«Вовсе нет», — пообещал Воронов.

И в этом — в отличие от многого другого — доктор Воронов был прав. 20 июня 1922 года о нем снова писала та же газета: Воронов сообщил, что сдержал свое слово. Он пересадил обезьяньи яички нескольким мужчинам, которые не утратили свой человеческий облик, тогда как их состояние феноменально улучшилось — особенно благотворно операция повлияла на их сексуальную жизнь. Во всех этих случаях донорами были африканские шимпанзе.

Воронов заинтересовался возможной связью между яичками и омоложением в 1898 году, когда работал врачом в Египте, где ему довелось обследовать нескольких евнухов. Его немало удивили их тучность, отсутствие растительности на лице и хорошо оформленная грудь. Однако больше всего Воронова поразил их внешний вид: все они выглядели очень старыми. «Они рано седеют и редко доживают до старости… Что, если эти гибельные последствия напрямую связаны с отсутствием яичек?» — задавался он позже вопросом в одной из своих работ. Может, и у обычных людей возрастные изменения связаны с тем, что яички стареют, а их половая функция ослабевает?

Воронов был уверен, что его последующие эксперименты на животных доказали правильность этих выводов. На самом же деле они ничего такого не доказывали, хотя ответственность за эту ошибку несет не только Воронов, но и парижский патологоанатом Эдуард Реттерер. Через год после первого хирургического вмешательства Воронов сделал одному из своих первых «пациентов» — старому барану №12 — еще одну операцию: он вырезал пересаженный трансплантат, чтобы как следует его изучить, но, не имея необходимого опыта работы с микроскопическими препаратами, передал образцы этой ткани известному эксперту Реттереру. К сожалению, Реттерер ошибся: он принял клетки иммунной системы барана в трансплантате за доказательство того, что новый орган прижился.

Приступив к операциям на людях, Воронов, как и Лепинас, стал пересаживать им не все яичко, а лишь его тонкие доли. Однако в отличие от Лепинаса, который вшивал срезы обезьяньих яичек в мышечную ткань внутри мошонки, Воронов присоединял ее к «тунике вагиналис», влагалищной оболочке яичка и семенного канатика — тонкому, наполненному сывороткой карману, окружающему каждое яичко. Воронов подготавливал оболочку к прививке, осторожно царапая ее поверхность острым хирургическим инструментом. Эти порезы были подложкой для взятого у обезьян материала, к тому же из них вытекала сыворотка, которая питала введенную ткань и поддерживала ее жизнедеятельность. В своих первых экспериментах он «проредил» подобным образом оболочку яичек у баранов. А поскольку Реттерер заявил, что спустя несколько лет эти «подсадки» по-прежнему функционировали, Воронов решил, что его теория была верной.

Книга «Омоложение прививкой» захватывающе и без всякой претенциозности повествует об этих событиях — большая редкость для ученых медицинских трудов. «Пока обезьяна находится в сознании, ее невозможно уложить на операционный стол, — писал Воронов, — поскольку даже самая миролюбивая особь будет отчаянно сопротивляться любым попыткам связать ей лапы. Обезьяны относятся к этой процедуре крайне подозрительно, поэтому, чтобы сделать им анестезию, приходилось придумывать особую стратегию». Поэтому один из помощников Воронова сконструировал специальную клетку, которая закрывалась с помощью двойной падающей дверцы.

В этой «анестетической клетке» было небольшое окошечко, через которое Воронов мог наблюдать за обезьяной, чтобы не пропустить момент, когда она уснет. С этого момента, предупреждал он, «нельзя терять ни минуты». Обезьяну следовало «немедленно вынуть из клетки и уложить на операционный стол… прежде чем она проснется и перекусает всех своих тюремщиков».

На операционном столе обезьяне давали хлороформ после чего ей можно было придать нужную позу и зафиксировать конечности. Дальше следовала интенсивная предоперационная подготовка. «Учитывая неопрятность обезьян, нужно с особой тщательностью выбрить у самца мошонку, нижнюю часть живота и верхние части внутренних бедер; их надо как следует промыть, сначала горячей водой с мылом, затем большим количеством эфира или спирта, а после протереть настойкой йода», — писал Воронов. На соседнем операционном столе происходила аналогичная подготовка пациента, которому предназначался донорский орган. Думается, что его не нужно было сперва заманивать в гнусную клетку, а после так тщательно мыть и брить.

Ассистировавший Воронову хирург удалял у обезьяны яичко, разрезал его на две части и вырезал из каждой по три «дольки». В это время сам Воронов готовил пациента: вскрывал мошонку и обнажал оболочку яичек — «тунику вагиналис». Затем Воронов скоблил поверхность первой оболочки, вызывая появление потока сыворотки с кровью, брал три среза, подготовленных его ассистентом, и пришивал их к заскобленной поверхности, следя за тем, чтобы срезы не соприкасались между собой. После этого он повторял ту же самую процедуру на другой оболочке. Все эти фазы операции отражены в прекрасно выполненных — почти фотографических — иллюстрациях книги.

Большинство людей, однако, узнавали об операциях Воронова из бульварной прессы. Некоторые из его пациентов и прежде были закоренелыми фланёрами и завзятыми соблазнителями, однако после операции, как одобрительно отмечали газеты, их «результативность» стала еще выше. Немецкий сатирический журнал «Симплициссимус»[244] даже опубликовал карикатуру, изображавшую операционную в клинике Воронова: вокруг операционных столов, на одном из которых сидит обезьяна, а на другом лежит мужчина, толпятся десятки оборванных ребятишек во главе с матерью, которая опять беременна, — умоляюще сложив ладони пред грудью, они упрашивают хирурга не делать этой операции. «Смилуйтесь, профессор, — гласит подпись к рисунку, — нельзя ли использовать такой метод, чтобы наш папочка побыстрее состарился?»

Операции по методике Воронова вскоре стали делать и в Америке. Известный врач Макс Торек, позже написавший книгу «Яичко мужчины», большую часть 1920-х годов провел в операционной, вживляя своим пациентам срезы обезьяньих яичек. Он даже построил на крыше своей больницы в Чикаго небольшой зоопарк, в котором обитали его доноры. Одним воскресным утром обезьяны удрали оттуда, но почему-то не разбежались по городу, а собрались в располагавшейся по соседству с больницей католической церкви. В своих воспоминаниях Торек отказался описать те «богохульственные действия», которые совершали эти животные на глазах у перепуганных и возмущенных прихожан. Не менее любопытный случай произошел в Канзасе, где «доктор» Джон Р. Бринкли разбогател, пересаживая своим пациентам яички козлов. Правда, в отличие от Воронова и Торека, его врачебный диплом вряд ли был настоящим. Похоже, что он его просто купил.

В Англии операция по методу Воронова вдохновила одного писателя на создание романа «Похитители желез» — его выпустило то же издательство, которое печатало П. Г. Вудхауса. «Дедушке уже девяносто пять, у него сто тысяч фунтов на счету, богатое воображение и крепкое тело — так начинался текст на внутренней стороне суперобложки. — Он прочитал в газетах о теории профессора Воронова и о его операциях по омоложению с помощью пересадки желез. И теперь дедушка мечтает лишь о том, чтобы тоже поучаствовать в этом эксперименте…

В данном случае фантазия отражала факты: операция Воронова стала настолько популярной, что французское правительство было вынуждено запретить охоту на человекообразных обезьян в своих африканских колониях.