- Пусть ваши люди на миделе сосредоточат стрельбу на заряжающем этой чертовой тяжелой пушки, - сказал он Драйверу, лейтенанту морской пехоты.

- Могу ли я взять мушкет, сэр? - спросил стоящий рядом Грэхэм, - я могу пригодиться, стоя здесь, я чувствую себя неловко, бесполезно и брошенным на произвол судьбы.

Обоим кораблям ветер теперь дул в корму, и дым уносило вперед. "Торгуд" стрелял точнее, чем раньше, и когда ядра попадали, то приходились в фальшборт или верхнюю часть корпуса "Сюрприза", по палубе разлетался ливень щепок. Некоторые причиняли пустяковые ранения, некоторые - смертельные. Грэхэма уже дважды сбивало с ног, а большинство находящихся на палубе уже были перевязаны.

«Торгуд» все еще горел желанием сражаться, и на нем пока оставалось на удивление много людей. После особенно жестокого залпа он круто положил руль на борт, снова намереваясь пойти на абордаж, и снова турки густо столпились на носу и вдоль бушприта.

На этот раз у «Сюрприза» не оказалось места, чтобы лечь на другой галс, но его фок взяли на гитовы именно на такой чрезвычайный случай, и, теперь распустив его, фрегат рванулся вперед, хотя не слишком быстро, так как утлегарь «Торгуда» запутался в фордуне брам-стеньги.

Тем не менее, "Сюрприз" вырвался вперед, его ретирадные пушки плюнули картечью в плотную толпу турок - вышла кровавая бойня, от которой даже расчеты пушек поперхнулись своим "ура" - а когда места оказалось достаточно, то зашли «Торгуду» в корму и обстреляли продольным огнем.

На «Сюрпризе» отдали снасти, и «Торгуд» снова оказался повернут правым бортом, сильно пострадавшим еще после первой схватки: по крайней мере, семь пушек сбили с лафетов, порты почернели и разбиты, по шпигатам и даже бортам густо текла кровь.

Сильно поврежденный, но по-прежнему опасный: теперь, когда некоторые пушки могли ответить, турецкий фрегат разразился залпом из двенадцати или тринадцати орудий и два из них причинили больше вреда, чем все, что было до настоящего времени. Одно ядро поразило верхний рулевой штырь, и руль заклинило, а второе - последнее из огромных ядер - попало в «Сюрприз» как раз на подъеме, когда медная обшивка показалась из-под воды, и проделало невероятно большое отверстие под ватерлинией.

А третье, выпалившее, когда Джек отдавал Уильямсону приказы, которые требовалось передать на нос, оторвало мальчишке руку на уровне локтя. Джек увидел, как его удивленное лицо стало белее бумаги - не боль, а удивление и озадаченность и неверие, наложил носовой платок вокруг культи, плотно затянул, останавливая брызжущую кровь, и передал его рулевому, чтобы тот отнес его вниз.

К тому времени как «Сюрприз» разобрался с рулевым управлением и течью, «Торгуд» находился уже гораздо ближе к суше. Помимо нескольких выстрелов из ретирадных пушек, после своего отрыва "Торгуд" не пытался извлечь выгоду из полученного преимущества, а тем более пойти на абордаж.

Вполне возможно, что там и не подозревали о нанесенном "Сюрпризу" ущербе: ясно, что последняя стычка, последний продольный обстрел, убил многих. Турок плыл прочь, и в его кильватере сейчас следовал «Китаби», который не менял курс, с тех пор как «Сюрприз» оставил его, и оба турка явно держали курс в один и тот же порт.

- Распустить все паруса, что мы сможем нести, мистер Пуллингс, - приказал Джек, пройдя вперед, чтобы изучить «Торгуд» через позаимствованную чужую подзорную трубу - мушкетный выстрел разнес его собственную, когда Джек держал её: труба в клочья, а рука невредима.

«Торгуд» ужасно пострадал, в этом никаких сомнений: плыл низко погрузившись и тяжело, и, хотя «Сюрприз» теперь быстро его догонял, по мере того как Пуллингс распускал брамсели и даже, в своем яростном энтузиазме, штормовые лисели, «Торгуд», казалось, не желал и не мог прибавить ничего. И даже сейчас мертвые тела все еще продолжали плюхаться через его борт.

- Нет, - сказал Джек Бондену, стоящему около погонной пушки правого борта, когда они приблизились в зону досягаемости кормы турка, с каждой секундой двигаясь все быстрее. - Не стрелять. Мы не должны менять его курс. Абордаж - единственный выход, и чем раньше, тем лучше.

- Во всяком случае, сэр,- сказал Бонден, - этот чертов придурок у нас на пути.

«Китаби», убежденный, что «Сюрприз» преследует его, распустил невероятно количество парусов, чтобы присоединиться к «Торгуду», и теперь находился прямо между ними.

Джек вернулся на корму, и, когда проходил мимо, члены абордажной команды улыбались ему или кивали, или говорили "Подходим, сэр", или слова ободрения подобного же рода, и Джек снова почувствовал невероятный восторг от предстоящей схватки, больший, чем он когда-либо знал.

Он поговорил с морскими пехотинцами, которые теперь занимали свои места, и после нескольких поворотов сбежал вниз по трапу в залитый светом фонарей орлоп.

- Стивен, - тихо спросил он, - как мальчишка?

- Думаю, выживет.

- Надеюсь на это. Как только мы сблизимся, я намерен пойти на абордаж.

Они пожали друг другу руки, и Джек снова выбежал на палубу. Пуллингс уже убирал лисели, чтобы не обогнать «Торгуд»: и там, по-прежнему впереди между двумя фрегатами, нелепо несся «Китаби». Он не стрелял: казалось, полностью потерял ориентацию.

- Эй, впереди, - окликнул Джек погонные пушки, - пошлите-ка ему ядро над палубой.

- Боже мой, - воскликнул штурман, когда «Китаби» от выстрела судорожно дернулся, - он врежется прямо в «Торгуд», если не примет мер, - Боже мой, да он не увернется, Боже мой, так и есть.

С душераздирающим треском, достигшим их ушей через четыреста ярдов, «Китаби» наискось врезался в правый борт «Торгуда», его фок-мачта рухнула прямо на мидель фрегата.

- Положите корабль ему поперек кормы, - крикнул Джек, а потом очень громко. - По команде один залп, и на абордаж под прикрытием дыма.

Когда «Сюрприз» начал поворот, Джек шагнул в большой разрыв среди коечных сеток правого борта, проделанный турецким ядром, слегка вытащил саблю и проверил пистолеты.

Пуллингс стоял справа, его глаза сверкали, и тут из ниоткуда появился мрачный, выглядящий абсолютно безумным Дэвис (с белой полоской слюны между губами и мясницким тесаком в руке), оттолкнув Бондена слева.

Последнее радикальное движение, легкий хруст от столкновения бортами, и рев пушек, когда Джек отдал приказ, а затем, скомандовав "Абордажная команда вперед", прыгнул сквозь дым на палубу «Китаби».

Вероятно, им противостояло около сорока турок, колеблющийся строй почти мгновенно разбит и отброшен назад, и посреди вихря схватки стоял офицер, протягивая шпагу рукоятью вперед и крича "Rendre, rendre" [34].

- Мистер Гилл, принять на себя командование, - сказал Джек, и, когда «Торгуд» выпалил из оставшихся кормовых орудий прямо по «Китаби», промчался через клубящийся дым на ют, ревя: - Вперед, вперед, за мной!

Мощного прыжка и не потребовалось, поскольку «Торгуд» сидел низко, очень низко в воде, волны заливали прямо через разрушенные порты на миделе, вытекая обратно окрашенные кровью, и один толчок перенес его на ограждение юта.

Здесь все обстояло иначе: на окровавленной и перепаханной ядрами палубе еще полно матросов: большая часть, сталкиваясь в дыму, бежала в корму, но один оглянулся и замахнулся на Джека, который отбил клинок саблей и с высоты поручня пнул турка, отправив его в полет на мидель, прямо в воду, разливающуюся по палубе погружающегося, почти тонущего корабля.

Он спрыгнул на палубу: никогда еще он не чувствовал себя сильнее, гибче или в лучшей форме, и когда из всеобщей суматохи ему нанесли удар пикой прямо в живот, Джек полоснул саблей с такой силой и точностью, что отсек острие начисто.

Почти сразу остальные последовали его примеру. Джек, Пуллингс и большая часть абордажной команды столпились в правом углу квартердека «Торгуда», пытаясь пробиться оттуда на корму и в боковые проходы.