Профессор Грэхэм все еще выглядел если не придушенным, то, по меньшей мере, очень скромным и очень почтительным, когда впервые прихромал на борт флагмана.

Он немного воспрял духом, пока находился вдали от Стивена, которому нанес такой вред и задолжал огромную кучу​​ благодарностей, но, хотя и занимал кафедру в неком незаурядном университете, еще долго не мог восстановить свою академическую гордость и самодостаточность, поскольку каждый раз, когда снимал или надевал чулки, вспоминал о своей позорной ране - споткнувшись с взведенным пистолетом в руке, отстрелил себе мизинец на ноге.

Тем не менее, на борту флагмана он снова стал душой компании, когда дело касалось моральной философии, не говоря уже о турецком, арабском и современном греческом, и снова оказался окружен, возможно, несколько чрезмерным флотским уважением к эрудиции, особенно классической эрудиции, и Стивен, столкнувшись с ним на "Ворчестере", вернувшемся к однообразной рутине блокады, обнаружил, что профессор Грэхэм вернул себе, по крайней мере, внешнее проявление своей обычной самооценки.

- Я пришел от имени кают-компании "Ворчестера" пригласить вас завтра на обед, - сказал он.

- Честные ребята, - сказал Грэхэм. - Буду счастлив видеть их снова так скоро. Я и не думал посещать корабль до представления.

- "Гамлета", к сожалению, снова перенесли, но оратория горит рвением - мистер Мартин несколько раз уже прошелся, чтобы навести финальный глянец на выразительные части, и, полагаю, что мы, возможно, услышим её в воскресенье. Ожидаем многочисленных зрителей - мистер Торнтон подтвердил согласие.

- Отлично, отлично, буду счастлив присоединиться. И счастлив снова отобедать с кают-компанией "Ворчестера" - там чувствуешь себя как дома. Это все еще то же самое гнездо благородной гармонии, не сомневаюсь?

- Нет, сэр. Как знает каждый школьник, в одной роще не уживаются два соловья, так и в одной кают-компании не уживутся два поэта. К сожалению, кажется, что мистер Роуэн, которого вы помните, как джентльмена, привязавшего вас к решетке, посчитал нужным начать соперничать с мистером Моуэтом, и, может, мистер Роуэн и не столь талантлив, но выигрывает легкостью композиции и бесстрашием декламации.

У него немало почитателей, и молодые джентльмены чаще повторяют его стихи, чем мистера Моуэта. Тем не менее, он недоволен, и сегодня утром показал мне эти строки, - сказал Стивен, доставая пачку бумаги из кармана, - желая, чтобы я их поправил, а если еще и украшу их некоторыми учеными выражениями, он будет крайне обязан.

Под различными предлогами я отказался от этой чести, но, увидев искреннее простодушное разочарование, сказал, что на эскадре нет более учёного человека, чем профессор Грэхэм, и если ему угодно, я возьму его стихи с собой на флагман. Роуэн оказался в восторге и полностью полагается на ваш суд, и просит вычеркнуть все, что вас не удовлетворит.

Мистер Грэхэм поджал губы, взял пачку и начал читать:

Но по прибытии флота на стоянку якорную, 

Услышали мы историю плакальную,

Что в Буэнос-Айресе база отбита, 

А наша маленькая армия крепко побита. 

Но с Мыса небольшое подкрепление, 

Сподвигло коммодора рискнуть везением,

Разрушить Монтевидео он намеревался, 

Но неудачей этот рывок оказался.

- Вы начали с конца, - заметил Стивен.

- Начало той же природы? - спросил Грэхэм.

- Скорее всего, той же, полагаю, - ответил Стивен.

- Очевидно, я в большом долгу перед мистером Роуэном, - сказал Грэхэм, с меланхолическим видом просматривая остальные страницы. - Но стыдно сказать, что когда меня тащили через прибой, я не разглядел его, как должен был бы: это и в самом деле тот веселый круглолицый черноглазый джентльмен, несколько самоуверенный и категоричный за столом, часто смеющийся и резвящийся в снастях с мичманами?

- Именно.

- Ага. Что ж, я сделаю для него, что смогу, конечно, хотя правка стихов - дело неблагодарное, - Грэхэм покачал головой и вполголоса присвистнул, сообразив, что, возможно, спасение окажется удовольствием дорогим. Затем улыбнулся и добавил: - Кстати, о мичманах. Это напомнило мне о молодом Милоне Кротонском и его ежедневном упражнении с бычком, и его близком друге, белобрысом мальчике Уильямсоне. Прошу, расскажите, как они и что с бычком?

- Бычок сейчас нежится в той части корабля, каковую сочтет нужной, поедает в праздности хлеб, поскольку стал настолько привычной частью повседневной жизни, что не может быть и речи о его забое или даже кастрации. Так что со временем у нас в недрах "Ворчестера", несомненно, появится очень своенравный гость.

Тем не менее, именно мистер Уильямсон меня серьезно беспокоит. Как вы, возможно, слышали, на корабль с мальтийского продовольственного судна занесли свинку, и мистер Уильямсон оказался первым и наиболее сложным случаем.

Мистера Грэхэма ни в коем случае нельзя было назвать веселым компаньоном: мало что его веселило, и еще меньше вызывало явный смех, но именно свинка оказалась одним из этих раритетов, и теперь он разразился лающим смехом.

- Это не повод для смеха, - заметил Стивен, незаметно вытирая слюну Грэхэма со своего шейного платка. - Не только наш "Гамлет" задерживается из-за нехватки Офелии, поскольку мистер Уильямсон - единственный молодой джентльмен с подходящим голосом, так еще и бедный мальчик находится на верном пути к тому, чтобы стать альтом или контр-тенором на всю жизнь.

- Ах ты, господи, - сказал Грэхэм, все еще ухмыляясь. - Опухоль влияет на голосовые связки?

- Голосовые связки я знаю, как свои пять пальцев, - сказал Стивен, - разве вы не слышали об орхите? Опухоли мошонки - одном из осложнений свинки?

- Не знал, - ответил Грэхэм, его улыбка померкла.

- И мои помощники тоже не знали, - сказал Стивен, - хотя, Бог мой, это одно из далеко не редких осложнений эпидемического паротита, и представляет реальную опасность для мужчин. Тем не менее, чтобы хоть что-то доброе сказать в его защиту, это наиболее гуманный способ поставки кастратов в наши хоры и оперы.

- Значит, это и в самом деле оскопляет? - воскликнул Грэхэм.

- Несомненно. Но будьте уверены - это предел ее зловредности. Не думаю, что в истории медицины есть хоть один смертельный случай - милосердная чума по сравнению со многими, что я мог бы назвать. Тем не менее, Господи, как же обеспокоились мои товарищи, когда я сказал им, ибо на удивление небольшое число переболели в юности.

- Я не болел, - еле слышно пробормотал профессор.

- Какое беспокойство! - продолжил Стивен, улыбаясь воспоминаниям. - Такое волнение умов! Можно подумать, что речь о бубонной чуме. Я призвал их подумать, как мало времени тратится на соития, но это не возымело никакого эффекта.

Я говорил о спокойствии евнуха и умиротворении, о его не слабеющих интеллектуальных способностях. Цитировал Нарзеса и Хермина. Призвал их задуматься, что соединение умов гораздо более значимо, чем просто плотское совокупление. Мне следовало поберечь дыхание: создалось такое впечатление, что моряки живут только ради акта любви.

- Свинка - заразная болезнь, если не ошибаюсь? - спросил Грэхэм.

- О, в наивысшей степени, - рассеянно сказал Стивен, вспоминая мрачное, обеспокоенное лицо Джека, мрачные, обеспокоенные выражения лиц в кают-компании, и делегации уорент-офицеров, ждущих от него указаний, что же они могут сделать, чтобы спастись, и, снова улыбнувшись, добавил: - Если бы прием пищи был бы столь тайным, как деяния ночи, или трах, как говорят на морском жаргоне, стал бы он таким навязчивым, таким вездесущим, источником почти всех шуток и острот?

Профессор Грэхэм, однако, перешел почти в самый конец пустой кают-компании "Океана", где встал около открытого люка, а когда Стивен к нему приблизился, шустро уковылял к двери, задержавшись на секунду, чтобы сказать:

- Подумав, я вынужден отклонить крайне любезное и учтивое приглашение кают-компании "Ворчестера", потому что имею более раннее приглашение. Передайте мои наилучшие пожелания и сообщите джентльменам, как я сожалею, что не увижу их завтра.