Луна и часы подсказывали, что пора идти. Поднявшись на ноги, он зашагал к краю воды - туда, где влажный песок не только облегчал ходьбу, но и не оставлял никаких следов ног.

Дважды он останавливался, вынужденный пересиливать свое нежелание продолжать, и оба раза оглядывался на вытянутое в воде отражение луны. На море было пусто, как вблизи, так и вдали.

Наконец, перед ним раскинулась отмель в устье Эгюии - широкая полоса песка, усеянная побелевшими стволами деревьев: за исключением паводков большая часть реки оставалась в пределах лагун и болот, а моря достигал лишь ручеек, который человек мог запросто перепрыгнуть.

Когда Стивен подошел к нему, то спугнул ночную цаплю, промышлявшую под крутым берегом и почему-то знакомый ему громкий и резкий крик улетающей цапли - черной и белой в лунном свете, принес ему успокоение. Он успешно перепрыгнул ручей, хотя перед этим боялся, что его неуклюжесть, так часто сопровождаемая страхом, может заставить его оступиться. Достигнув дальнего берега реки, Стивен увидел искомые два огня. Два огня - один над другим, где-то далеко в направлении охотничьего домика.

Тот, кого он искал, находился там и точно в срок, но, чтобы добраться до него, Стивену придется обойти лагуну, следуя по рыбацкой тропке через поросший лесом холм, а затем продраться через заросли камыша к дамбе, перейдя на своем пути через три небольших озерца.

Этот конец тропинки был достаточно протоптан и тверд и провел его вокруг выступающего языка суши к мелкому заливу, полному болотных птиц, улетевших прочь с отчаянными свистящими криками.

И действительно, хотя болото и производило впечатление тишины - тихая, блестящая под молчаливой луной вода - на самом деле помимо посвистывания ветра в камышах, там раздавалось немало звуков: слева он слышал сонное бормотание фламинго, похожее на гусиное, но более низкое, частенько над головой пролетала утка - ее крылья шелестели, а на дальнем краю зарослей камыша, которые ему требовалось пройти, чтобы достичь дамбы, возможно, в миле от него, выпь затянула свою песню, похожую на сигналы в тумане - бум, бум, бум. Регулярно, как ежеминутная пушка.

Стивен достиг холма (когда-то острова) с полуразрушенной хижиной и развешанными на иве ловушками для угрей. Здесь водились кролики, и пока он искал метки, то услышал, как одного из них схватил горностай.

Вперед, в заросли камыша, где снова настала темнота - луна почти не пробивалась сквозь длинные листья над головой.

Это оказалась та еще прогулка - его фонарь, теперь открытый, являл ему срезанный то там, то сям камыш, но большую часть пути приходилось продираться, иногда высоко перешагивая через сухие или упавшие стебли, часто по щиколотку в пахнущей древностью жиже, парясь в плаще, и, к сожалению, страдая от комаров, потревоженных по пути, да и в любом случае, в самом выборе пути определенности тоже оказалось немного - его пересекали другие тропки, вливались или ответвлялись, путая направление.

Несомненно, их проделали дикие кабаны, и в какой-то момент он услышал шум двигающегося стада. Но кабаны его не сильно интересовали: что крайне легкомысленно занимало большую часть его разума, который унесся прочь от предвкушения встречи и её успешности, и глубокого, а иногда почти парализующего чувства страха, так это выпь.

Он шел прямо к ней - сейчас звук казался удивительно громким, и Стивен думал, что птица, должно быть, на краю камышей, окаймляющих следующее озерце, чей дальний край образовывала сама дамба. Если бы он только мог двигаться достаточно тихо, то при удаче увидел бы её стоящей в лунном свете.

Хотя луна скоро зайдет: каждый раз, когда он смотрел из-под своей плотной крыши, то видел на небе все больше и больше облаков, и хотя Стивен не был уверен в направлении их движения, похоже, те бежали с юга.

Что касается удачи, казалось, она с ним. Определенно, до сих пор с ним, ибо, хотя оказалось невозможно двигаться хотя бы без шороха, Стивен подбирался все ближе и ближе, так близко, что сейчас мог расслышать приглушенное птичье клекотание и негромкие короткие звуки, предшествующие оглушительному "бум".

Выпь не обращала внимания на производимый им шум и, возможно, приняла его за кабана - даже не испугалась, когда неверный шаг привел к тому, что доктор с брызгами погрузился по колено в грязь. Но когда тонкий, нервный голос из камышей впереди крикнул "Стой! Кто идет?", птица мгновенно замолчала, хотя и набрала полную грудь воздуха.

- Доктор Ральф, - ответил Стивен.

Голос дал нужный отзыв, утверждая, что он Вольтер, хотя Стивену стало понятно, что тот принадлежит агенту по фамилии Леклерк.

- Я ожидал обнаружить вас на дамбе, - произнес Мэтьюрин, рассматривая Леклерка, когда луна залила все ярким светом через разрыв в облаках. Леклерк объяснил, что слышал звук движения на дальнем болоте, и чувствовал бы себя слишком приметным, расположись он там.

Только коровы, возможно, но могут быть и браконьеры или контрабандисты - это прекрасное место для контрабандистов, и разумнее всего не привлекать к себе внимание. Он оставил лошадей около охотничьего домика - не хотели запрягаться, слишком нервничали сегодня.

"Я вовсе не удивлен", - сказал про себя Стивен.

"Если они уловили хоть половину твоего состояния, то способны были и взлететь". Леклерк весьма умен, но Стивен никогда бы не выбрал его для этого задания - горожанин до мозга костей, а те частенько чувствуют себя не в своей тарелке на болоте или в горах ночью. Кроме того, у него абсолютно неподходящий характер.

Они стояли на дамбе, откуда можно было увидеть дальнее болото: в основном грубое пастбище, перекрещенное поблескивающими канавами, но с зарослями тамариска, высокими деревьями тут и сям, большими пучками камыша, а местами можно разглядеть изгибы дороги к Мандьярге и одноименный канал.

Пока они шли, Леклерк назвал людей, которые прибыли на встречу к тому времени, как он уехал, и говорил о тех, кто все еще ожидал, когда две большие чистые белоснежные фигуры поднялись в воздух прямо рядом с дамбой.

- О Боже, - вскрикнул француз, сжав локоть Стивена, - что это было?

- Белые цапли, - ответил Стивен, - а кто еще, кроме Панглосса?

- Мартино и Эгмонт, а также Дюрур. Это слишком. Я с самого начала выступал против подобного. Всегда существует возможность опрометчивости, случайности, а собирая столь многих, где некоторых мы едва знаем, в таком месте, как это... Тише, - встревоженно прошептал он, толкая Стивена за скопление камыша, - что это?

- Где?

- На углу, где плотина поворачивает влево. Оно шевелится.

В изменчивом свете луны ни в чем нельзя было быть уверенным, но через какое-то время Стивен сказал:

- Полагаю, это стойка ворот с совой на ней. Вот: сова пролетела. Прошу, уберите пистолет.

Они продолжили путь, Леклерк с колючей язвительностью испуганного человека говорил об организаторах этой встречи. Стойка ворот на самом деле оказалась ивой, пораженной ударом молнии. Но едва они прошли её, едва обогнули угол, как на болоте впереди послышались выстрелы - в нескольких сотнях ярдов справа.

Обмен выстрелами из двух мест, оранжевые всполохи в темноте, разрывающие камышовые заросли в направлении дороги. Секундное замешательство.

- Нас продали и предали, - воскликнул Леклерк и резко побежал в сторону охотничьего домика.

Стивен соскользнул с дамбы в камыши, где и стоял, прислушиваясь. Услышанное, озадачивало: скорее шум перестрелки двух убегающих друг от друга сторон, чем решительная схватка или погоня. Беспорядочная стрельба, а затем - тишина.

Приглушенный грохот, возможно, скачущих вдали лошадей, и больше ничего. Облака, наконец, победили луну, и ночь стала почти полностью темной.

Южный ветер, дувший уже какое-то время в верхних слоях воздуха, теперь задувал порывами через болото, издавая в высоких камышах звук, похожий на прибой, и принеся с собой первые мелкие заряды дождя. Выпь опять начала свою песнь, ей вторила другая где-то вдали. Стивен накинул капюшон плаща на голову, спасаясь от капель.