«С тобой все будет хорошо» — последние слова, которые я запомнил.

— Она позвонила Дому.

— Он тоже исчез. Мы нашли его машину в канаве за городом, — говорит Кит, подходя ближе, чтобы встать возле Фрэнка.

Он тоже исчез? Я перевожу взгляд с одного на другого, понимая, что ни один так ничего и не объяснил.

— Что, черт возьми, происходит?

— Это может подождать, Девон, — отвечает Фрэнк, и впервые с момента пробуждения я узнаю дядю, которого знаю.

Черт возьми, это не может ждать. В одной комнате мой дядя и убийца моих родителей, и они явно сотрудничают.

— Нет, я бы послушал прямо сейчас. Или я буду вынужден подумать, что он, — я выплюнул это слово как можно более оскорбительно, — находится здесь, притворяясь, будто не лишил меня семьи. Нас обоих!

Дядя смягчается.

— Я знаю, это все сбивает с толку, но ты должен мне доверять. Я когда-нибудь прежде тебя подводил?

— Когда-нибудь? Вы, черт возьми, подводили меня всю жизнь.

Я должен сожалеть о своих словах, но это не так. Он только и делал, что поступал вопреки моему мнению, с того самого дня, как мы лишились близких. Я был одним из его подручных сотрудников. И никогда — племянником.

Он расправляет плечи и скрещивает руки на груди. В этой постели я чувствую себя таким незначительным, особенно в сравнении с возвышающимся надо мной дядей. Он смотрит на Кита, который кивает, блять, он кивает, как будто дает разрешение, заставляя меня еще больше разъяриться.

— Я защищал тебя.

Он удерживает мой пристальный взгляд, и искренность в его глазах застает меня врасплох. От кого защищал? Открываю рот, чтобы спросить, но меня опережает Кит.

— Мы можем поговорить об этом позже. Ты должен кое-что знать, Девон, но прямо сейчас нам необходимы твои воспоминания о той ночи.

Той ночи?

— Сколько времени я был без сознания?

— Два дня, — отвечает дядя.

Два дня. Я не идиот, и понимаю, что Лейтон до сих пор не объявилась. Значит, я валялся без сознания в течение двух чертовых дней, а она находится бог знает где. Но я ничего не помню и качаю головой, чтобы разогнать туман, но это не помогает, а только усиливает головную боль. Я надавливаю на глаза.

— Она так и не вернулась, я правильно понял? — Не знаю, почему я его спрашиваю, наверное, просто должен услышать или подтверждение своих слов, или что я неправ.

— Верно, — говорит Кит ледяным тоном. Я не могу поднять на него глаза, потому что это я во всем виноват, поэтому по-прежнему прикрываю глаза рукой.

— А Дом?

— Мы думаем, что его тоже схватили. И это к лучшему, потому что он может, по крайней мере, попытаться ее защитить, если... — он оставляет фразу не завершенной, и я благодарен ему за это. Если она наедине с кем-то, кто желает ей зла…

Горько смеюсь над иронией ситуации. Я только и думал, чтобы она не сбежала из той комнаты в нашем доме, но теперь волнуюсь по-настоящему. Молюсь, чтобы она смогла сбежать, где бы не находилась, и чтобы продержалась до тех пор, пока я ее не найду.

Потому что я найду ее, даже если это будет последнее, что я сделаю в своей жизни.

ЛЕЙТОН 

Из-за невыносимой тишины в комнате я раз за разом вспоминаю взгляд Девона во время моего выстрела. Знаю, я ужасный человек, и не устаю это себе повторять все два проведенные здесь дня. Но я не могла просто позволить своей семье умереть. Я далеко не эгоистка, и не простила бы себе, если бы это произошло. Что, я должна была быть в восторге от побега с Девоном и провести всю оставшуюся жизнь, неся груз ответственности за смерть родных? Когда могла это предотвратить? Я, несомненно, возненавидела бы его и стала презирать.

Да, мы с Девоном предназначены друг для друга. Но люди не всегда получают желаемое, и, тем не менее, продолжают идти вперед, всю свою жизнь. Знаю, что без Девона, без моего сердца, буду жить только наполовину, но у меня не было иного выбора.

Это мой единственный путь. Я лишь надеюсь, что он сейчас в безопасности, и не сильно страдает. Я знаю, что мой выстрел не мог ему серьезно навредить, и уж точно он бы не умер. Так что, скорее всего, он сейчас поправляется в больнице.

Не знаю, что задумали Дом со Стиви, но мне надо это выяснить, и как можно скорее. Стиви точно играет против Девона, и это меня бесит. Девон заслуживает лучшего, и должен знать, что происходит в его семье. И что он не может никому доверять.

— Мне надо в туалет, — говорю Джорджу. Я не видела Дома с тех пор, как он меня здесь оставил, и до сих пор они его слушались, следили за мной и приносили еду и воду. Обычно я прошу Джорджа провести меня в ванную. Даже зная о его предательстве, я понимаю, что он не причинит мне вреда.

Взгляды, которые бросает на меня время от времени Дэнни, просто отвратительны. Сейчас они в комнате оба.

К моему ужасу отвечает Дэнни:

— Я ее отведу. — И намек в его голосе более чем очевиден.

Я яростно качаю головой:

— Нет, Джордж, ты не можешь ему это позволить.

Дэнни кладет руку на пистолет в кобуре.

— Я ее отведу.

Джордж смотрит на меня, нервно сглатывая, и потом отводит взгляд. Чертовый конченый кусок дерьма. Он знает меня всю жизнь.

Я не двигаюсь, пока Дэнни открывает наручники, которыми я пристегнута к стене, и я встаю со стула, расправляя плечи и потирая болезненно ноющее запястье другой рукой. Напоследок я посылаю Джорджу ненавистный взгляд, но Дэнни толкает меня к двери из комнаты, приставив к спине пистолет.

Мы идем к небольшой душной ванной с одной кабинкой и без окон в напряженной тишине. Я ломаю голову, пытаясь придумать, как выбраться из этой передряги целой. Просто не могу позволить так со мной поступить. Я осматриваю небольшую комнатку, не находя ничего, что могло бы мне помочь.

Я открываю дверь в кабинку и уже собираюсь ее закрыть, когда он говорит:

— Нет. Оставь открытой.

Я быстро захлопываю дверь и запираюсь. Его зловещий смех эхом раздается в комнате, пока я делаю свои дела.

Хорошо, думай, думай, Лейтон. Должен быть какой-то выход. Я шепчу проклятия, шаря глазами по кабинке. Тут даже нет зеркала, которое я могу разбить и использовать как оружие, просто серые стены.

Я вздрагиваю от удара по двери.

— Времени было более чем достаточно. Выходи, Лейтон.

Я поворачиваюсь, открываю дверь и натыкаюсь на направленное в мою голову оружие. Он отстраняется и опускает пистолет.

— А теперь, — произносит он, медленно ко мне приближаясь, его лоб усеян бисеринками пота, — мы немного поиграем.

Я пытаюсь вырваться, когда он крепко хватает меня за запястье, тянет мою руку к своей промежности и трет ею выпуклость в своих джинсах.

«О, Боже, — повторяю я мысленно. — Все это действительно происходит.»

— О, да, хорошо, детка, — говорит он, глядя вниз на мою руку, двигая ею быстрее и быстрее. Я отстраняюсь, пытаясь оказаться от него так далеко, как это возможно, мое плечо начинает болеть. Но его хватка слишком крепка, и он намного сильнее. — Тебе это нравится, Лейтон?

Я качаю головой, от ужаса не в силах выдавить и слова. Он резко поднимает руку с пистолетом и бьет меня по лицу. Я чувствую, как начинает пульсировать щека в месте удара.

— Тебе это нравится, не так ли, маленькая шлюха?

Я киваю. Что мне еще остается? Если он снова меня ударит или сделает что-нибудь худшее, у меня не будет выхода. Я могу упасть в обморок. Мне могут причинить настоящую боль. По крайней мере, пока я в сознании, я могу найти способ спастись.

— Становись на колени! — Когда я не двигаюсь, он приставляет оружие под мой подбородок, вжимая дуло в кожу. — Я сказал, становись на колени.

Я подчиняюсь.

Он начинает расстегивать свой пояс, не отрывая от меня похотливого взгляда. Как он может получать удовольствие от того, что собирается меня изнасиловать?

— Знаешь, когда я понял, что происходит, что ты трахалась с тем сукиным сыном, был так разочарован в тебе, Лейтон, — он медленно, по одной кнопке, расстегивает джинсы. — Я правда думал, что ты выше этого. Но могу тебя понять. Я знаю, что вы, девчонки, влюбляетесь в меланхоличное дерьмо. Бог знает, сколько кисок он заполучил просто потому, что всегда печален, — он приглушенно смеется, сбрасывая джинсы вместе с боксерами и выпуская свой член на волю, в дюйме от моего лица. — Но ты должна была быть умнее. Теперь отсоси мне, сука, и узнай, что тебе может дать настоящий мужчина, — говорит он и подносит член, зажатый в кулаке, к моему рту.