Хозяйка опустила малыша в специальный детский стульчик – Густа даже не догадывалась, что такие бывают, – а затем присела рядом сама. После этого грузно опустился на стул герр Шварц, и сразу за ним заняла своё место Эмилия.

– Присаживайтесь, Отто, – добродушно пригласил хозяин. – Присаживайтесь, фройляйн Августа.

И Густа поняла, что ей предлагают сесть вместе с хозяевами за этот большой и красивый стол. Отказываться было никак нельзя. Поэтому она тихонько села на краешек стула, моля Бога, чтобы только не разбить что-нибудь из того, что стоит на столе. Она не могла поднять от страха глаза, но при этом заметила, что присутствующие потихоньку наблюдают за ней. Нужно было срочно что-то делать. «А, я могу посмотреть, что будет делать Эмилия и постараюсь сделать так же» – пронеслась в голове спасительная мысль. И она отважилась посмотреть на девочку в розовом платье.

Она ждала молитвы и – не ошиблась. Герр Шварц действительно произнёс молитву. Слов Густа не понимала, но этот факт её уже не пугал – в библиотеке лежал блокнот, карандаш и два словаря, так что рано или поздно она разберется.

Когда молитва была прочитана, фрау Шварц повернулась к двери и что-то сказала.

Женщина в коричневом платье и белом, сложного фасона фартуке, внесла большую, тоже белую с розовым, накрытую крышкой лоханку, из которой торчала железная ручка. Густа видела, что хозяйка довольна, значит, женщина всё сделала правильно, хотя с ней говорили по-немецки. Выходит, этот язык действительно можно научиться понимать.

Хозяйка подняла с лоханки крышку, и по комнате разнёсся запах еды. Густа почувствовала, как сильно она проголодалась. Взявшись за железную ручку, хозяйка ловко разлила по тарелкам густой дымящийся суп.

Густа внимательно следила, что будет делать Эмилия. Девочка в розовом взяла со стола салфетку и аккуратно постелила её у себя на коленях. Густа посмотрела – то же самое сделали и герр Шварц, и управляющий. Хозяйка же, развернув салфетку, стелить её не стала, а принялась кормить молодого господина, аккуратно придерживая салфетку под ложкой. Расстелила салфетку и Густа. Взяв лежащую у тарелки ложку – ложка тоже была непривычной, тяжёлой, с ручкой, украшенной цветочным узором – Густа попробовала суп. Ей показалось, что окружающие смотрят, как она ест, поэтому она постаралась издавать как можно меньше звуков и по возможности почти не шевелиться.

Когда закончился суп, та же женщина принесла большое блюдо, где была картошка с кусками мяса. Густе тоже положили маленький кусочек. Она по-прежнему не сводила глаз с Эмилии, ловко орудовавшей ножом и вилкой. Густе никогда прежде не доводилось даже видеть такой способ еды. Но она решила попробовать и, хоть и не без труда, отпилила маленький кусочек мяса и положила в рот. Обед был очень вкусным, и Густа наелась так, что казалось, даже не сможет встать – в их доме никогда не подавали два блюда сразу.

Встать из-за стола без команды она не решалась.

Хозяйка, покормив малыша, снова отдала какую-то команду, и в комнату вошла уже другая женщина. На ней тоже был белый фартук. Аккуратно взяв ребёнка, изо всех сил трущего глаза, она унесла его, видимо, чтобы уложить спать.

Но остальные продолжали сидеть. Герр Шварц что-то добродушно спросил у супруги, и она, в ответ на его реплику, снова отдала команду. В этот раз в дверь внесли большую прозрачную чашу. Чаша была полна какой-то розовой жидкостью, в которой плавали дольки яблок и каких-то незнакомых фруктов. Из чаши снова торчала большая ложка с длинной ручкой. И снова хозяйка налила всем эту жидкость из чаши.

Густа поднесла ко рту стакан. Было сладко и вкусно. И очень непривычно. От такого изобилия у неё тоже начали слипаться глаза, но она сопротивлялась сну изо всех сил.

Вдруг герр Шварц назвал её имя. Густа сразу встрепенулась.

– Как идут дела с обучением? – вопрос был задан управляющему.

– Хорошо, – голос герра Штайна звучал уверенно. – Идёт легче, чем я ожидал.

– Фройляйн Августа, – неожиданно обратился он к ней, – какие слова ты уже знаешь?

– Haus, Kirche, Straße, Tisch, Sessel[3], – покорно перечислила она.

– А ещё? – герр Штайн смотрел строго.

– Stein, Schwarz и Ordnung, – снова произнесла Густа, опустив глаза.

Вдруг она услышала странный звук. Это хохотал герр Шварц. Он раскраснелся, его большой живот колыхался, как облако на ветру, одна ладонь, как заведённая, стучала по столу, а второй рукой, с зажатой в ней салфеткой, он утирал выступившие от смеха на глазах слезы.

Смеялась и хозяйка, деликатно прикрывая рот рукой, а Эмилия звонко хохотала, откинув прелестную головку на спинку стула.

Сначала Густа снова испугалась, но, посмотрев на широко улыбавшегося герра Штайна и на смеющихся от души хозяев, поняла, что только что выдержала какое-то очень большое испытание.

Лето пролетело, как одна неделя.

У Густы появилось чёткое расписание, а значит, жизнь стала налаживаться.

С утра она играла с Эмилией. Оказалось, что в такие красивые куклы можно играть, даже если ты почти не умеешь разговаривать. Поэтому контакт был налажен быстро. Тем более что Эмилии очень нравилось играть с Густой. То, что знала и умела фройляйн Августа, и не снилось девочке, выросшей с мамой и няней. Этих игр обе девочки ждали с нетерпением.

Потом был обед. Густа очень быстро поняла, что такой обед, на который она попала впервые в этом доме, – редкость и устраивается, только если у герра Шварца выходной день. В обычные же дни, а таких дней было куда больше, чем воскресных, было куда проще. Хозяйка обедала вместе с малышом в детской, а девочек кормили в комнате Эмилии. Где обедал управляющий, Густа не знала.

Но после обеда Эмилия должна была спать. Это был Ordnung, который не обсуждался.

А Густа…

А Густа отправлялась в библиотеку, где герр Штайн уже ждал её, чтобы продолжить обучение. Но чаще урок сводился к тому, что управляющий проверял то, что задавал вчера, и – давал новое задание. Правда, недавно добавилось ещё одно дело. Герр Штайн сделал подарок Густе.

Ей был вручён большой свёрток, красиво завёрнутый в кремовую шуршащую бумагу и перевязанный блестящей коричневой лентой.

– Держи, фройляйн Августа. Это тебе подарок на день рождения.

Глаза герра Штайна смотрели внимательно.

Сердечко у Густы забилось быстро-быстро. Никогда на день рождения ей не дарили подарков. На Рождество – да, там, понятно, без подарков не обходилось. Мама украдкой складывала их по красивым, с узорами, вязаным носкам, для каждого в свой носок. В прошлом году, Густа отлично это помнила, ей достались чудесные варежки, серые, пушистые, из козьей шерсти. И печенья Пипаркукас. И – петушок на палочке. Это было здорово!

Но день рождения…

Дома её поздравляли с именинами. Она знала, что 28-е августа – день святого Августина, в честь которого её и назвали. Но до него ещё так далеко.

Густа непонимающе посмотрела на управляющего.

– А с днём рождения кого поздравляют? – решилась она спросить.

– Всех. Каждый год наступает день, когда человек родился. И его в этот день поздравляют. – Герр Штайн был абсолютно спокоен. – А тебя что, никогда не поздравляли?

– Нет, у нас только с именинами… – Густа была растеряна.

– А когда у тебя именины?

– Двадцать восьмого…

– Ну вот, двадцать восьмого и поздравим тебя с именинами, – усмехнулся управляющий. – А пока – с днём рождения. Открывай подарок.

Густа развязала ленточку и, аккуратно развернув плотную шуршащую бумагу, достала из неё большой, как две книги в высоту, альбом. Он был очень красивый и приятно пах чем-то новым. Она поспешила его открыть. Внутри были только чистые листы. Они были светло-кремового цвета, и их было много.

– Спасибо! Он красивый, но пустой. Для чего он? – подняла Густа глаза.

– Для твоей жизни. – Герр Штайн был очень серьёзен – У тебя редкая жизнь. Очень мало есть на свете девочек, которых, как тебя, берут на воспитание. И этот альбом – для твоего дневника. Ты уже хорошо можешь писать и сюда будешь каждый день записывать то, что происходит в твоей жизни. Потом ты сможешь посмотреть и вспомнить, как было, когда ты была маленькой.