Летиция? Но и с ней тоже не склеилось. Умопомрачительной женщине требовались столь же умопомрачительные мужчины, к числу которых Виктор явно не принадлежал. Быстро и ослепительно сошлись – также стремительно разбежались. Умная и прозорливая, Летиция безошибочно провела дешифровку его личностного кода, в считанные дни распознав, что «король-то голый». Аура несостоявшегося принца рассеялась, чувства сошли на нет. А значит… Сколь-нибудь убедительных доводов в пользу жизни больше не оставалось.

Тем не менее, петлю и крюк Виктор отверг. Очень уж легко нарисовало его воображение, как, опрокидывая под собой стул, он рушится вниз, подгоняемый зовом земли, распахивая рот, судорожно напрягая мышцы спины и шеи. Вышедшие из повиновения руки будут скользить по веревке, силясь подтянуть задыхающееся тело, ноги, пожалуй, сами собой закинутся на край шкафчика, стоящего неподалеку, тем самым ослабив нагрузку вдвое, а там, глядишь, хитрец-Вилли дотянется и до чертового крюка. Спастись ему скорее всего не удастся, но помучается он капитально.

Словом, вариант абсолютно не годился. Лучше уж разбежаться барашком-забиякой и сигануть в окно головой. Можно даже и чертов дрон попытаться облапить, утянуть за собой. Впрочем… Видел он в своей жизни и повешенных и выбросившихся из окон. И те, и другие имели вид, мягко говоря, непрезентабельный. Ему-то, конечно, будет уже все равно, но не хотелось пугать тех, кто останется здесь. Они-то, если вдуматься, были совершенно ни причем.

Зажмурившись, Вилли полюбовался своим возможным полетом. Ноги как у финиширующего велосипедиста, лицо и руки во множественных порезах от стекол. Хотя, вероятно, бултыхать ногами он не будет. Лететь вниз – дело привычное, что с парашютом, что без. Не дай только бог угодить на какого-нибудь случайного пешехода. То-то будет причитаний в местной прессе: «свихнувшийся эмигрант-камикадзе убивает невинных граждан!»

Качнув головой, Вилли забраковал и этот вариант. В самом деле, пошло и скучно – сигать из окон. Да и на кого он будет похож там, на лощеном европейском тротуаре? Мокрое месиво без лица, без единой целой косточки, с расколотым черепом и выпученными от внутреннего взрывного давления глазами. А если поблизости окажутся дети?.. Его передернуло. Вода в ванной зажурчала звонче, на более высоких тонах закричали соседи за стеной.

Вилли вновь погладил заросший подбородок, ногтями попытался уцепить какой-нибудь волосок, но не сумел.

Однако, мыслеохотливый сеньор, этак вы ни к чему не придете! Если действовать, то действовать следует решительно, без раздумий!

Несколько оживившись, Вилли в последний раз обежал глазами комнатку. Через час-другой сюда явится посыльный от хозяина, принесет бледно-желтую квитанцию счета. А чуть позже, вполне возможно, ворвутся гаврики из казино и ножами начнут полосовать по груди и спине, с азартом месить тело должника ногами. Сумма-то у них до сих пор на счетчике. Сколько там всего набежало? Должно быть, прилично…

Не очень искренне зевнув, он посмотрел на столик, где внушительной пирамидкой лежали таблетки асептозола. Хитрец, ничего не скажешь! Заранее предусмотрел все. А может, не предусмотрел – предощутил. Мозг в подобных обстоятельствах мало чего стоит… Прозорливый Вилли застенчиво вздохнул, укрывшийся в недрах души Виктор грязно выругался. Как бы то ни было, но средством для трусов он запасся заранее, еще не зная, воспользуются этим или нет.

Итак, кулисы раздвинуты! Заключительный акт пьесы так и назовем – «Средство для трусов»! А всех зрителей поблагодарим за долготерпение и просим подождать еще несколько минут. Даже тех, кому уже срочно надо в отхожее место или в ближайший магазин за пивом и чипсами. Хозяин номера прямо услышал, как сучат ногами самые нетерпеливые, как мысленно подстегивают и подталкивают к заключительному шагу. Да когда ж ты, козел, сдохнешь! Решайся, дьявол тебя забери!

– Ничего, подождёте! – злобно прохрипел он. Голос в пустой комнате прозвучал громко и некрасиво. Даже крики за стеной на мгновение стихли.

В самом деле, бегство из жизни – всегда трусость. Это почти аксиома. Так почему не воспользоваться соответствующим снадобьем? Не каждый сумеет, как Хэмингуэй…

Вилли придвинул к себе поближе графин с водой, потянулся к таблеткам.

***

– Не опоздать бы, – Люк бросил взгляд на часы и дробно пристукнул каблуком. Это была его вторая операция и он заметно нервничал.

Таппи намеренно неторопливо пошевелился в своем кресле, меняя позу, рассеянно прищелкнул пальцем по висевшей на поясе рации.

– Не спеши, парень. За ним наблюдают в сорок четыре глаза. Три камеры в номере, датчики на одежде и дрон за окном. Когда понадобится, тебе свистнут. А до того времени сопи себе в две дырочки и не булькай…

Его перебил короткий гудок рации.

– Внимание, восьмой и четырнадцатый! Где вы?

– Здесь мы, Рупперт, – Таппи поднес рацию к губам. – В десяти шагах от его комнаты.

– Следите за физ-каналом?

– То есть…

– Чип под мышкой, забыл уже? Анализ крови, дыхание, пульс – и все прочее… Короче, клиент почти готов!

– Не понял? Он вроде сидит, буклет какой-то в руках держит…

– Ослы! Он в отключке! Принял таблетки – и уже практически в коме. Еще немного, и отбросит копыта. Малькольма я уже выслал. Так что вперед, мальчики!

– Ясно, – Таппи вскочил с места, отработанным движением зафиксировал рацию на кожаном поясном ремне.

Магнитные ключи были заготовлены заранее, и дверь высаживать не пришлось. Ворвавшись в номер, они миновали темный коридор и бросились к человеку, сидящему на диване. Голова бессильно свесилась на грудь, остекленевший взгляд устремлен в никуда, в руках и впрямь какая-то дешевая реклама – они попали туда, куда нужно. Сипло выдохнув, Вилли Пицеренко повалился набок, на непрошенных гостей никак не отреагировал.

– Готовь антидот! – Таппи рывком перевернул мужчину на спину, рукой в резиновой перчатке проверил рот клиента, умело вставил пластиковый раструб. – Все, не задохнется.

– Сколько он их сожрал, интересно?

– Сколько ни есть, а лучше вытряхнуть из него эту дрянь прямо сейчас.

– Опять перепачкаемся, – шумно пыхтя, агент подставил пластиковую посудину. Клиента вновь стали переворачивать – теперь уже на живот.

– Тяжелый, зараза!

– Ничего! Сейчас полегчает… – Люк попробовал надавить потерпевшему на поясницу, но неожиданно пробудившаяся жертва с мычанием ударила его кулаком в живот. Следующее, что сделал Вилли, это ухватил за ступню второго агента, с неожиданной силой крутанул вокруг оси. Исторгнув изумленный вопль, Таппи опрокинулся на пол. Влетевший в комнатку с чемоданчиком и шприцем наготове Малькольм в нерешительности попятился.

– Долг вам нужен, да?.. – клиент, только что напоминавший мертвеца, силился подняться. – Будет вам долг… Все верну. Сполна и сторицей…

Искристо протрещал разрядник Люка, и одновременно Таппи вонзил миниатюрный шприц в ногу клиента. Несостоявшийся самоубийца с мычанием повалился на диван, пятерней попытался еще ухватить ближайшего недруга, но не дотянулся, обмяк на полпути.

– Вот же буйвол! – потирая грудь, Таппи поднялся с пола.

– Чувствую, насчет комы Рупперт пошутил, – поддакнул Люк. – Наверняка потешается сейчас у экрана.

– Да уж… – Таппи воздержался от комментариев. Вместо этого хмуро взглянул на Малькольма. – Ну? Чего стоим? Работаем!

Кивнув, доктор шагнул к клиенту, привычно распахнул кейс.

Он все еще не понимал, что им понадобилось от него. Лишь догадывался, что спасение в гостиничном номере было организовано неспроста. То есть, в самом начале он вообще об этом не задумывался. Слишком плохо себя чувствовал. Когда умирают, о второстепенном не размышляют. Это позднее в голове заскрипели и заскрежетали аналитические шестеренки, и нелепые версии стали выпекаться одна за другой, а в первые часы он погибал самым противоестественным и некомфортным образом – героически мучился от тошноты, судорог и прочих прелестей того же порядка. Здешние служащие действовали решительно и бесцеремонно: промыв пациенту желудок, напичкали антибиотиками, и около суток он провел без сна, исходя потом, содрогаясь от мучительных спазмов. Размышлять над смыслом происходящего Виктор (а теперь он был Виктором и только Виктором, потому что снова жил и хотел жить) начал только сегодня, когда боли наконец отступили, и впервые он самостоятельно прошествовал по длинному больничного цвета коридору до комнатки, где положено справлять нужду.