Литмир - Электронная Библиотека

– А отчего умер старший?

– Отчего? – Рупперт промычал что-то неразборчивое. Выпятив губы, посмотрел в сторону, словно искомый ответ находился там. – По-моему, у него были нелады с сердцем. Так что, скорее всего, это был инфаркт.

Виктор не поверил ему, и Рупперт сразу это заметил.

– Очень уж хрупкий орган, голубчик, наше с вами бедное сердце. Не всем удается его сберечь, – хмуро проворчал он. – Далеко не всем…

Глава 3

К доктору Мэрвилу Борхесу он попал лишь через пару дней, когда, согласно обещаниям Рупперта, чудо-медики отдела профилактики происшествий совместными усилиями поставили его на ноги, вернув статус пригодного к донорской службе бойца. Виктор даже успел посетить зал, где, подергав рычаги различных тренажеров, убедился в том, что кое-что он еще может.

На ученого Мэрвил Борхес, человечек с рыжей всклокоченной шевелюрой и бородкой клинышком, совершенно не походил, скорее уж – на нескладного подростка, рано обзаведшегося солидными роговыми очками и житейскими морщинами. Даже бородка не делала его более солидным. Они сидели в просторном зале, заполненном гудящими машинами, на столике перед ними стояли чашки с голубоватой жидкостью. Из вежливости Виктор глотнул пару раз, но напиток показался ему отвратительным. Возможно, Борхес наполнял себя витаминами и вполне научно оберегал свой желудочно-кишечный тракт, но большинству гостей подобная микстура вряд ли могла понравиться. Гул, наполняющий зал, оказался делом поправимым: усадив Виктора за стол, Борхес задействовал на переносном пульте загадочную комбинацию клавиш, в результате чего на них опустился выполненный из прозрачного материала колпак. На первый взгляд это было обычное стекло, но, судя по отменной звукоизоляции, в своем предположении Виктор ошибся.

– Удивлены? – Борхес не без гордости пожал плечиками. – Это не просто преграда, это квантовый экран. Отсекает звуки и любого рода магнитные излучения. Впрочем, это долго объяснять, да вам это и ни к чему.

– Все верно, я пришел за другим, – Виктор потер колено, неловко забросил ногу на ногу. В пижамных штанах это выглядело бы смешно, но около часа назад ему наконец-то выдали цивильную гражданскую одежду – кстати, достаточно прочную, вполне годную для загородных походов.

– Я хотел бы знать суть того, что вы делаете. Разумеется, в вашей технике я не пойму ни бельмеса, но Рупперт рассказал мне о факторе риска, и я бы хотел понять… Ну, то есть, хотя бы общих чертах представить себе…

– Я вас услышал, – Борхес величаво кивнул. Похоже, невнятное признание гостя его вполне удовлетворило.

– Рупперт говорил что-то о линзе, аккумулирующей отрицательную событийность. Но каким образом этого можно достичь? Насколько я понял из его слов… – Виктор замолк, остановленный движением руки доктора.

– Уверен, это была аллегория и не более того. Суть явления неизмеримо сложнее. Здесь нужно базисное знание природы кварков и глюонов, квантовой теории поля, глубинной хромодинамики и многого другого. Кроме того, неплохо бы кое-что понимать в теории вероятности, в нейронной биофизике, да и в иных сферах, не всегда поддерживаемых научными кругами. Я имею в виду труды Сатпрема, Керши, Ауробиндо и так далее. Только в таком случае я мог бы еще как-то беседовать с вами. Но вы ведь даже не сумеете ответить мне, есть ли какое-то различие между квантом действия и постоянной Планка.

Виктор покраснел.

– У себя на родине я получил кое-какое образование и азы высшей математики помню!

– Да что вы такое говорите! – Борхес язвительно улыбнулся, отчего Виктор испытал судорожное желание ударить его по физиономии.

– Во всяком случае, что такое фактор риска, представить себя могу, – угрюмо выдавил он из себя. – К тому же, если верить Рупперту, общий принцип как раз прост, сложна технология.

– Дело Рупперта – вербовка доноров и организация охраны, – Борхес пренебрежительно поморщился. – Свой исключительный нос ему следует совать куда угодно, но только не в науку. Дело в том, что, не представляя себе, что такое мю-мезоны и дельта-кванты, вы вряд ли осмыслите результат того разрушения, которое причиняют вашим акспесным оболочкам данные частицы.

Заметив недоумение на лице Виктора, ученый со вздохом принялся объяснять:

– Акспесные оболочки, если трактовать упрощенно, представляют собой биологический экран человека. Такова, во всяком случае, их основная функция. Это довольно тонко структурированная и одновременно мощная система защиты, тесно увязанная с неокортексом головного мозга и прежде всего – с нашими ноонейронами. Каким образом осуществляется эта связь, мы до сих пор имеем лишь самое смутное представление, но дело даже не в этом. Так или иначе, внутри нас и вне нас этот экран существует. В некотором смысле он подобен кожному покрову, предохраняющему человеческую плоть от воздействия ультрафиолета, механических повреждений и вирусного десанта. Увы, защитные свойства кожи существенно ограничены, это не кевлар и не броня. Примерно то же самое наблюдается и с нашим биологическим экраном. Океан событийности овевает нас со всех сторон. Иногда в нем разыгрываются настоящие шторма и бури, случается и своего рода штиль. Но только благодаря прочности наших природных экранов мы ощущаем мощь внешних волн лишь время от времени. Кстати, здесь тоже наблюдается своего рода дарвиновский отбор. Припомните, за некоторыми из нас упорно держится слава везунчиков, так называемых любимцев Фортуны. Других, напротив, постоянно преследуют неудачи.

– Да уж, – хмыкнул Виктор. – Прямо про меня!

– Об этом и речь! Все дело в нашей защитной оболочке, которая в свою очередь влияет на наш конкретный фактор риска.

Виктор покачал головой.

– Слушаю вас и не верю. Не понимаю, как такое вообще возможно – изменение фактора риска и всей судьбы конкретного человека!

– На самом деле, ничего принципиально нового здесь нет. Задумайтесь, разве не тем же самым занималось все цивилизованное человечество на протяжении последних столетий?

– Что вы имеете в виду?

– Да взять хотя бы те же вещи; в сущности, занимаясь их изготовлением, мы всегда наделяли продукты своего труда искомыми факторами риска. Ни бронза, ни железо не казались нам долговечными – поэтому появилась сталь, а за ней – булат с дамаском. Сегодня металлы сплошь и рядом заменяются сверхпрочной керамикой, углепластиком и иными композитами. Но это в военной технике, где без прочности просто не выжить, а в мирной промышленности наука пошла ровно обратной дорогой.

– Не понял?

– Да, да! – помните, какие гарантии на технику давали населению еще полсотни лет назад? Семь лет, девять, четырнадцать! А что произошло потом? Все тот же картельный сговор на самом высшем уровне постановил, что слишком долговечная одежда и чересчур надежные машины, холодильники, телевизоры, вычислительная техника превращаются в угрозу для экономики. Производители поняли, что, быстрый износ товаров для них экономически выгоднее. Лучше и проще – не чинить, не реанимировать, а восполнять сломанное новорожденным товаром. И разом изменились все правила игры. В электронику стали вшивать чипы самоуничтожения, металл, пластик и прочие материалы – все стало более тонким и хрупким. Сроки гарантий сократились до скромных двух-трех лет. Более того, нечто подобное стали делать с продуктами, стремительно развивая индустрию ГМО, задействуя различные программы вроде «Терминатора», «Самоликвида». «Торреро» и т. д. Основная цель всех означенных манипуляций заключалась как раз в том, чтобы искусственно наращивать факторы риска. Деталь, в прежние времена способная проработать полсотни лет, сегодня выйдет из строя вдесятеро быстрее. Курочки-несушки дают яйца, но не приносят цыплят, зерновые не способны воспроизводить себя сызнова – это все та же политика. Но… – Борхес царственным жестом обвел помещение. – До сих пор мы говорили в основном о мире неодушевленном – о предметах труда и обихода, о пище, но только в наши дни наука, наконец-то, дотянулась до людей.

7
{"b":"27354","o":1}