Вижу неподалёку кирпич, хватаю и заношу руку для удара по кисти руки, когда слышу шаги.

– Эй, ребята, у вас тут всё пучком? Чё-то вы дол… – как только вышибала показывается из-за угла, я вскакиваю с вытянутой рукой и стреляю в него. Он пошатывается от пули, которая угодила в глаз. Подавшись на меня, падает рядом с парализованным засранцем лицом в брусчатку. Смотрю на них двоих, тело отказывается дышать.

Я почти не понял, как это сделал. Всё словно на автопилоте произошло, будто я уже делал это единожды. Заслуга компьютерных игр? Вполне.

Адреналин бежит по телу, наваждение командует мозгом. Во рту сладко, словно от конфеты. Экстаз. Окрыляющее чувство распирает грудь. Вдыхаю, будто долго был под водой. Руки немного трясутся.

Я вправду сделал это. Я убил. Снова. Убил человека. Я снова тот хищник в пищевой цепочке, каннибал, карающий себе подобных. Никогда ещё более прекрасно себя не чувствовал!

Сдавленное мычание отвлекает меня от радости, перевожу глаза вниз. Паралитик уже перестаёт действовать?

Убираю пистолет на место, склоняюсь над дичью. В глазах читается страх. О да, он боится меня. Взрослый мужик боится подростка с горящими глазами и стволом в руке. Ситуация заставляет меня улыбнуться, быстро, безумно, блестяще. Чувак пробует шевелить губами, но пока безуспешно. Вновь беру кирпич и со всей силы впечатываю ему в руку. Слёзы текут из пьяных голубых глаз. Его мучения забавляют меня.

– Нравится? А давай колено? Всё равно не понадобится.

Быстрым точным движением вынимаю пистолет и стреляю. Хочу выпустить в загнанного зверя весь магазин. Ему больно, а я упиваюсь этим. Я отвратительно прекрасно себя чувствую в этой ситуации. Рыба в воде.

Вижу, как левая рука начинает подрагивать, сейчас контроль над телом вернётся к нему. Нужно прострелить ему горло, когда будет почти грань действия.

– Удивлён, да? Не думал ты, что покарает тебя твой потенциальный клиент? – беседую я с ним совершенно спокойно, будто мы за чаем хорошую книгу обсуждаем. – Что бы ты мне предложил? Кокс? Или ЛСД? Может, мет? Я отчаянный. О, крэк!

Глазами он следит за мной, ему страшно, и он тут же бесится внутри. Кирпич лежит на сломанной руке.

– С-с-сука, ты-ы-ы… гр-р-рёбаный уб-блю-ю-юдок…

– О, голос проснулся? Ну тогда прощаемся? – третью пулю этого вечера я всаживаю ему, как и было оговорено, в горло, заставляя хрипеть. Булькающие звуки похожи на копание в кишках, которое я запомнил ещё со времени, проведённом в сарае деда. Кровь неудержимо заливает грудь подонка. Фотографирую место казни, отправляю отцу. Здесь я закончил.

Подхожу к машине, завожу двигатель. Огни города проносятся мимо. Тело моё наэлектризовано, словно я выпил пять эспрессо залпом. Пальцы рук сжимают и разжимают руль. В зеркале заднего вида вижу свой безумный радостный взгляд. Громко включаю музыку, отдаюсь её вибрациям. Адреналин отпускает, и становится как-то холодно, я дрожу.

Экран телефона вспыхивает – сообщение от отца. Ему понравилось моё исполнение. Волна гордости распирает, поднимаясь от живота до плеч, перехватывает дыхание. Вжимаю педаль газа и мчусь навстречу ночи по горящему городу.

Охотнику понравилась охота на такую дичь.

Прошёл примерно месяц, прежде чем меня снова использовали в качестве исполнителя. На этот раз целью оказался азартный игрок, который много кому мешал. Парню было всего двадцать. Он не сопротивлялся, хотя высмеял меня, увидев: «Кем это ты себя возомнил? Ангелом мщения?». Я убил его ножом в грудь.

Моя жизнь начала течение по определённому руслу, я точно знал, что будет завтра, через неделю. Мне так казалось. Вскоре судьба преподнесла мне самое большое счастье и самую ужасную боль. Это были две стороны одной медали. Я навсегда запомню тот апрель.

Всё началось в середине апреля, робкой весной, которая медленно накрывала Сиэтл.

– И надолго мы там? – задаю вопрос отцу, сидя за обеденным столом. Семейные обеды. Такая забавная штука. Все говорят, что это место единения, обсуждения насущного и не очень, шутки, смех, услужливое поведение. Никогда не собирались вместе мы. Теперь вообще не выйдет.

– На пару дней, может неделю. – Отец заполняет бумаги, которые суетливый помощник, старичок с седой бородкой низкого роста, выкладывает на стол поочерёдно. Очки на серебристой цепочке переливаются. – Всё зависит от того, как пойдут дела. Я давно не видел брата.

– У тебя есть брать? Мой дядя? – я удивился, перестал жевать. Всю жизнь думалось мне, что родственники есть лишь с маминой стороны, а тут вылезает это. Что ещё я должен узнать? Что у меня есть брат или сестра?

– Мы были в Сеуле, когда ты только родился, – продолжает отец, – просто не помнишь. Это мой родной город. В Америку я перебрался в двадцать лет после пожара в нашем доме, унёсшим родителей. Какой-то пьяница уронил сигарету.

В его тёмных глазах не отражается боль – время залатало рану, но по сжатым губам и напрягшейся кисти, что держала ручку над бумагой, было видно одно – он отомстил поджигателю и не остановился на этом. Мой определяющий фактор настиг меня гораздо раньше, чем его.

– Мне жаль, – опустив глаза вниз, говорю я. Вижу исподлобья, что отец уставился на меня. Изучаю еду в тарелке. Он открывает было рот, выдыхает воздух, но так и не говорит ничего. Он не сентиментален, в отличие от мамы.

– Рузвельт, билеты готовы?

– Да, мистер Ли, Ваш вылет запланирован на четыре часа пополудни. Вещи я собрал, как вы и велели. А вещи мистера Эйджа…

– Я сам, Рузвельт. Спасибо, – перебиваю помощника, встаю из-за стола. – У меня есть ещё два часа. Справлюсь.

В своей комнате обнаруживаю чемодан, открываю гардероб, начинаю процесс упаковки. Экран компьютера вспахивает, приходит оповещение со Скайпа.

– Эй, бро, так ты надолго сваливаешь? Тоже хочу откосить от школы, – тянет с экрана Айк, мой школьный приятель. Подпускать к себе кого-то ближе я так и не научился. Мне и одному хорошо.

Кидаю в чемодан зарядку и переходник для неё от телефона.

– Не так уж и долго, всего пару дней, может неделя, – повторяю слова отца. Устроить себе каникулы, нет, устроить вторые рождественские, всегда хорошая идея. Я сразу же согласился, хотя отец настаивал на моём присутствии. «Учись быть мной, пока я жив», – сказал он, будто готовился к смерти. Сам же я думал, что то обоснованно, ибо его тоже могли заказать. Более высокие по званию люди, самые верха.

– Так и не скажешь мне, с чего это вдруг? – Айк крутился в кресле, поедая бигмак. В комнате, я разглядел, как всегда, был бардак геймера-программиста. – А мне с вами можно?

– Нет, – он уже спрашивал меня, а просить разрешения было глупо: в общество, где теперь вращался я, нужно было особое приглашение. Айк не подходил. – Ты же знаешь, что мне не разрешили. Я наконец увижу своего дядю. Прикинь, у меня есть родня в Сеуле!

– Круто, чё, – вытирает губы и чавкает друг, параллельно что-то нажимая мышкой в компе. – Привези оттуда корейскую девчонку мне, плиз. Ну или сам трахни кого-нибудь, чё тебе терять.

Айк смеётся и показывает фотку обнажённой девушки из Плэйбоя. Чёртов задрот!

– Может, сразу с двумя, м? Одна будет целовать, другая работать внизу, – подыгрываю я, хотя не чувствую веселья. Может, я настолько холоден, асексуален, что меня даже порно не заводит. Или я настолько всегда был чем-то увлечён, что пошлые мысли не лезли в голову.

– Ахахаха, ну ты жжёшь, братан! – он хлопает по столу. – Трахни уже кого-нибудь, и станет легче. Перестанешь быть таким серьёзным и вечно читать свои книжки.

– Я из тех, кто думает настоящим мозгом, а не тем, что в штанах, – парируя я постоянный совет приятеля. Сам-то он уже трёх девчонок окрутил. – Пусть она полюбит меня за мозг.

– Ну да, ну да, тридцатого февраля, – кивает Айк, встаёт и начинает копаться в шмотках. – Нашёл!

Тычет в камеру пачкой презервативов. Показываю ему с улыбкой средний палец.