Добиться единства рабочего класса, сделать его борьбу сознательной, указать ему цель, обусловленную жизненной необходимостью, – такова задача социал-демократической партии». Партия заявила о «своей солидарности с классово сознательными рабочими всех стран»[72].
Эти принципиальные положения свидетельствовали о том, что марксизм глубоко проник в немецкое рабочее движение. И в этом немалая заслуга Бебеля.
Но в программе имелись и слабые места, не было достаточной ясности в теоретических вопросах, что одновременно свидетельствовало об отсутствии такой ясности в теоретических взглядах самого Бебеля. Речь идет о проблеме диктатуры пролетариата. Для Августа Бебеля не было никакого сомнения в том, что рабочий класс, для того чтобы прийти к социализму, должен предварительно завоевать политическую власть. Но у него не было достаточно четкого представления о конкретном содержании этой политической власти, которая, как показала история, может быть только диктатурой пролетариата.
Эта неясность в теории даже у самого теоретически зрелого руководителя немецкой социал-демократии XIX века позднее, в эпоху империализма, облегчила ревизионистам использование Эрфуртской программы для распространения своих оппортунистических взглядов.
И тем не менее Эрфуртская программа, в которой в столь значительной степени нашли отражение идеи и мысли Бебеля, долгое время продолжала оставаться самой зрелой программой международного рабочего движения. Так же как и Эйзенахская программа, она после 1945 года послужила одним из теоретических обоснований объединения коммунистов и социал-демократов в Социалистическую единую партию Германии. Так же как и Эйзенахская программа, она нашла свое полное осуществление в Германской Демократической Республике. Так же как и Эйзенахская программа, она в Западной Германии еще и сегодня ждет своего претворения в жизнь.
Во главе марксистской массовой партии
После отмены «закона против социалистов» немецкое рабочее движение бурно разрасталось вширь. При этом на передний план выдвигается костяк революционного пролетариата – рабочие крупной промышленности, которые принимали все более активное участие в политических и экономических столкновениях, забастовках и демонстрациях во время первомайских празднеств и в ходе предвыборной борьбы.
В середине девяностых годов 30 процентов немецких рабочих, которых насчитывалось более 10 миллионов, были заняты на предприятиях с числом рабочих более 50. Социалистические профсоюзы, имевшие в 1892 году около 300 тысяч членов, вовлекали в классовую борьбу все большую часть пролетариата, в том числе и работниц. Быстро увеличивалось количество товариществ, рабочих спортивных и культурно-просветительных обществ. В девяностых годах классовая борьба в связи с проводимой господствующими классами политикой усиления гонки вооружений и милитаризации обострилась. Империализм набирал силы. Его зловещая тень становилась все отчетливее.
Произошли изменения и в личной жизни Бебеля. Он оставил профессию токаря и свою мастерскую, источником его существования стала научная и публицистическая деятельность. Кроме того, в 1890 году он переехал в Берлин. В 1892 году Бебель, который с 1890 года, будучи казначеем, уже входил в состав правления партии, и Пауль Зингер были избраны председателями Социал-демократической партии Германии. С этого времени он вместе со своим другом и соратником из года в год занимал этот самый высокий в партии пост.
Отныне жизнь Бебеля была полностью отдана партии. Уже стали седыми волосы, но сохранился прежний юношеский боевой задор и революционный порыв. Эти его черты особенно ярко проявлялись в борьбе против смертельного врага нации – милитаризма, к которому Бебель был беспощаден.
В последнем десятилетии XIX века растущая агрессивность германского милитаризма явственно проявилась в начавшемся перевооружении флота и в огромном росте кайзеровской армии, что привело к резкому увеличению налогового бремени и лихорадочной шовинистической пропаганде. Это были предвестники начала эпохи империализма, жаждущего новых завоеваний во внешнем мире и проводящего политику террора внутри страны.
Бебель не щадил усилий для того, чтобы мобилизовать немецких рабочих, а также другие демократические силы против молоха милитаризма. Навсегда останутся в памяти его выступления против варварского истязания солдат, жестоких методов ведения войны германскими милитаристами в колониях, за океаном. В связи с этими разоблачениями вновь проявилось непоколебимое доверие трудящихся масс к рабочему вождю Августу Бебелю. Когда в начале девяностых годов он в своем выступлении впервые нарисовал перед рейхстагом широкую картину бесчеловечного отношения к солдатам в немецких казармах, его буквально со всех сторон засыпали обличительным материалом, и с той поры многие офицеры побаивались вождя социалистов Бебеля больше, чем своего «верховного главнокомандующего». Вскоре после этого Бебель обнародовал документы, которые свидетельствовали о том, что молодых социал-демократических рабочих, призванных на военную службу, заносили в «черные списки», которые передавались офицерам для установления за этими солдатами строгого надзора, а также для того, чтобы подвергнуть их безжалостной муштре. И когда несколько лет спустя, в 1898 году, правительство потребовало отпустить почти 500 миллионов рейхсмарок на срочное перевооружение военного флота, Бебель вновь перед всем миром разоблачил «патриотов» – магнатов военной промышленности, которые на каждом килограмме никелевых пластин, используемых для строительства военных кораблей, зарабатывали 1,8 рейхсмарки.
Однако борьба, которую вел Бебель против милитаризма, всегда была лишь частью его принципиальной борьбы против германского милитаристского государства. Он знал, что германский милитаризм никогда не удастся «реформировать» или «демократизировать» изнутри, как пытались уверить рабочих еще при жизни Бебеля отдельные реформисты, – против него было и есть только одно средство: полностью уничтожить, вырвав его экономические корни. История Германской Демократической Республики подтвердила выводы, к которым пришел Бебель. Этой системе – ни одного человека, ни одного гроша! – таков был постоянный принцип, которым руководствовался в своих действиях Бебель, и это был принцип подлинно национальной политики.
Август Бебель очень рано с помощью Энгельса понял, что революционное рабочее движение и в капиталистическом обществе обязано всеми силами бороться против политики войны, проводимой эксплуататорскими классами. Как марксист, он не был пацифистом, ибо знал, что, добиваясь национальной независимости или защищая ее, народ должен быть готов и к вооруженной борьбе.
Знание закономерностей общественного развития помогло ему понять, что эксплуататорские классы нуждаются в войне для продления и укрепления своего господства, социалистическое же движение добивается наибольших успехов в условиях мира. Поэтому он неустанно предостерегал немецкий народ: «Милитаризм, как гигантская скала, навис над Европой. Он стал политической и социальной силой, перед которой отступают все другие интересы культуры. Как чудовищный полип врос он в жизнь народов, используя в своих корыстных целях самые жизнеспособные силы и цвет наций». Шарлатанам, которые как тогда, так и теперь, утверждали, будто любое вооружение является «средством устрашения» и тем самым «гарантией мира», он отвечал: притязания милитаризма «будут непрерывно возрастать, причем он не обеспечит подлинной безопасности, которую он обещает обеспечить. Напротив, с увеличением армий и смертоносности их вооружения военная опасность увеличивается и в случае столкновения этих гигантских армий последует катастрофа, которая оставит далеко позади все, что до сих пор испытала Европа»[73].
Именно знание марксизма позволило Бебелю за двадцать один год до первой империалистической войны так точно предсказать дальнейший ход общественного развития.
