Я нашел карточку Пернелла и набрал его номер. Два гудка, и на экране возникает мужественная физиономия журналиста.

— Только что прослушал твою запись. Ну?

— Большие дела, Мерфи. Время есть?

Я глянул на часы. Было еще очень рано.

— Конечно. Где встречаемся?

— Попозже сообщу, — прорычал он. — Ненавижу эти чертовы видеофоны. Подключиться раз плюнуть.

— Ладно, только поспеши. У меня на сегодня полный ангажемент.

— Нет проблем.

Чтобы выполнить рекомендованную армейской службой здравоохранения норму суточного потребления кофеина, я опорожнил третью чашку кофе. Сна больше не было ни в одном глазу, я рвался в бой. Загудел факс и рыгнул бумагой: клуб «Ливерпуль» через пятнадцать минут.

«Ливерпуль» — алмаз, затерявшийся в куче городского навоза. Не столько бар, сколько общественный клуб, но вряд ли его стоит за это упрекать. Там солидные дубовые бильярдные столы, дартборды из кабаньей щетины, а потолки обиты белой жестью. Уютный кабачок. Если у нас с Пернеллом продлятся дружеские взаимоотношения, я скоро буду знать наперечет все злачные местечки в Сан-Франциско. Признаться, эта мысль не ввергла меня в уныние.

Пернелл забился в темный уголок. По всей видимости, к яркому свету он питал органическое отвращение. Впрочем, многие из моих деловых партнеров страдали фотофобией. На столике уже томились в ожидании две порции бурбона. Пожалуй, рановато для крепких напитков, но я решил возместить ими пропущенный ленч.

— Что у тебя?

— Помнишь, — тихо произнес журналист, я тебе рассказывал про Кетлера?

Я, естественно, не мог ответить с полным ртом бурбона, поэтому кивнул.

— В Неваде у меня информатор. Он там нашел полицейского, тот знает достаточно, чтобы быть полезным. И этот коп согласился поделиться сведениями, да еще какими!

— Невероятно! Подумать только — продажный полицейский. Да где? В Неваде!

— Понятное дело, пришлось раскошелиться, но он не подвел. Теперь у меня в банковском сейфе лежат его воспоминания. Я б тебе дал почитать, но мне еще жизнь не надоела. Если меня застукают с этой бумажкой, к ближайшим выходным я заверну ласты.

Пернелл одним махом ополовинил стакан бурбона. У него дрожали руки — уж не знаю, от страха или возбуждения. Может, и от того, и от другого.

— Наш коп участвовал в аресте Кетлера, а еще сидел на первом допросе — перед тем, как нарисовались феды. Кетлер во всем признался. Местные ребята запротоколировали чистосердечку, Кетлер ее подмахнул. Проблема в том, что после вмешательства федов признание исчезло и больше его никто никогда не видел.

Я пытался разложить эти новости по полочкам. Итак, феды знали, что Кетлер виновен, но не хотели, чтобы это стало достоянием гласности. Бессмыслица какая-то. Напрашивается вывод, что Киллер Черная Стрела вовсе не покойник и что он благополучно вернулся к любимому хобби, на сей раз в районе залива.

Я вкратце поведал Пернеллу о событиях минувшей ночи, надеясь, что его отклик позволит мне взглянуть на вещи по-новому. А то и подкинет свежую идейку или даже две. Журналист расправлялся со второй порцией «Джека Дениэлса» и слушал с живым интересом. Когда я закончил, он откинулся на спинку стула и уставился в потолок.

— Можно еще сигаретку стрельнуть?

Я угостил его сигаретой и дал прикурить. Пернелл коптил с таким видом, будто только что занимался сексом с Мерилин Монро. Или с Джейн Мэнсфилд. Или даже разом с обеими.

— А знаешь ли ты, кто летает на «аватарах»? Вояки. — Он выпустил длинную струю дыма и вернулся в ряды сексуально озабоченных. — Ну-ка расскажи еще раз, что этот Боб делал в квартире у девчонки.

— Я уже говорил. Он вышел из ее спальни с каким-то ящичком под мышкой. Потом затаился у двери и стал ждать.

— А этот ящичек… не смахивал на шкатулку для драгоценностей или что-нибудь в этом роде?

Не смахивал. Обычная металлическая коробка. В таких обычно кулинарные рецепты держат.

А у девчонки дома есть что-нибудь ценное?

Я напряг память.

Возможно. Кажется, я там заметил несколько побрякушек… Да, при желании кое-что можно было бы слямзить.

Пернелл наклонился ко мне, и стало слышно, как стрекочут винтики в его голове.

Итак, подводим черту: в квартире малютки злоумышленник оказался не с целью убийства. И даже не с целью ограбления. Он всего-навсего искал ту штуковину…

Логично, решил я. И тут же возникло «но».

— Слушай, коли так, почему он просто не убрался? Он же нашел, что искал. Зачем ему понадобилось Эмили подстерегать?

Журналист покумекал и пожал плечами.

— Она знала про ящичек. Может, парень хотел ее замочить, чтобы никто другой не узнал?

Выводы напрашивались серьезные. Если источник Пернелла заслуживает доверия и Кетлер действительно был серийным убийцей, то, значит, некие злоумышленники играют в маньяков, дабы замаскировать убийства, которые они совершают в ходе своей деятельности. И вполне возможно, что эти злоумышленники принадлежат к одной из ветвей власти. А я — всего-навсего муха под их мухобойкой.

Я огляделся по сторонам. Я уже знал, что за мной следят чужие глаза. И вряд ли всего одна пара.

— Спасибо за бурбон. Мне еще с Эмили надо встретиться.

Пернелл лихорадочно строчил карандашом в стенографическом блокноте. Кажется, он даже не услышал мои прощальные слова.

Клуб «Фуксия Фламинго» еще не открылся, дверь была на замке. Я громко постучал и настроился на ожидание. Через минуту дверь отворилась и явила моему взору громадную тушу Гуса Лича. Он выглядел сломленным.

— Ладно, входи.

Я и не подозревал, что этот мутант способен на такой дружелюбный тон.

В зале было темно, только в противоположном конце, за стойкой бара, чуть сияла ртутная лампа. Вслед за Личем я прошел поближе к свету и уселся рядом с ним на искрометно-фиолетовый вертящийся табурет. Перед владельцем клуба стояла по меньшей мере тройная порция горячительного. Он поднес стакан ко рту и убавил содержимое на добрую треть. Легонько передернул плечами и повернулся ко мне.

— Рад, что ты заглянул. Надеюсь, с полицией не было хлопот?

— Ничего серьезного.

Лич кивнул и поднялся с табурета. Устало зашел за стойку.

— Выпить хочешь?

— Конечно.

— Бурбон?

— А как ты догадался?

— Физиогномика — мое хобби.

Он налил бурбона. Ровно столько, сколько надо. По чертам лица о человеке можно узнать почти все.

Да ну? У меня что, рожа любителя бурбона?

— Что-то вроде этого.

Лич набулькал себе четверную дозу неразбавленного «бакарди». Я старался на это не смотреть.

Хочу от души поблагодарить тебя за вчерашнее. Ты Эмили жизнь спас.

— Как она?

— Струхнула, конечно, здорово, но это ничего.

Главное — цела и невредима. Если б ты хоть чуть-чуть опоздал… — Лич задумчиво покачал головой. — Она у себя. Отдохнуть пытается.

Я сделал большой глоток. Приличный бурбон, не отрава какая-нибудь. Я поднял стакан в честь Лича, но он уже отвернулся. Я тоже повернул голову и увидел Эмили — она спускалась по лестнице. Лич водрузил свое пойло на стойку и двинулся к ней навстречу.

— Ничего, Гус, все в порядке. Только спать больше не могу.

Она направилась ко мне и уселась на вращающийся табурет. На ней было зеленое мятое платье из бархата. И даже с кругами под глазами она смотрелась потрясно.

— Гус мне все рассказал. Не знаю, как и благодарить.

Я мог с ходу предложить несколько способов, но решил, что сейчас не самое удобное время.

— Пронесло, и слава Богу. Я рад, что ты жива, а благодарить не нужно.

За стойкой бара Лич состряпал «кровавую Мэри», окунул в нее стебелек сельдерея и поставил перед Эмили.

— Спасибо. — Она глотнула.

Похоже, девушка была не в настроении отвечать на вопросы, но я не мог себе позволить такую роскошь, как задержка расследования.

— Эмили, вынужден попросить прощения, но я должен тебя кое о чем спросить. Ты не против?