Они были уже в полумиле от школы, когда вертолет с ранчо засек их. Дон помахал рукой, отсылая его, и сам довел Лэйзи. Любопытство так и подгоняло его, но он все же вымыл и обтер пони. Мистер Ривз ждал в конторе. Он вручил Дону радиограмму.

Она гласила:

Дон хлопал глазами, глядя на радиограмму, с трудом припоминая, какое нынче число.

— Но ведь это прямо сейчас! — воскликнул он наконец.

— Да. Ты не ждал этого?

Дон задумался. Конечно, он ждал поездки домой, если ее можно так назвать, — ведь он никогда еще не был на Марсе, — но полагал, что поедет в конце учебного года. Если бы они организовали его поездку на «Ван дер Декене» не теперь, а месяца через три…

— Нет, пожалуй, нет. Я не могу понять, почему они посылают за мной до окончания семестра.

Мистер Ривз поглядел на свои тщательно подстриженные ногти.

— Я думаю, причина очевидна.

Дон удивился.

— Вы имеете в виду?.. Мистер Ривз, вы думаете, что произошли какие-то неприятности?

— Дон, я не предсказатель, — мрачно ответил директор. — Но я думаю, что твои родители очень беспокоятся о тебе и стараются, чтобы ты оказался вне зоны потенциальной войны, причем как можно скорее.

Дон все еще не мог понять. Войны были для него лишь понятием из курса истории. Конечно, изучая политологию, он следил за современным колониальным кризисом. Но все же эти события казались очень далекими и нереальными даже для него, хотя он достаточно много путешествовал, было дело дипломатов, политиков, оно не касалось простых людей.

— Послушайте, мистер Ривз! Возможно, они приняли слишком поспешное решение. Я думаю иначе. Мне хотелось бы послать им радиограмму и сообщить, что я прибуду со следующим кораблем, когда закончится учебный год.

Мистер Ривз покачал головой.

— Нет, я не могу разрешить тебе поступать против воли твоих родителей, а во-вторых… — Директор школы, казалось, с трудом подбирал нужные слова. — Я хочу сказать тебе, Дональд, что в случае войны ты можешь оказаться… как бы это лучше сказать… в двусмысленном положении.

Казалось, слабый ветерок пробежал по кабинету. Дон почувствовал себя одиноким и повзрослевшим.

— Ну почему все так получается? — недовольно спросил он.

Мистер Ривз внимательно рассматривал ногти.

— Ты представляешь себе, в чем заключаются твои патриотические обязанности? — медленно спросил он.

Дон заставил себя подумать об этом. Его отец был рожден на Земле; мать была из колонистов Венеры второго поколения. Но ни одна из этих планет не была их настоящей родиной. Они встретились и поженились на Луне, затем вместе занимались планетологическими исследованиями в различных местах Солнечной системы. Сам Дон родился в космосе, и в его свидетельстве о рождении, выданном Федерацией, графа «национальность» осталась незаполненной. Таким образом, он имел право на двойное гражданство. Он не ощущал себя колонистом Венеры: прошло так много времени с тех пор, как его семья в последний раз была там, что Венера представлялась ему чем-то нереальным. С другой стороны, ему было уже одиннадцать лет, когда он впервые увидел чудесные зеленые холмы Земли.

— Я — гражданин Солнечной системы, — решительно сказал он.

— М-да, — ответил директор школы. — Это хорошо звучит и, возможно, когда-нибудь и будет что-то реально означать, но сейчас я не могу не согласиться с твоими родителями. Скорее всего, Марс будет нейтральной территорией. Там ты будешь в безопасности. И скажу тебе откровенно, здесь будет довольно-таки тяжело и неуютно человеку, чья национальная принадлежность не совсем ясна.

— Никому нет дела до моей национальной принадлежности! По рождению я считаюсь гражданином Земли! Закон на моей стороне.

Его собеседник ничего не ответил.

Дон выпалил:

— Все это глупости. Если бы Федерация не старалась обескровить Венеру, не было бы и речи ни о какой войне.

Ривз поднялся.

— Разговор окончен, Дон. Я не собираюсь спорить с тобой о политике.

— Но это правда! Прочтите книгу Чемберлена «Теория колониальных кризисов».

Ривз искренне удивился.

— Где ты достал эту книгу? Уж конечно, не в школьной библиотеке?

Дон не ответил. Эту книгу прислал ему отец, но предупредил, чтобы Дон никому ее не показывал: эта книга была запрещена, по крайней мере — на Земле.

— Дон, ты достал ее у какого-то подпольного книготорговца?

Дон продолжал молчать.

— Изволь отвечать!

Наконец Ривз вздохнул и сказал:

— Ну ладно, забудем это. Иди в свою комнату и собери вещи. Вертолет захватит тебя в Альбукерке. Тебе нужно успеть к часу дня.

— Да, сэр.

Он уже повернулся, чтобы уйти, но мистер Ривз остановил его.

— Минуточку. Мы погорячились, и я совсем забыл, что для тебя тут есть еще и второе послание.

— Да?

Дон взял лист бумаги. На нем было написано:

Это письмо удивило его еще больше, чем первое; он с трудом догадался, что мама имеет в виду доктора Дадли Джефферсона — друга его родителей, но вовсе не родственника; и вообще человек этот не играл никакой роли в его жизни. Мистер Ривз, казалось, не видел в этом послании ничего странного, поэтому Дон сунул его в карман джинсов и вышел из комнаты.

Дон долго жил на Земле, но к проблеме упаковки багажа подошел как истинный межпланетник. Он знал, что на корабле разрешается бесплатно провозить всего пятьдесят фунтов багажа, поэтому он отбросил все вещи, без которых мог обойтись. Вскоре у него получилось две кучки: очень маленькая на кровати — самая необходимая одежда, несколько капсул с микрофильмами, счетная линейка, авторучка и рийта — марсианский музыкальный инструмент, напоминающий флейту, — на которой он изредка играл: его товарищи были против его музыкальных упражнений. На кровати соседа высилась большая куча отвергнутых вещей.

Он взял рийту, попробовал наиграть несколько мелодий… и отложил ее в большую кучу. Брать на Марс то, что сделано на Марсе, все равно что везти уголь в Ньюкасл.

В то время как он занимался всем этим, вошел Джек Мерроу, с которым он делил комнату.

— Что здесь происходит? Уборка?

— Я уезжаю.

Джек потер ухо.

— Я, кажется, оглох. Мне послышалось, что ты сказал, будто уезжаешь.

— Да. — Дон показал Джеку радиограмму от родителей.

Джек помрачнел.

— Скверно. Конечно, я знал, что мы последний год вместе, но не ожидал, что это будет так скоро. Я, наверное, буду плохо спать. Твой храп меня всегда убаюкивал. А к чему такая спешка?

— Не знаю. Честно, не знаю. Директор говорит, будто мои родители боятся, что начнется война, и поэтому хотят, чтобы их драгоценное дитя было в безопасности. Но ведь это же глупо, правда? Я хочу сказать, что люди сейчас достаточно цивилизованны и не допустят новой войны.

Джек не ответил. Дон помолчал, затем резко сказал:

— Ты согласен? Ведь не будет никакой войны.

— Может быть, да, а может быть, и нет, — медленно ответил Джек.

— Ой, да брось ты…

Джек сменил тему:

— Хочешь, я помогу тебе собрать вещи?

— Тут и собирать нечего.

— А зачем эта большая куча?

— А это все твое, если, конечно, ты захочешь. Выбери, что здесь тебе нравится, а затем можешь позвать других и отдать им все, что они захотят.

— Да? Послушай, Дон, я не хочу брать твои вещи. Я все это упакую и отошлю тебе.

— Не стоит. Ты никогда не посылал посылки на другие планеты? Это слишком дорого.

— Тогда продадим их! Вот что я тебе скажу: давай устроим аукцион сразу после ужина.

Дон покачал головой.

— Времени нет. Я отбываю в час дня.

— Что? Ну ты даешь, парень. Не нравится мне все это.

— Ничего не поделаешь.