Ягодка, смущаясь, что – то бормотал в ответ.

-Ин ладно. Ягодок тебе сейчас вынесу и медком угощу.

Радогор, слушая ее воркотню, тихо улыбался. На душе стало сразу хорошо. Светло и покойно. Как у дедки Врана. Отвязал торока и остановился у крыльца.

-Прими гостинцы, матушка.

-Копытиха я, милок, Копытиха.

-Нет уж, язык не повернется тебя так величать. Если не обидишься, матушкой звать буду. – Улыбнулся, теплея глазами. – Хорошо тут у тебя. Тихо. Душа отдыхает. Как у дедка Врана. Только жилье иное было. Покрепче.

Вран давно уже переступал с ноги на ногу на его плече, стараясь заглянуть бабке в глаза, и щелкал клювом.

-И тебе здравствовать, вещая птица. – Кивнула головой Копытиха. – Ночь придет, потолкуем. Посудачим по стариковски. А теперь прости, гостей потчевать надо.

Перевела взгляд на Радогора. Его голова едва над крышей не поднимается, и пожевала губами, раздумывая.

-А то можно и здесь, на травке.

Но Радогор, не слушая, втиснулся  в двери и задохнулся в знакомом запахе трав и корешков, которыми были увешаны все стены и даже потолок. Глаза разгорелись, до чего показалось здесь все родным и близким. Находил знакомые цветы, втягивал в себя их запах и улыбался. Палицы выловили корешок.

-Смотри, Ладушка. Этим я тебя потчевал, чтобы душа успокоилась и тревога ушла. Чтобы страхи твои улеглись. А вот этот… - Пальцы ловко выловили из связки другой корень, как бородкой, украшенный тонким волосом. – А вот, чтобы днями шагать можно было, не уставая.

Глаза разбегаются, взгляд бегает по связкам и пучкам трав. А рука сама тянется к ним.

-Этим кровь остановить и раны залечить можно быстро. А вот от огневицы. Это от сухотки…

Влада, слушая его, не утерпела, засмеялась и, подойдя сзади, обняла, прижавшись к его спине.

-И понять нельзя, глядя на тебя. Радо, воин ты или волхв. За меч возьмешься, витязь, о которых песни поют и сказки сказывают, а увидел травки да корешки и глаза светятся. Но если бы не ты, меня и в живых бы не было уже.

Повернулась к старухе и пояснила.

-В беспамятстве я была тогда. Уже и дышать почти не дышала, когда вызволил он меня.

Копытиха во все глаза, не скрывая любопытства, следила за ним. И кивала, соглшаясь с ним, головой.

-От сглаза, от порчи. Этого не знаю… Говорят приворотное варить можно. Но это не для меня. Черным тянет от него.

-Эко вы оба обрядились не по здешнему. – Улыбнулась хозяйка. – В пути ладно, а на людях глаз дразнит, на нехорошее наводит.

Бабка рылась в углу, собирая на стол.

-Разносолов нет, не обессудьте. Но зато в радость.

Остановилась с горшком напротив Влады.

-Ровно яблочко наливное. Румяное и само в руки катится. А приняла на ручки комочком вот такусеньким.  – Поставила горшок и показала на ладони рукой размеры комочка. – Пищишь и губешками шлепаешь, титьку просишь. Матушке твоей те родины не сладко дались. Князь, батюшка твой, ночью, сам, за мной прискакал и в своем седле увез. Ты же вон какая стала. Лебедь белая. 

Лада смутилась и покраснела.

-Перехвалишь, бабушка.

Приговаривает Копытиха, а руки ее ловко и умело пробежали по телу княжны. Коснулись тугих грудей, пробежали по животу, прокатились по крутым бедрам. Шлепнула шутливо по ягодицам.

-Тебе же, девица, деток долго не видать.

-Как же так, матушка? – Испугалась княжна. – Я и матери – ольхе поклялась, что  сына Ольхом назову, а коли дочь, так Ольхой будет зваться.

Копытиха, казалось, вовсе не разделяла ее страхов.

-Да вы к столу, к столу садитесь, не чинясь.

-Грибочки только из лесу, ягода спелая, яички… Молоко козье для здоровья. Медок.

Дождалась, когда на лавку в угол сядут, кулачками щеки подперла и заулыбалась, глядя на них.

-Простоволосая ходишь. Думала не угадаю? Не в девках, не в бабах. Э, милая! Девка после первой ночи с парнем и глядит по иному, и ноги ставит по другому. И к народу себя иначе несет.

-Так я же по батюшке с матушкой зарок дала до году волос не плести. – Конфузясь, попробовала оправдаться она.

Но старуха перебила ее.

-Про косы кому другому плети. – Отмахнулась старуха. – А детки у вас будут. И Ольх, и Ольха. А от них род потянется на многие века.  Сильный, могучий. Но много позже. Вижу, не для красы в одежку воинскую срядились В путь – дорогу дальнюю. И где остановитесь, не скажу. Не видела, сколько бы не глядела.

Княжна облегченно вздохнула.

-Слышал, Радо? Не обманул сон… Рядом мне быть.

Копытиха же уже не слушала ее. Взгляд ее остановился на рукояти его меча.

-Далеко вас этот меч уведет. И сила в нем заложена великая, и бессилие. Войну несет он в себе и мир. И жизнь, и смерть. Вот как нем все свернулось и перепуталось разом. – Улыбка исчезла с лица и глаза потемнели. – Вот как…

-Затем и пришел к тебе, матушка. – Кивнул головой Радогор, не скрывая своего восхищения ее прозорливостью. И сам не зная как и почему выложил перед свою заботу. – Дедко Вран, старый волхв, полвека хранил этот меч под своей смертной домовиной, от глаз людских прятал. И страшным заклятием от чужих рук закрыл. И я свое добавил. Да отыскался хозяин меча. Назад требует. А отдать не могу. Великие беды народы ждут, если меч к нему вернется.

-Будет еще время, будет Радогор для этого. Успеем и поговорить, и посмотреть что и где. Но не за этим же вы чуть свет ко мне приехали?

Радогор засмеялся. Ничего не скроешь от старой.

-Не за этим. Опять угадала матушка.

-Угадывает ворожея. -  Отрезала Копытиха и обидчиво поджала губы. – А я вижу.

-Когда к городу шли, подсылы нас ждали. За головой княжны шли. Свища уж, Клыка не стало, а нынче ночью снова были. И не простые подсылы, матушка. – Умолк, не зная, как доходчивее объяснить старухе то, с чем он столкнулся. Наконец, догадался. – Ладушка, смотри в ладонь.

Слова прозвучали настолько неожиданно для княжны, что она вскинула голову. Ладонь медленно прошла перед ее лицом. Взгляд ее засчтыл, кружка с молоком остановилась перед губами.

-Поняла ли, матушка? Велю ей сейчас козу доить, пойдет. И ягоды собирать побежит. Убить велю, возьмет в руки нож и убивать пойдет. А очнется и не вспомнит. Так и те подсылы шли. Будто мертвые… Не сами шли, вели их.

Пальцем не больно щелкнул княжну по лбу. Взгляд ожил и кружка коснулась губ.

Копытиха с изумлением смотрела на спокойное лицо Влады, для которой, казалось, кроме кружки с молоком и хлеба с медом ничего не существовало. Потом перевела взгляд на Радогора, на его руку.

-Все трое мертвые. Мертвее не куда. После меня не оживают. – Говорил уверенно, без похвальбы. – А мнится мне, поднимут их снова. И встанут они и пойдут.

Старуха надолго задумалась. Глядя то на его лицо, то на его руки, то на, ни чего не подозревающую, княжну.

-Я уж и так смотрел и этак.. но не могу пробиться. В огонь заглядывал, на воду. И сквозь персты… Заклинания какие ни есть перебрал, чтобы человека найти.

-Скажи хоть одно, скажу то ли…

Радогор, не долго думая, хитроумно сплел пальцы. Взгляд его остановился, уставясь в невидимую точку и губы его зашевелились, произнося заклинание.

Умолк, чтобы перевести дыхание, и заговорил снова.

-Я уж начал думать, что слова, грешным делом, не так выговариваю.

Взгляд Копытихи стал еще задумчивее.

-А не древу ли старому поклонялся твой волхв Вран?

-И ему тоже. Но Рода чтил. И Бэру благоволил. Да и я отцу – дубу кланяюсь. А мать - ольха Ладе полюбилась. Не так ли, Ладушка?

Выслушала его, с пониманием покачивая головой. И княжну взглядом не обошла.

-И много заклинаний упомнил?

Радогор на миг растерялся. Но ответил сразу.

-Вроде …

-А что еще умеешь?

-Кроме волхвования? – Радогор растерялся еще больше. -  На мечах могу биться, копьем или стрелой… Ножом. Пальцем могу поразить, а то и взглядом.

Повернулся, посмотрел на двери остановившимся взглядом и двери медленно отворились.

-Могу и наотмашь выхлестнуть, когда нужда придет, но боюсь, совсем вылетят. Воевода Смур далеко стоял, а не одну сажень на спине катился, а я его чуть задел. – Чистосердечно признался Радогор. – К земле, к лесу заклинания помню. Даже темных духов могу вызвать. Но не хочу.