Невозможно понять ход истории в XX веке, не осознав, какое мощное влияние оказал нацистский режим — особенно явление Холокоста — на политическое мышление Запада. События в Германии напомнили всем: когда проводимая политика порочна по своей сути, она может привести к результату намного более страшному, чем просто плохое правительство. Она может породить кошмар наяву.

Это хорошо понимали древние греки и римляне. Они считали, что абсолютная власть пробуждает в тиране особого рода безумие. В трактате «Государство» Платон утверждал, что тирания открывает в человеке такую часть души, которая обычно пробуждается лишь во время сна, когда дремлет главное — разумное и кроткое — начало души, зато начало дикое, звероподобное под влиянием сытости и хмеля встает на дыбы, отгоняет от себя сон и ищет, как бы удовлетворить свой норов. Известно, что в такие моменты для него нет ничего запретного и оно полностью свободно от какого бы то ни было стыда или разумных доводов. Если ему вздумается, оно не остановится даже перед попыткой сойтись с собственной матерью, да и с кем попало из людей, богов или зверей; оно осквернит себя каким угодно кровопролитием и не воздержится ни от какой пищи. Одним словом, ему все нипочем в его бесстыдстве и безрассудстве.

И тем не менее впечатления от нацистского режима заставляли застывать в жилах европейцев кровь гораздо в большей степени, чем от древних форм тирании. В античные времена безумное поведение было присуще лишь самому правителю и, может быть, его ближайшему окружению, в Германии же, казалось, безумие охватило весь народ. Нацизму были присущи все признаки массового психоза. Как еще можно описать общество, в котором концлагерные бюрократы дотошно составляли документы, регистрируя, например, в граммах количество золота, извлеченного из зубных коронок уничтоженных заключенных?

Людям всегда было известно, что толпа таит в себе опасность. Очутившись в ее недрах, среди бунтовщиков, законопослушные граждане могут начать грабить и мародерствовать. Люди мягкого и кроткого нрава, оказавшись в толпе, могут, наряду с остальными, громко требовать крови и мщения. Человеческое настроение в высшей степени заразительно. Когда находишься в большой группе смеющихся людей, все вокруг начинает выглядеть веселее. Если попадаешь в озлобленную толпу, эффект получается соответствующий. Иными словами, оказавшись среди толпы, отдельные люди часто ведут себя слегка «ненормально», или, по крайней мере, наперекор своим представлениям о здравом смысле.

Более того, крайне трудно сопротивляться мнению или настроению большой группы людей. Психология толпы требует покорности. Достаточно лишь взглянуть на тиранию аудитории типичного телевизионного ток-шоу. Только определенные идеи, выраженные определенным путем, получают одобрение. Все участники, для полного подчинения, подвергаются интенсивному психологическому давлению. Как отметил английский писатель Чарльз Маккей в своем бестселлере XIX века «Наиболее распространенные заблуждения и безумства толпы», «люди, как хорошо было сказано, мыслят в стаде; они сходят с ума в стаде, а приходят в чувство медленно и поодиночке».

Во второй половине XIX века факт существования таких форм массового поведения произвел огромное впечатление на европейцев. Книги на эту тему — как вышеупомянутая, так и другие (например, «Психология народов и масс» Гюстава Лебона) — были чрезвычайно популярны. Однако считалось, что коллективное «безумие» — преходящее явление. Массовые заблуждения принимают форму «мимолетной прихоти» или «кратковременного энтузиазма». Эмоция охватывает толпу, но затем угасает так же быстро, как появилась. Люди могут вести себя невоздержанно, но вскоре начинают сожалеть о своих поступках.

То, что наблюдалось в нацистской Германии, не только представляло собой проявление психологии толпы в невиданном доселе масштабе, но еще и продолжалось невероятно долгое время. Согласно ряду авторитетных мнений, нацистам удалось добиться такого «достижения», не имеющего аналогов в человеческой истории, благодаря впервые оказавшимся в их распоряжении средствам массовой информации. В частности, радиовещание позволяло нацистской пропаганде проникать в миллионы домов.

Другими словами, нацистская Германия ознаменовала собой начало того, что позднее получило название «массовое общество». В античных тираниях власть принадлежала лишь элите общества. От большинства населения требовалось не вмешиваться в дела правителей и подчиняться им. В отличие от древних культур современное тоталитарное государство мобилизует массы. Людей охватывают энтузиазм и чувство правоты, делая их тиранической силой. Это стало возможным благодаря изобретению средств массового вещания, которые в сочетании с современными техниками пропаганды позволили государству репродуцировать фанатизм и подчинение ограниченных групп людей на целое общество. Так родилось «массовое общество» — порочный продукт СМИ и группового мышления.

Чтобы увидеть, каким образом вышеназванные средства могут способствовать заражению масс определенным настроением, достаточно включить телевизор или немного послушать радио. Классическая американская телевизионная комедия сопровождается фонограммой с записью смеха, а на ток-шоу в студии присутствует публика, и все это для того, чтобы звуки смеха одних людей провоцировали хохот других. Причем эффект не зависит от того, находятся ли хохочущие люди в том же помещении или смех передается на расстоянии. Аналогичным образом радиостанции применяют хорошо известную формулу культивирования гнева или негодования. Общение между ведущим шоу и людьми, звонящими в студию, особенно эффективно для порождения и поддержания коллективной эмоциональной реакции.

Конечно, нацизм представлял собой экстремальный вариант. Но в СССР Сталин довольно ясно продемонстрировал, как техники пропаганды могут использоваться для другой идеологии. В романе «1984» Джордж Оруэлл изобразил несколько более мягкую версию тоталитарного кошмара, предположив, что для внушения массам определенных идей общество может использовать психологический контроль, а не грубое насилие. Многие, кстати, считают: тоталитаризм может проникать в повседневную жизнь еще более коварно и незаметно.

Эти опасения приняли драматический характер во время антикоммунистической истерии 1950-х годов. В 1951 году, после перехода двадцати одного американского военнопленного на сторону Северной Кореи, американский журналист Эдвард Хантер придумал выражение brainwashing — «промывание мозгов». Так он называл процессы контроля над разумом и «переобучения», будто бы применяемые коммунистическими режимами. Эта концепция оказалась чрезвычайно популярной и даже использовалась для характеристики методов, применявшихся нацистами в Германии. Так, английский психиатр Уильям Сарджент в своей классической книге «Битва за разум», вышедшей в 1957 году, утверждал: Гитлер использовал «организованную истерию и массовый гипноз» для мобилизации масс.

Довольно скоро этой темой заинтересовались в военном министерстве США и в ЦРУ Директор ЦРУ Аллен Даллес проявил особый интерес к данной теме, поручив составить специальный отчет о китайской и советской методиках промывания мозгов. Также ЦРУ начало проводить эксперименты с использованием как корейских военнопленных, так и ничего не подозревающих добровольцев с целью выработать собственные совершенные методы промывания мозгов. Поскольку об исследованиях такого рода всем было известно, вскоре критики американского общества начали подозревать, что подобные технологии применяются не только против врага, но и против населения США. Атака Вэнса Паккарда против рекламной индустрии на страницах вышедшей в 1957 году книги «Тайные манипуляторы» была плодом именно этой культуры паранойи. Утверждение Паккарда, что потребителей обрабатывают, воздействуя на их подсознание, породило распространенную боязнь контроля над разумом. Люди были так встревожены подобным предположением, что понадобилось более трех десятилетий, прежде чем этот миф был, наконец, развенчан.