Девочка подошла, и её большие почти чёрные глаза внимательно посмотрели на Густу. «А она – без стёкол, хоть глаза и чёрные», – подумала Густа и на всякий случай поздоровалась первая:

– Добрый день, фройляйн Эмилия.

Девочка тоже что-то ответила, но Густа не смогла понять ни слова. Девочка перевела взгляд на отца и снова что-то сказала, а он ей – ответил. И Густа опять не поняла!

Её охватила паника. Такого замешательства она не испытывала никогда в жизни. Люди вокруг неё что-то говорят, а она не понимает! Земля буквально уходила из-под ног. Густа даже зашаталась.

Первой заметила неладное дама в шляпке. Она быстро и опять непонятно что-то сказала герру Шварцу. И он тут же посмотрел на Густу и тоже заметил, что с девочкой явно что-то не в порядке. Он повернулся к ней и спросил:

– Что случилось, фройляйн Августа?

Когда Густа осознала, что этот вопрос она поняла, она ухватилась за этот момент, как за единственную стабильность во внезапно пошатнувшемся мире:

– Я не понимаю, что вы все говорите, – пробормотала девочка.

– Ах, вот оно что, – хмыкнул герр Шварц.

И у неё вновь упало сердце. Происходило что-то странное, чего никогда раньше не было в её небольшом опыте, но о чем знал герр Шварц. Она с ужасом ждала продолжения.

– Мы говорим на немецком. А ты не знаешь немецкого, – продолжил хозяин.

И снова сердце Густы провалилось чуть ли не в коленки. Она не знает немецкого! И сейчас её отошлют обратно домой. Густа даже не знала, что будет обиднее всего: то, что нужно будет снять это голубое платье, что она никогда больше не получит возможность учиться, что она так и не успела залезть на эту большую перину или то, что и Марта и братья Калейсы будут смеяться над ней, неудачницей. Она почувствовала, как огромные слезы непослушным неудержимым потоком льются сами собой из её голубых глаз.

Маленький господин при взгляде на эти слезы тоже нахмурился и вдруг заплакал во весь голос, откинувшись на руки дамы в шляпке. И даже Эмилия, такая красивая и вся в розовом, тоже стала хмурить бровки и закусывать губку.

К счастью, у мужчины со стёклами на глазах хватило самообладания. Он, отбросив на стол газету, раздражённо встал, быстро и непонятно сказал что-то даме в шляпке, потом, взяв Эмилию за плечико, подтолкнул её к маме. Затем быстрым шагом направился к Густе, буквально сжавшейся от страха, что такой большой, пузатый и грозный мужчина идёт к ней вершить расправу. Взяв её за плечо, он подтолкнул её к дому.

– Идём.

Железная рука, державшая Густу, и мысли не оставляла о том, что можно ослушаться. И Густа, чьи ноги вдруг стали, как деревянные, покорно пошла к дому.

– Отто, – едва войдя в дом, громко позвал хозяин.

И сразу же откуда-то послышались быстро приближающиеся шаги. Густа уже была готова к тому, что вот-вот из-за угла выйдет герр Штайн, возьмёт её за плечо и отправит прямо с неразобранным узелком через лес с позором домой.

– Да, герр Шварц? – невозмутимо обратился управляющий к хозяину. – Чем могу служить?

Он говорил по-латышски! Во всяком случае, Густа его понимала.

– Да вот, случилась неприятность, – барон тоже говорил по-латышски. – Юная фройляйн не понимает по-немецки. Я бы хотел, чтобы вы, Отто, помогли ей.

Барон хочет, чтобы герр Штайн ей помог. Значит, её не выгоняют с позором! Значит, есть надежда, что её мечты осуществятся, и она будет учиться и читать те большие книги в красивых переплётах, что стоят в резных шкафах, которые сделал папа! Сердце Густы буквально разрывалось между страхом и надеждой. Ведь управляющий мог, наверное, отказаться. Но нет, он же обещал папе за ней присмотреть и в обиду не дать.

Все эти мысли в мгновение ока пронеслись в голове девочки, так что она едва не прослушала ответ:

– Конечно, герр Шварц.

Управляющий почтительно наклонил голову, и хозяин отпустил плечо Густы.

– Идём, фройляйн Августа, – теперь герр Штайн обращался уже к ней. – Будем учиться в библиотеке.

И она оказалась именно в той красивой комнате, где были книги, запрятанные в папой сделанные шкафы.

Всё оказалось совсем не так страшно, как казалось Густе. Буквы почти все были похожи, а несколько новых букв она выучила сразу же. Потом управляющий достал большой словарь.

– Смотри. Если тебе понадобится какое-то слово, ты сможешь найти его здесь, – управляющий был очень терпелив. – Попробуй, найди, например, слово «дом».

Густа робко потянулась к словарю, не понимая, как в таком ворохе слов возможно отыскать этот самый «дом». Но когда она обнаружила, что слова стоят не как попало, а – по алфавиту, несколько воспрянула духом. И тихонечко, несмело обрадовалась, когда оказалось, что всем понятный «дом» – это «Haus».

– Haus? – переспросила Густа, сомневаясь, что правильно отыскала слово.

– Молодец. – Герр Штайн был доволен.

Они так отыскали несколько слов, которые называл её новый учитель и Густе всё больше нравился этот урок. Теперь она уже знала, как по-немецки будет «дом», «церковь», «дорога», «стол» и «стул».

– А теперь давай, попробуем наоборот. – Герр Штейн протянул Густе другую книгу. Это оказался немецко-латышский словарь. Здесь ты сможешь находить немецкие слова и узнавать их значение.

– А можно, я посмотрю, что такое Штайн? – робко спросила Густа.

– Разумеется, – герр Штайн заулыбался.

– А как это правильно пишется?

– Хм, – управляющий выглядел озадаченным. – А я и не подумал, – пробурчал он.

Но испугаться в этот раз Густа не успела.

– А ведь ты права, фройляйн Августа, – тебе нужна бумага и перо.

И герр Штайн встал и направился к высокому комоду с выдвижными полками. Густа не решилась спросить, делал ли и этот комод её папа.

Вернулся он уже с толстым блокнотом и карандашом.

– Вот, «Штайн» пишется так – и он написал в блокноте слово «Stein».

Теперь найти это слово в словаре не составляло труда.

– А, знаю, – радости Густы не было предела, – «Stein» – это «камень»! – ликовала она.

Вдруг она засомневалась, а нравится ли герру Штайну, что она называет его камнем, но не похоже было, чтобы он сердился. Скорее, он выглядел очень довольным.

– А можно, я посмотрю, что значит слово «Шварц»? – поинтересовалась Густа.

– Смотри, фройляйн Августа, – управляющий, улыбаясь, написал в блокноте правильные буквы.

– Ой, это же «Чёрный»! – удивлённо воскликнула Густа, успешно найдя слово. – Это потому, что у него чёрные глаза?

И сама испугалась того, что сказала. Но герр Штайн не рассердился и в этот раз.

– Да, наверное, поэтому, – глаза его смотрели очень добро. – Ну пока хватит, ты, наверное, проголодалась.

Только сейчас, после этих слов, Густа почувствовала, что действительно очень голодна. Но в то же время ей казалось, что нельзя ни есть, ни пить, пока она не выучит немецкий.

Управляющий расхохотался, услышав предложение не отрываться на обед, пока весь язык не будет выучен.

– Нет-нет! – к обеду мы опаздывать не должны. Порядок есть порядок. – И добавил: «порядок» – «Ordnung».

– Ordnung, – повторила Густа.

Они вошли в большую комнату, где стоял длинный, овальной формы стол, покрытый белоснежной скатертью. На столе стояла красивейшая – Густа никогда такой не видела – посуда. Тоненькие-тоненькие, белые с розовыми ободочками тарелки, большие и маленькие, красиво стояли одна на другой перед каждым стулом. Там были ещё ножи, ложки и много всяких других предметов, назначения которых Густа не знала. Управляющий придержал девочку за плечо.

– Сейчас спустятся хозяева.

Густа поняла, что это тоже Ordnung, который принят в этом доме.

Фрау Шварц с малышом на руках вошла первой. Она была уже без шляпки. Оказалось, что её волосы тоже тёмные. Не такие тёмные, как у хозяина, но и не светлые, как привыкла видеть Густа. Затем вошёл герр Шварц, предупредительно пропустив вперёд Эмилию. Управляющий по-прежнему придерживал Густу за плечо.