На закате Западной Римской империи на ее территории возникли различные германские королевства. Романское и романизованное население этих королевств все еще подчинялось римским законам — «leges Romanorum», германское население жило по т. н. варварским законам — «leges barbarorum».

Эти последние уже в 5–6 вв. н. э. были переведены на латинский язык и изданы в виде специальных кодексов. Так, визиготы в Испании имели собственный «lex Visigothorum», остроготы в Италии — свой «Edictum Teodorici», для лангобардов в 7 в. был издан «Edictum Rothari», для алеманов, или швабов — «lex Alamannorum». В 8 в. был издан также «lex Saxonum» для саксов, когда потерпел поражение Карл Великий.

Франки, которые после крушения Западной Римской империи постепенно начали господствовать в Западной Европе, вначале образовали несколько небольших королевств, из которых позднее образовались два крупных — Невстрия под правлением Меровингов, и Австразия под династией Каролингов. — В Невстрии был общепринят кодекс lex Salica, написанный еще около 490 г. и известный также тем, что предписывает агнатическое наследование трона при полном отстранении женщин (в отличие от «lex Visigothorum»). В Австразии действовал «lex Ripuaria», полностью носивший характер народного права и существовавший в письменном виде лишь с 7 в. Эти законы потом оставались действительны, претерпев некоторые изменения и дополнения в средние века.

В Карантании, сформировавшейся на территории Внутреннего Норика, по всей вероятности, сохранялось еще старое местное право времен господства римлян. Речь идет о древнем народном праве, которое сохраняется как правовой обычай, привычка (consuetudine) и для самой государственно-правовой конструкции и общественной организации Карантании. Это право еще не упоминается отдельно во времена появления первых сведений о Карантании. Лишь с начала 11 в. оно появляется в исторических сообщениях под названиями:¹⁰²

Это — словенский правопорядок, или всеобщий словенский закон, возникший в Карантании не тогда, когда он впервые упоминается в источниках, а происходящий из «ius gentium», поскольку жители Норика, как впоследствии и карантанцы, уже издавна являлись «natio», т. е. признанной правовой общностью.

Общественная организация карантанцев отличалась от германской, основой которой являлась древняя родственная «жупа» — «sipa» (Sippe, Supa). Основой карантанской организации была «весь» («vas») в значении общности и населенного пункта, с поделенной пашней и общим выпасом и лесными угодьями. О старой «жупе» напоминает лишь термин «Supan», которым обозначался глава сельской общины. О существовании какой-либо родовой общине в Карантании источники нам не сообщают.

Каждая «весь» имеет свою территорию, несколько таких поселений в зависимости от географического положения связываются в округ, возможно, называвшийся «жупанией», которой правит главный жупан, его также могли называть головой (эти названия в источниках не присутствуют). Во главе округа стоит региональный князь (princeps), наделенный, как представляется, прежде всего военными функциями, а также осуществляющий связь с центральным двором, властью, во главе которой стоит воевода (dux). Воевода и князья образуют слой знати, который все же не является наднародным.

«Княжий камень», использовавшийся как трон при обряде присяги и инаугурации

Свободные крестьяне, в противоположность знати, являются решающим политическим фактором. На уровне селения они организуются в совет, называемый «соседством» (sosednja, sosecka). На уровне округа совет называется «поезда» (pojezda), куда приезжает обычно высший представитель власти, в том числе воевода, на всенародном уровне такой совет называется «веча». На нем избирается новый воевода, непосредственно или через посланников, т. н. «добрых людей». Нового воеводу возводят на трон через ритуал на Княжьем Камне\ после этого воевода отправляется на Госпосветско поле и восходит на Воеводский трон, и делает первые шаги своего пребывания у власти.

Все эти правовые особенности Карантанского государства нам известны лишь из более поздних записей. Эти особенности, несомненно, восходят к самым истокам и впоследствии, в средние века, сливаются с феодальными элементами, в результате чего образуется средневековая феодальная система Карантании. В этой системе присутствуют и другие древние словенские элементы, в числе которых наиболее характерными являются свидетельства об отправлении закона: «rota» как старинный вид присяги в определенных местах, именуемых «rotisce»; свидетели называются двояко: «svidok» (testis oculatus), также «posluh» (testis auditus). Для обозначения общности остается термин «община» (obcina), общественные работы называются «robota», внутренние беспорядки носят название «крамола» (carmula), коварное убийство называется «разбой» и т. д.

Женщина в Карантании является полностью равноправной, имеет имущественные и хозяйственные права, является дееспособной. Карантанские представительницы знати даже основывают монастыри, например, св. Гема (11 в.), что было возможно лишь на основании карантанского права. Право вначале привязывалось к лицу, а не к земле. Лишь к 10 в. возможно принятие другого вида права, что впоследствии называется «professio iuris».

Наследовать в Карантании, в том случае, если не было наследников по мужской линии, могла женщина, в том числе по материнской линии. Это распространялось даже на верховную власть, что подтверждает пример воеводы Арнуфля Корошского (9 в.), сына благородной карантанки и франкского принца Карлмана. Примером родового наследования является род Шпангейм, получивший имя по зятю, выходцу с Рейна, который взял в жены Рикарду, наследницу корошского знатного рода. Знать в Карантании была своя, местная.

Общественная организация и право Карантанцев могло происходить лишь от их предшественников, коренного населения Норика, которое под владычеством римлян оставалось «natio», то есть народом с признанными законами, или государственностью. Лишь в таком состоянии оно могло сохранить свои жизненные и правовые обычаи и свою традицию. В таких обстоятельствах совершенно неоправданно, да и не доказано утверждение официальной историографии относительно словенских земель к концу античного периода: «Таким образом, в силе были два знака равенства в период переселения варваров — то, что они были хотя бы в общей массе романизованы и охристианены».¹⁰³ Следовало бы сказать: в общей массе они не были романизованы и охристианены.

Гипотеза о романизации и христианизации Восточных Альп имеет ключевое значение для дальнейших выводов официальной историографии, вследствие чего переселение на эти территории славян в 6 в. выглядит вполне убедительно. Уж если ранее местное население подверглось романизации и христианизации, а впоследствии население Карантании оказывается языческим, то ясно, что старое население отсюда ушло, а его место заняло новое, славянское, нехристианское.

Ну, а если старое население не было романизовано и христианизовано, на каком языке оно говорило? По-видимому, только по-венетски (словенски), так же, как и их западные соседи ретийцы. Об этом свидетельствуют сохранившиеся словенские наименования на территории Альп вплоть до Швейцарии, куда переселение славян в 6 в., соответственно позиции официальной историографии, не докатилось вовсе. По той причине эта же самая официальная историография просто-напросто замалчивает наличие словенских наименований в Тирольских и Швейцарских Альпах.

При всех стараниях официальных историков, помещающих славян в Альпы в 6 веке, но лишь до хребтов Высоких Тур, не позволяя им пересекать этой границы, остается все же фактом, что о переселении славян в Восточные Альпы в конце 6 в. исторические источники ничего не сообщают. Однако такое переселение не могло не отразиться в письменных свидетельствах, тем более что, с другой стороны, упоминаний о вторжениях германских и прочих племен, не имевших столь длительных последствий, в них можно найти великое множество. И только почему-то славяне, которым якобы удалось занять весь Норик, остались за пределами внимания летописцев!