и наши дома грабить». И начали звонить по всему городу, и стали люди сбегаться с обеих сторон, словно на битву, в оружии, на большой мост. Гибли одни от стрел, другие от оружия, падали мертвые, словно на войне. От той страшной грозы, от того волнения великого пришел в трепет весь город, и напал страх на обе стороны. Услыхал владыка Симеон про междуусобие среди своих детей, пролил слезы и велел стоящим перед ним собрать все соборное духовенство. Вошел архиепископ в церковь святой Софии, начал молиться со слезами, облекся в священные ризы вместе с соборным духовенством, велел взять крест господень и образ пречистой богородицы и пошел на мост…

Святитель пришел и стал посреди моста, взял животворящий крест и начал благословлять обе стороны; те, смотря на честный крест, плакали. Услыхала та сторона о приходе святителя, пришел посадник Федор Тимофеевич с другими посадниками и тысяцкими поклониться владыке. Владыка выслушал их мольбы, послал архимандрита Варлаама и отца своего духовного и протодьякона на Ярославль двор — дать благословение степенному посаднику Василию Есиповичу и тысяцкому Кузьме Терентьевичу, пусть идут по домам своим — и разошлись…