Вот она, коварная ловушка, вероломный трюк! Гастон летел на врага, не в силах увернуться, и в это мгновение Турель метнул кинжал. Нечеловеческим усилием Гастону удалось чуть развернуть тело, и клинок, миновав торло, по самую рукоятку вонзился ему в плечо. Гастон тяжело упал на бок, голову охватила гудящая боль.
Турель бросился к своему мечу. Но мысль о воровски спрятанном кинжале что-то перевернула в Гастоне. Так вот каким бесчестным образом были убиты его отец и брат! Уже ничего не сознавая, он вскочил на ноги и со звериным рыком бросился на врага. Тот, не успев добраться до меча, вынужден был отступать, прикрываясь щитом.
Гастон преследовал его, нанося удар за ударом.
— Сдаюсь! — закричал он. — Сдаюсь!
— Ты дрался как последний трус, — хрипел Гастон. — И умрешь как трус!
Следующим ударом он выбил из рук врага щит.
— Я согласен на любые условия! Чего ты хочешь? — Турель поднял руки.
— Ты же не предлагал никаких условий моим отцу и брату, когда убивал их. — Гастон не поморщившись схватился за рукоятку кинжала и выдернул его из своего тела. Он ни на шаг не отставал от отступающего Туреля, размахивая и мечом, и кинжалом.
— Я признаю, я все признаю! — вопил Турель.
— Да, теперь ты все признаешь, — крикнул Гастон, поднимая меч, пока его острие не оказалось в дюйме от лица Туреля.
Тот замер, словно собираясь что-то сказать, но вдруг метнулся к руке Гастона, державшей кинжал.
На этот раз ему не удалось опередить Гастона, который тут же сделал шаг назад и вбок. Меч описал дугу, и Турель со всего размаху налетел животом на острие.
Он пошатнулся и широко раскрыл рот, не в силах поверить в случившееся. Потом схватился рукой за сверкающую сталь, желая вытащить ее из своей плоти. Но сил не осталось. Издав отчаянный вопль, он опрокинулся на спину и с кровавой пеной на губах испустил дух.
Гастон тяжело дышал, колени подкашивались от усталости, огнем жгло раны в боку, в плече и на бедре. Дело сделано. Не нужно больше искать мести и справедливости. Не надо добиваться победы мускулами и сталью.
Бившая его дрожь постепенно проходила, как утренний туман под лучами солнца.
Все закончилось. Он снял с головы помятый шлем и бросил его на землю. Туда же полетел кольчужный подшлемник. Лицо и все тело были мокры от пота. От пота и крови. Только огромным усилием воли он не дал себе упасть на колени.
Он поднял взгляд, чтобы отыскать в толпе Селину, но его окружали одни мужские лица. К нему приблизился король и взял кинжал, который Гастон так и не выпустил из дрожащих пальцев. Повертев его в руках с гримасой отвращения, Филипп процедил:
— Вероломный мерзавец! — Посмотрев на Гастона, он продолжил: — Я попал в неловкое положение, ибо должен признать, что был не прав.
Гастон еще не успел ничего сказать, даже не перевел дыхания, как в разговор вмешался один из людей Туреля.
— Сир, теперь нашим господином… будет сэр Гастон? — тревожно спросил он.
— Да, как и я говорил, все достается победителю, — подтвердил Филипп и, обращаясь к окружающим, суровым тоном произнес: — Все вы должны принести присягу на верность де Варенну.
Человек, обратившийся к королю, перевел глаза на Гастона.
— Тогда нет смысла дальше хранить ужасную тайну. Ваше величество, то, что говорил герцог перед смертью, было… правдой.
— Да, — подтвердил другой человек из толпы. — Несчастье с сэром Сореном и сэром Жераром было коварным убийством, а не несчастным случаем. Герцог вызвал наемников с юга, чтобы те выполнили черную работу. Мы не знали деталей, но слухи до нас доходили.
— Но почему вы так долго молчали и поставили в неловкое положение своего короля? — грозно спросил рассерженный Филипп.
— Герцог пригрозил, что, если мы хотя бы словом обмолвимся, наших жен и детей тоже будет ждать такой же «несчастный случай».
— Мы хотим сказать еще об одном, — добавил третий вассал. — Засаду на дороге устроил наш господин, а не сэр Гастон. И герцог в самом деле рассказывал леди Кристиане о своих злодейских планах. Он собирался убить их обоих.
— Я там тоже был, — признался еще один. — И слышал все от слова до слова.
Из толпы донеслись возгласы, подтверждающие сказанное. Король хмуро обернулся к Гастону.
— Похоже, я оказался единственным, кто не распознал истинной сущности Туреля, — сухо произнес Филипп. — Что ты решаешь, Гастон? Эти люди знали правду, но скрывали ее. Их судьба в твоих руках. Теперь ты имеешь право изгнать их из твоих владений.
Гастон, успокоив дыхание, выпрямился во весь рост и посмотрел в глаза людям Туреля. Они ведь могли и дальше скрывать свою тайну, но у них достало мужества рассказать обо всем, хотя они многим рисковали.
— Ваше величество, — торжественно начал он после долгого молчания. — Мне нужны сильные и отважные люди, чтобы защищать мои земли. Что было, то прошло. Тем, кто поклянется мне в верности и не нарушит клятвы, нечего бояться.
По рядам собравшихся прокатился удивленный ропот. Потом один за другим они опустились на одно колено, склонили голову и произнесли слова клятвы.
При виде коленопреклоненных подданных с плеч Гастона будто свалилась тяжелая ноша. Наконец он узнал, что случилось с отцом и братом. И не только он — коварство Туреля стало общеизвестно.
Гастон знал теперь и другое. С полной очевидностью перед ним открылась мрачная истина: окажись он в тот страшный день на турнире, он не смог бы спасти их. Более того: сам бы погиб.
Не надо вмешиваться в дела Господни. Видимо, самим провидением ему было указано остаться в живых, чтобы наконец добиться справедливости, чтобы исполнить Его волю. Что было, то прошло.
А что будет…
Он хотел поговорить с Селиной, но та до сих пор не появилась.
— Где моя жена? — спросил он, не на шутку встревоженный.
— Наверное, все еще без сознания, — сказал король с сочувственной улыбкой. — Когда ты упал и меч Туреля готов был пронзить твое горло, она упала в обморок, и Ройс отнес ее в шатер. Пойдем туда. — Он похлопал Гастона по здоровому плечу. — Надо обработать твои раны, и, кроме того, у меня есть к тебе разговор.
Ступив под свод шатра, Гастон едва вновь не оказался на земле.
— С тобой все в порядке? — воскликнула Селина, бросившись к нему и чуть не сбив его с ног. — Слава Богу! Слава Богу, ты жив! После того как я упала в обморок, Ройс больше не выпускал меня отсюда. Я лишь слышала шум, и это было даже хуже, потому что мне представлялось самое ужасное! О Боже, какое счастье, что все закончилось! — Ее руки сомкнулись у него на спине.
Гастон поморщился от боли, но смог сдержать стон и, невзирая на боль, прижал ее к себе.
— Прости, что напугал тебя.
— Напугал? — всхлипнула она, отступая на шаг. — Тебя же могли убить!
— Но не убили же.
— Но могли!
— Но не убили, — повторил он, ласково улыбаясь.
— Миледи, — прервал их шутливую перебранку король, откидывая полог шатра и впуская внутрь лекаря, прежде бывшего в услужении у Туреля. — Вам с Ройсом лучше обождать снаружи. Мне нужно кое-что обсудить с Варенном, да и раны его требуют перевязки.
— Раны?! — переспросила Селина, и радость исчезла с ее лица.
Гастон был благодарен своему оруженосцу, вошедшему следом, чтобы помочь ему избавиться от доспехов, за то, что тот опустил за собой полог. Теперь свет шел только от небольшой свечи, стоявшей на столе. Гастону хотелось бы избавить Селину от вида трех глубоких резаных ран.
— Не о чем беспокоиться, — бодро произнес он, снимая боевые перчатки и с абсолютно невозмутимым выражением лица бросая их на стол. — Но все же лучше выйди с Ройсом, чтобы опять не упасть в обморок.
— Я не из слабонервных, которые то и дело падают без сознания! — заявила она, гордо вздернув подбородок. — Разве что когда моему мужу грозит смертельная опасность.
Гастон положил ей руки на плечи.
— Зато ваш муж, миледи, может оказаться слабонервным, если вы не прекратите упрямиться. Лекарские дела займут совсем немного времени. — Он повернул ее и подтолкнул к выходу.
