— Вы меня не любите, — медленно произнесла она. — И не испытывали ко мне этого чувства с самого начала нашего знакомства.

Эш сжал ее руку и потянул к себе.

— Не говорите, что я не люблю вас. Как вы можете произнести такое, Маргарет? Я влюбился в вас в тот момент, когда вы читали мне книгу Марка. Я полюбил вас и понял, что вы единственная женщина, кому я могу доверить свою тайну, могу признаться в своей слабости. Я знал, что, когда вам откроются темные стороны моей натуры, вы не отвернетесь от меня. Мне нравится та страсть, с которой вы защищаете дорогих вам людей, даже если они этого и не заслуживают. Я люблю в вас все и хочу, чтобы это принадлежало мне. — Эш говорил горячо и страстно, склонив голову к ее лбу. — Только бог может судить, достоин я вас или нет.

От его натиска у нее закружилась голова. И все же она была уверена в одном, и не могла отбросить от себя эту мысль.

— Вы любите братьев, поэтому украли для них герцогство. Когда Марку понадобилась ваша помощь в Итоне, вы были там, прежде чем он успел попросить вас. Вы разрушаете мою семью, мою жизнь и просите просто принять это как факт.

Эш сильнее обнял ее, но Маргарет было не остановить.

— В любом другом мужчине я бы смогла допустить сочетание такого эгоизма с любовью. Но, Эш, я знаю, что для вас означает любовь. И это вовсе не то, что вы ко мне испытываете.

— Почему вы так уверены, что знаете, как выглядит любовь? — Он провел кончиком пальца по ее щеке, шее и осторожно коснулся медальона на груди. — Здесь ваш отец? Ричард? Или Эдмунд? Чье изображение вы носите рядом с сердцем, Маргарет?

— Все не так. Я не хотела бы выбирать между вами и братьями.

Эш медленно взял медальон в руку. Раздался щелчок. Маргарет замерла.

— Это мама. — Голос ее дрогнул. — Добрая. Любящая. Терпеливая. Умная и очень веселая, когда рядом не было отца. Всему, что я знаю, научила меня она. А потом она умерла, когда вы объявили ее прелюбодейкой.

Эш отпустил медальон, и он упал ей на грудь.

— Каждый раз, глядя на вас, я вспоминаю о ней. Смотреть на вас мне горько и сладко, больно и приятно одновременно. Заветным желанием матушки было видеть своего сына хозяином замка — ее творение должно принадлежать детям. Я полагала, что, исполнив ее волю, смогу обрести покой в душе. Дело не в выборе между вами и братьями. Мне необходимо совершить поступок, который помог бы мне смотреть вам в лицо и не чувствовать боль.

— Ох, — прошептал Эш. — Маргарет.

— Я пришла сюда не для того, чтобы выдвинуть ультиматум или молить отказаться от герцогства. Я пришла, потому что, сколь бы я вас ни любила — а я люблю вас, — я никогда не могу выйти за вас замуж, зная, что рядом со мной человек, разрушивший мечту моей матери. Я не смогу жить с этим.

— О, Маргарет. — Эш крепко обнял ее и прижался к ней всем телом, чтобы последний раз прикоснуться губами к ее лбу. — Боже, — прошептал он. — Я не могу предать братьев. Не могу.

— Я знаю, — ответила Маргарет. — Я тоже.

Ее слова повисли в воздухе — такие простые и такие мучительные. Эш понимал, что ничего не надо говорить, поэтому они продолжали стоять обнявшись. Маргарет осторожно высвободилась, и он позволил. Она повернулась и вышла, а он не пошел за ней и не попытался остановить.

Теперь, когда между ними все было выяснено, при всем желании Эш не мог придумать повод задержать Маргарет.

Весь последующий день прошел для Эша как в тумане. Приглушенный свет неприветливого осеннего дня пробивался сквозь окно особняка лорда Лейси-Фоллетта, добавляя красок ковру в его приемной, на котором плечо к плечу стояли Эш Тернер и Ричард Далримпл.

Со стороны могло показаться, что молодые люди объединились по им одним известной причине. Далримпл стоял чуть сутулясь и выдвинув вперед нижнюю челюсть. Лишь боль в мышцах, невидимая внешне, подсказывала Эшу, что он чувствует себя так же неуютно, как и его противник.

Несмотря на бросающуюся в глаза солидарность, единственное, что их объединяло в данный момент, — желание одержать победу. Любой ценой. Эш никогда не забудет, сколь высокую цену ему пришлось заплатить за возможность бороться: перед глазами вновь возникла картина удаляющейся Маргарет. Сердце пронзила острая боль от осознания того, что он ничего не может ей предложить, не видит возможности спасти положение. Он провел без сна всю ночь, ворочаясь в кровати, придумывая опровержения на все утверждения Маргарет, но у него ничего не получалось.

Девять лордов сидели в расставленных полукругом креслах с высокими спинками. Эша отделял от них лишь узкий стол.

— Джентльмены, — раздался голос лорда Лейси-Фоллетта, занимавшего место в центре. — Сегодня нам необходимо прийти к дружескому соглашению, устраивающему все стороны.

Эш посмотрел на Далримпла. Когда с ним рядом больше нет Маргарет, надежды на дружеское соглашение быть не может. В руках Ричард держал увесистую пачку листов, которую нервно крутил в руках. Губы его были сжаты; глаза налились кровью. Эш впервые заметил схожесть его профиля с чертами Маргарет — выступающий вперед подбородок, изогнутая форма рта. Он старался не думать о том, что это вполне естественно, поскольку Далримпл был ее братом. Эш старался разделить этих людей, как и свое отношение к ним. Хоть это чертовски его нервировало.

— Милорды, — с явным беспокойством произнес Далримпл. Он мельком взглянул на стоящего рядом Эша и поспешно перевел взгляд на мужчину, сидящего в самом центре. — Если я смогу добиться поддержки одного из вас, то этого будет достаточно для прохождения акта о легитимации в парламенте. И я смею надеяться, что смогу убедить вас в своей правоте.

Лорд Лейси-Фоллетт покосился на Эша, словно пытаясь определить, какое воздействие оказали на него слова Далримпла. Сказав что-то сидящему рядом с ним джентльмену, Лейси-Фоллетт повернулся к Ричарду.

— Основной нашей задачей не является подсчет голосов, — произнес он.

— Возникли некоторые изменения. — На лице Далримпла появилась сдержанная улыбка — странный знак, если учесть, что пальцы его были плотно сцеплены. — Лорд Форсайт и еще пять лордов приняли решение поддержать мою сторону.

Эш внутренне содрогнулся, но промолчал.

Форсайт колебался довольно долго, но сообщил Эшу о своем предварительном решении голосовать за него.

Быстрый обмен взглядами, затем джентльмен рядом с лордом Лейси-Фоллеттом — лорд Даллингтон — произнес:

— Я встречался с лордом Форсайтом три дня назад по поводу… э… его финансового положения, и нахожу ваше сообщение весьма неожиданным.

Лицо Далримпла скривилось от улыбки, больше похожей на недовольную гримасу.

— Первоначальная версия акта, которую вы, возможно, и видели, она изменилась. — Он развернул листы бумаги, которые скрутил от волнения в рулон. — Вот документ, который будет вынесен на голосование.

Ричард положил листы на стол перед лордами. Поколебавшись, он протянул один экземпляр Эшу.

Тот пробежал глазами сумбурную череду знаков. Сидящие напротив лорды углубились в чтение. Эш с ужасом ощущал, как зарождается в душе леденящий душу страх. Усилием воли он старался подавить его; ему не раз приходилось бывать в подобных ситуациях. Он сможет выдержать и сейчас.

— Бог мой! — воскликнул лорд Лейси-Фоллетт. — Полагаю, этот факт стал решающим для Форсайта. При его-то финансовых проблемах.

Лорд Даллингтон облизал губы и отложил листы в сторону:

— Мистер Тернер. Каково ваше мнение о представленном акте?

Эш скосил глаза на документ:

— Не вполне понимаю, как это могло повлиять на решение лорда Форсайта.

— Вы ведь знаете, каковы были его претензии?

Эш знал, но для того, чтобы заставить Даллингтона объяснить, приходилось притворяться и дальше.

— Не удостоите меня объяснением?

— Брачное соглашение герцогини Парфордской — точнее, пункт, касающийся шестидесяти тысяч, — в котором говорится о сумме, переходящей законной наследнице женского пола. Если акт о легитимации не будет принят парламентом, значит, у его сестры нет законных наследниц, что предполагает возвращение денег в семью, а конкретно лорду Форсайту.