Порабощенный Париж… вездесущие немецкие шпионы… Татры… смертельная усталость… страшное пробуждение — и гестапо. Избиения, адская боль, кровь, заливающая глаза, уши и весь мир.
Памятные слова: «У нас было два приказа. Первый — сделать все возможное, чтобы устроить побег. А второй — ликвидировать тебя, если операция не удастся».
И снова кропотливая, тяжелая, опасная работа в Сопротивлении. Гетто и лагерь смерти… тошнота… неотступные голоса обреченных евреев. Потом Унтер-ден-Линден, Берта, Рудольф — когда-то любимые, а теперь ненавистные люди. Пиренеи — ночные и дневные… Дипломатические приемы, выступления… Мое награждение. И наконец я снова увидел перед собой — так же ясно, как вижу сейчас, когда пишу эти строки, — утомленного старого человека, он смотрел на меня отеческим взглядом и говорил: «Я не даю вам никаких инструкций. Вы не будете официально представлять польское правительство и его политику. Вы окажете нам помощь уже тем, что расскажете все, что видели и пережили, и повторите то, что вам поручили передать в Польше. Вот и все».
Эпилог[***]
Я не претендую на то, что дал в своей книге исчерпывающее описание польского Сопротивления, его деятельности и структуры. Думаю, в данный момент никто и не способен дать такое описание. Это станет возможным не раньше, чем спустя несколько лет после войны, когда будет собрана и сопоставлена вся информация. Я основывался на своем личном опыте, старался вспомнить все, что со мной происходило, рассказать о событиях, в которых участвовал, и о людях, с которыми встречался[181].
Польским подпольным государством, которому я служил, руководило лондонское правительство в изгнании. Мне известно, что, помимо наших структур, существовали другие организации, действовавшие по указаниям или под влиянием Москвы. Но поскольку я писал лишь о том, чему сам был свидетелем, то не стал упоминать о них в книге[182].
Я первый из участников польского Сопротивления, кому удалось опубликовать то, что я о нем знаю. Надеюсь, это побудит сделать то же самое и других, и по этим рассказам свободные народы всего мира смогут судить о том, как жили и боролись поляки в годы нацистской оккупации[183].
Иллюстрации
Ян Карский у себя дома в городе Чеви-Чейз (штат Мэриленд, США).
4 апреля 1995 г.
Диплом, выданный Яну Козелевскому 8 октября 1935 г.
Львовским университетом Яна Казимира.
Вверху: семья Козелевских. Лодзь, 1918 г.
Внизу: слева Ян Козелевский, будущий Ян Карский, в студенческой форме. Рядом в военной форме его брат Мариан Козелевский. 1936 г.
Секретный указ главнокомандующего Армии Крайовой генерала Стефана Ровецкого от 10 февраля 1941 г. о награждении гражданина Кухарского (т. е. Яна Карского) орденом Воинской доблести (Virtuti Militari).
В тексте указа говорится:
«Я произвожу в кавалеры ордена Virtuti Militari гражданина Кухарского, который, выполняя миссию курьера, проник в Словакию, был там схвачен агентами гестапо и успел уничтожить все документы, которые нес с собой. Его бросили в тюрьму, пытали, но он никого не выдал. Пытаясь покончить с собой, перерезал себе вены на руках. Был помещен в больницу в Новы-Сонче, совершил побег с помощью доблестных сограждан и вернулся в наши ряды».
Сам герой узнал о награждении только в девяностые годы.
Не знал о нем и генерал Сикорский, глава польского правительства в изгнании, когда в январе 1943 года вручил орден Virtuti Militari Яну Карскому в Лондоне.
«Свидетельство очевидца о массовом уничтожении евреев», написанное Яном Карским по-английски и прочитанное в мае 1943 г. по радио ВВС.
Чтобы не выдать Карского, текст вместо него читал немецкий писатель Эрих Кестнер, выбранный на эту роль за сильный иностранный акцент.
9 часов утра 17 декабря 1942 г. Эдвард Рачинский, министр иностранных дел польского правительства в изгнании (1940–1943), читает по радио ВВС сведения, доставленные курьером Яном Карским в ноябре 1942 г., о массовом уничтожении евреев:
«Я хотел бы донести до вашего сознания, какая трагедия разыгрывается прямо сейчас вдали от Британии, на европейском материке, на польской земле… Польское правительство передало правительствам Объединенных Наций достоверную информацию о массовых убийствах не только польских евреев, попавших в руки немцев, но и сотен тысяч евреев, свезенных из других стран и помещенных в гетто и лагеря уничтожения, созданные оккупантами в нашей стране… По сведениям, имеющимся у польского правительства, более трети еврейского населения Польши, составлявшего три миллиона сто тридцать тысяч человек, уже истреблено».
Дипломатический паспорт с въездной визой в Соединенные Штаты, выданный польским Министерством иностранных дел в Лондоне на имя Яна Карского.
Дата и место рождения в целях конспирации указаны неправильно.
Ян Карский в Вашингтоне во время его первого посещения США (июнь — сентябрь 1943 г.).
По просьбе польского посла Яна Чехановского, снимок не стали ретушировать, чтобы были видны шрамы, оставшиеся после пыток в гестапо летом 1940 г.
Рекомендательное письмо, выданное Яну Карскому министром иностранных дел Эдвардом Рачинским для польского посла в Вашингтоне Яна Чехановского:
«Лондон, 9 июня 1943 г.
Дорогой Ян,
Горячо рекомендую твоему вниманию и поручаю твоему попечению Яна Карского, который направляется к вам из Польши через Великобританию. Он прекрасно осведомлен о положении дел в Польше. Кроме того, это крайне пунктуальный человек, обладающий исключительной памятью. Уверен, что ты сможешь использовать его пребывание в Соединенных Штатах наилучшим образом и связать его с важными для нас лицами.
С дружеским приветом
Эдвард Рачинский».
Фотография польского посла Яна Чехановского (1887–1973) с дарственной надписью Яну Карскому, сделанной в июле 1943 г. во время его первого посещения США.
Манхэттен, лето 1944 г. Ян Карский диктует секретарше-переводчице Кристине Соколовской «Историю подпольного государства».
Книга вышла в свет в издательстве Houghton Mifflin 28 ноября того же года и стала бестселлером.
Обложки оригинального американского, шведского (1945) и французского (1948) изданий.
Диплом к медали Праведника мира, врученный Яну Карскому 7 июня 1982 г. Институтом Яд Вашем в Израиле после того, как он посадил дерево в Аллее праведников.
