Гранлунд осмотрел место преступления и подумал, что криминалистам будет нелегко. После того, как труп оказался здесь, шел долгий и сильный дождь. Но зато он догадывался, кто эта девочка, и оттого, что знает это, не испытывал ни малейшей радости.

Дело в том, что вчера вечером в одиннадцать часов в управление полиции обратилась испуганная мать и потребовала, чтобы полиция нашла ее дочь. Девочке восемь с половиной лет. Около семи она ушла на улицу играть, и с тех пор ее никто не видел. Из девятого округа немедленно сообщили в криминальную полицию, и все патрули получили подробное описание девочки. Полиция проверила отделения скорой помощи во всех больницах города.

К сожалению, описание совпадало даже чересчур.

Насколько Гранлунд знал, пропавшую девочку никто не нашел. Кроме того, она жила на Свеавеген недалеко от Ванадислундена. Так что никаких сомнений не было.

Он думал о родителях девочки, представлял себе, как они сидят дома и тревожно ждут, и тихонько молил Бога, чтобы тем, кому придется сообщить им правду, был не он.

Когда наконец приехали люди из криминальной полиции, Гранлунду казалось, что он уже целую вечность стоит на солнцепеке возле мертвого детского тельца.

Как только эксперты начали работать, он ушел. Вернулся в управление девятого округа. Мертвая девочка по-прежнему была у него перед глазами.

Когда Колльберг и Рённ приехали на место преступления в Ванадислундене, все пространство вокруг водонапорной башни уже было наглухо перекрыто. Фотограф закончил работу, а врач как раз проводил первый беглый осмотр трупа.

Земля была все еще влажной, единственные видимые следы возле трупа были свежими и, очевидно, принадлежали тем мужчинам, которые его обнаружили. Деревянные башмачки девочки валялись на склоне неподалеку, возле красного деревянного забора.

Когда врач закончил осмотр, Колльберг подошел к нему и сказал:

– Ну?

– Задушена, – ответил врач. – Нельзя исключить и другую форму насилия. Он пожал плечами.

– Когда?

– Очевидно, вчера вечером. Надо выяснить, когда она ела последний раз и что…

– Да, я знаю. Как ты думаешь, это произошло здесь?

– Не вижу ничего, что бы этому противоречило, – ответил врач.

– Да, – кивнул Колльберг. – Черт возьми, тогда, должно быть, лило как из ведра.

– Гм, – произнес врач и пошел к своему автомобилю.

Колльберг оставался там еще около получаса, а потом поехал на патрульной машине девятого округа в управление на Сурбрунгатан.

Комиссар сидел за письменным столом и изучал какое-то дело, когда к нему вошел Колльберг. Он поздоровался, отложил бумаги в сторону и показал на стул. Колльберг сел и сказал:

– Мерзкое дело.

– Да, – сказал комиссар. – Нашли что-нибудь?

– Насколько мне известно, пока ничего. Все смыл этот дождь.

– Когда, по-твоему, это произошло? Вчера вечером там было ограбление. Я как раз читал рапорт о нем.

Ну, этого я не знаю, – сказал Колльберг. – Очевидно, время смерти мы установим, когда сможем ее увезти.

– Думаешь, это мог сделать один и тот же человек? Может, девочка случайно что-то увидела или нечто в таком роде?

– Если она изнасилована, то это вряд ли сделал тот же самый человек. Грабитель, да еще к тому же сексуальный маньяк-убийца, это уже чересчур для одного человека, – неуверенно сказал Колльберг.

– Изнасилована? Это тебе сказал врач?

– Он не исключил такой возможности.

Колльберг вздохнул и потер подбородок.

– Те парни, которые везли меня сюда, сказали, что вы знаете, кто она, – пробормотал он.

– Да, – подтвердил комиссар, – похоже на то. Минуту назад здесь был Гранлунд, он опознал ее по фотографии, которую нам вчера принесла сюда ее мать.

Комиссар открыл папку и протянул Колльбергу любительский снимок. На фотографии стояла девочка, которая теперь лежала мертвая в Ванадислундене, она прислонилась к дереву и смеялась, щурясь на солнышко. Колльберг кивнул и возвратил снимок.

– Ее родители знают, что…

– Нет, – сказал комиссар.

Он вырвал из блокнота на столе верхний лист и протянул его Колльбергу.

– Фру Карин Карлсон, Свеавеген, 83, – вслух прочел Колльберг.

– Ее звали Ева, – сказал комиссар. – Лучше всего, если туда кто-нибудь… если ты туда зайдешь. Прямо сейчас. До того, как они узнают это из других источников, что было бы еще хуже.

– И без того уже достаточно плохо, – вздохнул Колльберг.

Комиссар серьезно посмотрел на него, но ничего не сказал.

– Вообще-то я думал, что это твой округ, – сказал Колльберг, но тут же встал и добавил: – Ну, хорошо, хорошо, я уже иду. Кто-то ведь должен это сделать.

В дверях он обернулся и сказал:

– Меня вовсе не удивляет, что у нас в полиции не хватает людей. Надо быть чокнутым, чтобы решить поступить на службу в полицию.

Автомобиль он оставил возле кирхи Святого Стефана, поэтому решил пойти пешком на Свеавеген. Кроме того, ему все-таки нужно было время, чтобы собраться с силами, прежде чем встретиться с ее родителями.

Светило солнце, и после ночного дождя не осталось никаких следов. Колльбергу стало нехорошо при мысли о, мягко говоря, удручающем задании, которое ему предстояло выполнить. Ему не впервые приходилось выполнять подобную миссию, но когда дело касалось ребенка, он страдал еще больше чем всегда. Если бы здесь был Мартин, думал он, у Мартина такие вещи получаются намного лучше, чем у меня. Однако потом он вспомнил, как подавленно выглядит Мартин в ситуациях такого рода, и подумал: что ж, это для каждого одинаково тяжело.

Дом, в котором жила девочка, стоял чуть наискосок от Ванадислундена в квартале между Сурбрунгатан и Фрейгатан. Лифт не работал, и ему пришлось подниматься на пятый этаж пешком. Прежде чем позвонить, он минуту постоял, чтобы отдышаться.

Женщина открыла почти мгновенно. На ней было коричневое хлопчатобумажное платье-халат и босоножки. Светлые волосы растрепаны и взъерошены, словно она непрерывно теребила их руками. Когда она увидела Колльберга, на ее лице замелькали разочарование, надежда и страх.

Колльберг предъявил ей служебное удостоверение, и женщина посмотрела на него полным отчаяния вопросительным взглядом.

– Вы позволите войти?

Женщина придержала дверь и отступила в сторону.

– Вы не нашли ее? – спросила она.

Колльберг не ответил и прошел в квартиру. Квартира, очевидно, была двухкомнатная. В одной комнате стояла кровать, книжный шкаф, телевизор, комод и два кресла у низкого столика из темного дерева. Кровать была застелена. Очевидно, ночью на ней никто не спал. На синем покрывале лежал открытый чемодан, а возле него – приготовленные стопки аккуратно сложенного белья и одежды. На крышке чемодана висело несколько свежевыглаженных платьиц. Дверь в другую комнату была открыта, и он заметил там темный книжный шкаф с книгами и игрушками. На книжном шкафу восседал белый медвежонок.

– Может быть, мы присядем? – предложил Колльберг и сел в кресло.

Женщина осталась стоять и спросила:

– Что случилось? Вы нашли ее?

Колльберг увидел ужас в ее глазах и попытался вести себя абсолютно спокойно.

– Да, – сказал он. – Фру Карлсон, пожалуйста, сядьте. Где ваш муж?

Она села в кресло напротив Колльберга и ответила:

– У меня нет мужа. Мы в разводе. Где Ева? Что случилось?

– Фру Карлсон, – произнес Колльберг, – мне ужасно жаль, что я должен вам это сказать, но ваша дочь мертва.

Женщина пристально смотрела на него.

– Нет, – почти беззвучно сказала она. – Нет.

Колльберг встал и подошел к ней.

– У вас есть кто-нибудь, кто смог бы здесь побыть с вами… может, родители?

Женщина покачала головой.

– Это неправда, – сказала она.

Колльберг положил руку ей на плечо.

– Мне ужасно жаль, фру Карлсон, – пробормотал он.

– Но как это могло произойти, – сказала она, – ведь мы собирались ехать в деревню…

– Этого мы еще не знаем точно, – сказал Колльберг. – Мы предполагаем, что… что она, наверное, кого-то встретила.