Интересный очерк содержится в пятой глазе об утопических взглядах Джона Гудвина Бармби, связанного, с одной стороны, с французским социалистом-утопистом Кабэ, а с другой — с бывшим участником чартистского движения.
Отдельная глава — глава шестая — посвящена Мортоном анализу утопии социалиста Уильяма Морриса «Вести ниоткуда» (1890 г.), представляющей в свою очередь ответ-критику на утопию американского буржуазного писателя Беллами «Через сто лет» (1888 г.). В этой главе, озаглавленной «Мечта Уильяма Морриса», Мортон, весьма высоко оценивая это произведение Морриса, устанавливает как бы мост между «Утопией» Томаса Мора, написанной несколько сот лет назад и давшей в свое время наиболее законченное и яркое изображение утопического мира, осуществления которого автор (Томас Мор), однако, и сам еще не ожидал, и этой новейшей утопией второй половины XIX века, автор которой (Уильям Моррис) принадлежал уже к направлению научного социализма и был глубоко уверен в том, что Утопия не останется мечтой, а будет обязательно осуществлена на практике и даже не в столь отдаленное время.
В последней — седьмой — главе, носящей название «Вчера и завтра», рассматриваются утопии английского писателя Герберта Уэллса, социально-политические взгляды которого были проникнуты типичными фабианскими компромиссными и доктринерскими мотивами (в ряде мест в его книгах есть даже резкие выпады против марксизма). В последних параграфах этой главы — «Разрушители машин» и «Последняя фаза» — автор говорит о некоторых декадентских и даже фашистских по духу утопических романах, авторы которых — представители наиболее реакционных кругов буржуазии — договариваются до требования разрушения всех машин и предсказывания гибели всякой жизни на нашей планете. Фактически это означает конец истории английской Утопии.
Таково вкратце интересное и богатое содержание новой книги Мортона. В ней проявилась большая историческая и литературная эрудиция автора, владение методологией исторического материализма, а также интерес и симпатия к народной идеологии, вера в социализм как нечто действенное, реальное и особенно актуальное в наше время.
Однако книга А. Л. Мортона не лишена и некоторых недостатков. В ней есть ряд спорных мест, на которых, по нашему мнению, необходимо остановиться.
Прежде всего мы не совсем согласны с автором в том, что произведенное им, ввиду ограниченного объема данной книги, сужение понятия утопии было действительно неизбежным. Ограничивая это понятие исключительно произведениями, носящими фантастический и, во всяком случае, поэтический, «вымышленный» характер, автор исключает из своего рассмотрения такое крупное произведение утопической мысли, как знаменитую утопию вождя диггеров Джерарда Уинстенли «Закон свободы» (1650 г.); между тем в этом произведении, несомненно, отразились народные настроения и чаяния тех низов общества, которые ожидали от революции 1640–1660 годов действительного улучшения своего положения. Это сказывается и в форме построения утопии Уинстенли: хотя излагающееся в ней как будто происходит в рамках исторически существовавшего английского государства, в действительности речь идет о полностью вымышленном обществе и государстве, для реализации которого в условиях XVII века даже не было подходящих условий. То же самое надо сказать и о творчестве Роберта Оуэна. Автор сравнительно мало говорит о его критико-утопических взглядах, не считая возможным, по-видимому, отвести им больше места в рамкaх данной книги. Между тем громадное историческое не только английское, но и международное значение социалистической системы Оуэна бесспорно. Оуэн был подлинным классиком в среде социалистов-утопистов; вместе с французскими социалистами-утопистами Фурье и Сен-Симоном Оуэн был непосредственным предшественником Карла Маркса и Фридриха Энгельса — мыслителей, выработавших основы научно-революционного коммунизма. Но в Англии в том же XIX веке были и другие представители утопической мысли и другие ее проявления. Например, аграрные проекты О'Коннора и других чартистов были тоже своего рода английскими утопиями, отражавшими настроения широких мелкобуржуазных крестьянских и части городских масс Англии и Ирландии со всей их противоречивостью и иллюзорностью в условиях капитализма, но в то же время с несомненными кооперативно-коллективистскими тенденциями и формами. Все это осталось также вне поля зрения автора «Английской Утопии».
Известным недостатком книги А. Л. Мортона является ее калейдоскопичность в последних главах. Произведений разных писателей дается слишком много, анализ же их по необходимости делается сжатый и краткий, порой недостаточно углубленный. Между прочим не совсем удачным является и очерк об У. Моррисе. Содержа имя «Вестей ниоткуда» автор почти не дает, считая это произведение, по-видимому, хорошо известным английскому читателю. Освещение и оценка взглядов Морриса носят слишком общий характер. Сама позиция Морриса как представителя научного социализма в английском рабочем движении второй половины XIX века в действительности была более сложной и противоречивой, чем это изображено в данной книге.
Ряд замечаний у нас имеется и в отношении главы об «Утопии» Томаса Мора. В целом эта глава написана блестяще. Это, несомненно, одна из лучших глав книги. В то же время именно она вызывает ряд серьезных критических замечаний.
Прежде всего заглавие главы — «Остров святых» — противоречит ее содержанию. Автор в этой главе доказывает совершенно обратное, а именно, что Мор был гуманистом, отличался веротерпимостью, был поклонником разума. Момент «аскетизма» сказывается лишь в скромном быту и удовлетворении простых, неприхотливых потребностей жителей Утопии, но это вовсе не то, что обычно понималось под понятием «святой» в средние века и во времена Мора. Никакой теократии, наличия монастырей, обилия духовенства, развитого обрядового культа, религиозной экзальтации и тому подобного в «Утопии» Мора как раз и нет.
Во-вторых, автор напрасно рассматривает Томаса Мора как представителя английского, в частности лондонского, купечества. Ни Мор, ни его отец ни когда не были по профессии купцами. Это была семья, поднявшаяся из типичных разночинцев до служилого чиновничье-судебного дворянства. Рыцарский (дворянский) титул впервые получил отец Мора, и от него он перешел по наследству Томасу Мору. Затем — и это самое главное — во взглядах Мора совершенно отсутствует какой-либо признак специфических буржуазно-купеческих настроений и требований. Конечно, Мор был против феодального гнета, он сочувствовал росту промышленности, торговли, развитию научной мысли, всему тому прогрессивному, что связано с эпохой зарождения капиталистических отношений. Но он сам же подверг глубокой критике противоречия нового, нарождающегося капиталистического строя. Для Томаса Мора характерно другое. В своей критике возникающего капитализма, с его огораживаниями и с пауперизацией населения, обогащением одной части общества и ухудшением положения другой, с разделением общества на антагонистические классы — разделением еще более резким, чем при феодализме, — Мор отразил настроения трудящихся масс, больше всех страдавших от последствий этих социальных перемен. Советский академик В. П. Волгин в ряде своих работ, в частности во вступительной статье к изданной на русском языке «Утопии» Мора, вполне убедительно показал, что на взгляды Томаса Мора оказали влияние народные массы в лице своих наиболее многочисленных в ту эпоху представителей, мелких производителей — крестьянства, еще сохранявшего ко времени Мора общинный уклад своей жизни, и горожан-ремесленников, тогда еще не вышедших из своих цеховых организаций и объединений.
Несмотря на эти отмеченные недостатки, «Английская Утопия» в целом производит весьма положительное впечатление. Она представляет собой оригинальное, хорошо продуманное и скомпонованное, значительное по своему содержанию историко-литературное произведение. Книга, несомненно, вызовет к себе глубокий интерес не только историков, но и литераторов и философов нашей страны, глубоко интересующихся вопросами истории и теории социализма и коммунизма.
