милэди? А Компания ведь рискует своим капиталом и жизнью своих

агентов единственно лишь в надежде получить доход.

— Мистер Гобсон,—отвечала Полина Барнетт,—мне кажется, я вас

достаточно знаю и убеждена, что в случае надобности вы пожертвуете

жизнью и для научной цели. Если бы понадобилось ради науки достигнуть

полюса, то я уверена, что вы ни на минуту не задумались бы.

Впрочем,—прибавила она улыбаясь,—мы еще доехали только до полярного

круга и надеюсь, что мы пересечем его без особых затруднений.

— Не знаю, милэди,—отвечал Гобсон, наблюдавший в это время за

состоянием атмосферы.— Погода с некоторого времени сильно портится.

Посмотрите, какое сплошное серое небо. Если пойдет снег и поднимется

ветер, то можно ожидать сильной бури. Я желал бы как можно скорее

доехать до Большого Медвежьего озера!

— Не будем же терять времени, подавайте сигнал к отъезду.

Лейтенант не нуждался в этом напоминании. Если б он был один

или с такими же энергичными людьми, как он сам, он продолжал бы

путешествие, не теряя ни одного дня или ночи. Но он не мог требовать

такой же выносливости от всех. Ему приходилось сообразоваться с силами

других. Так и в этот день он дал несколько часов отдыха своему маленькому

отряду. В третьем часу прерванное путешествие возобновилось.

Перемена погоды не заставила себя долго ждать. К полудню облака

сгустились и приняли желтоватый оттенок зловещего вида. Лейтенант

был серьезно встревожен, стараясь, однако, не дать этого заметить другим, и продолжал спокойно разговаривать с сержантом Лонгом, которого тоже

сильно беспокоили признаки приближавшейся бури.

Местность, по которой они теперь проезжали, была очень неудобна

для санной езды. Неровная дорога, то прорезанная оврагами, то покрытая

обломками скал или ледяными глыбами, страшно затрудняла путешествие.

Собаки изнемогали от усталости и не обращали никакого внимания на

кнут кучеров.

Лейтенант со своими подчиненными должен был часто сходить с саней, то подталкивая их сзади, то поддерживая, чтобы они не упали. Все это

страшно утомляло путешественников, но никто из них не жаловался.

Только Томас Блэк не покидал своих саней, его тучное сложение не

подходило к такому занятию.

Со времени перехода за полярный круг почва совершенно изменилась.

Было ясно, что какой-то геологический переворот усеял местность этими

обломками скал. Между тем, растительность становилась все богаче.

Склоны холмов были покрыты не только одними кустарниками, но в за-

щищеных от ветра местах виднелись и группы деревьев. Все они были

довольно однообразного вида: сосна, ели, ивы. Джаспер Гобсон надеялся, что эти образчики полярной флоры не исчезнут до самых берегов Ледовитого

океана. Эти деревья должны были служить материалом для постройки

форта и доставлять дрова для отопления его. Всем приходила

та же мысль при виде резкого контраста, какой представляла эта местность

с бесконечными белыми равнинами, простирающимися от Невольничьего

озера до форта Предприятия.

К ночи облака сгустились, и поднялся ветер. Пошел сильный снег, который вскоре покрыл всю землю толстым слоем; но он быстро таял, Буря усиливалась.

превращаясь в жидкую грязь, по которой сани еле тащились, поминутно

увязая в жидкой массе, и собаки останавливались на каждом шагу.

Около восьми часов вечера ветер завыл со страшной силой и, подымая

целые сугробы снега, высоко крутил их в воздухе, покрывая все

снежною пылью. Засыпаемые снегом собаки не могли бежать. Отряд

в это время находился в ущелии между высокими ледяными горами, где

ветер свирепствовал с ужасающей силой. Обломки ледяных гор, подхваченные

ураганом, скатывались в ущелье, угрожая раздавить путешественников.

При таких условиях продолжать путешествие становилось невозможным.

Гобсону приходилось уступить. Посоветовавшись с Лонгом, он

остановился. Теперь являлась необходимость укрыться от бури и метели, но это не могло затруднить людей, привыкших к путешествиям в полярных

странах. Гобсон и его спутники прекрасно знали, что надо было

делать в таких случаях. Уж не первый раз их заставала буря в нескольких

сотнях миль от фортов, где не было ни эскимосской хижины, ни индейского

шалаша, чтобы приютиться на время.

— К ледяным горам! К ледяным горам!—закричал Гобсон.

Все тотчас же поняли лейтенанта. Надо было выломать в этих ледяных

массах углубления, в которые каждый бы спрятался на время бури.

В ход были пущены топоры и ножи, и через три четверти часа уже был готов

десяток узких отверстий, в которых могло поместиться по два или по три

человека. Что касается собак, то их выпрягли и предоставили самим себе.

Все знали, что умные животные сами найдут себе приют под снегом.

В десять часов вечера экспедиция приютилась в углублениях. Разместились

по двое, по трое, кто с кем желал. Эти убежища не отличались

комфортом, но зато в них было тепло; как известно, индейцы и эскимосы

не имеют другого приюта даже в самые сильные морозы. Путники могли, таким образом, спокойно ждать окончания бури, заботясь только о том, чтобы не засыпало входы в их убежища. Для этого они старательно

выгребали снег каждые полчаса. Во время бури ни лейтенант, ни его

спутники не выходили наружу. К счастью, у всех было достаточно провизии, и они могли сидеть, как бобры, не чувствуя особого холода.

Буря усиливалась в продолжение сорока восьми часов. Ветер выл

в узком ущелье, унося с гор громадные льдины. Страшный грохот, повторенный раз двадцать эхом, указывал, в каком месте произошел

обвал. Гобсон имел основание бояться, что проход через ущелье будет

усеян обломками, через которые им будет очень трудно пробраться.

К шуму и треску примешивался иногда какой-то рев, в происхождении которого

лейтенант не мог сомневаться; он не скрыл от Полины Барнетт,

что в ущелии бродят медведи. К счастию, эти опасные звери были

слишком заняты собой и, не обратив внимания на укрывшихся в снегу

людей и собак, ушли, не тронув их.

Последняя ночь, с 25-го на 26-е мая, была еще ужаснее. Буря свирепствовала

с такой силой, что можно было опасаться обвала всех ледяных

гор. Слышно было, как эти ледяные массы содрогаются в самом

основании. Какая ужасная смерть предстояла тогда путешественникам!

Однако обвала не произошло, и к концу ночи, как это нередко случается

в полярных странах, буря, под влиянием сильного холода, внезапно

стихла, и с первыми проблесками дня в природе наступила полная

тишина.

VIII. Большое Медвежье озеро

Это была счастливая случайность. Сильные, хотя и непродолжительные

холода, встречающиеся в мае месяце даже и в умеренном климате, явились как нельзя более кстати для путешественников. Снег, ставший

совсем рыхлым, окреп, и можно было смело продолжать путешествие.

Гобсон поспешил воспользоваться этим, и собаки снова понеслись во всю

прыть своих быстрых ног. Маршрут был теперь несколько изменен.

Вместо того, чтобы ехать прямо на север, отряд направился к западу, следуя по линии полярного круга. Лейтенант желал скорее достигнуть

форта Сообщения, построенного на самой северной оконечности Большого

Медвежьего озера. Наступившие холодные дни благоприятствовали

его намерению; ехали очень скоро; не встретив на пути ни малейшего

препятствия, отряд прибыл 30-го мая в факторию.

Форты Сообщения и Доброй Надежды, построенные на реке Ме-

кензи, были самыми северными фортами Компании Гудзонова залива.

Форт Сообщения, построенный на северной оконечности Большого Медвежьего

озера, был важным пунктом, и, благодаря озеру, находился в постоянных