– Ага. Однажды Бетховен разозлился на него, встал в дверях дворца и принялся орать: «Лобковиц, осел!», и не мог утихомириться.

Поллина прыснула.

– Давай еще по порции мороженого, – предложила Сара. – А потом ты мне что-нибудь сыграешь, договорились?

Полтора часа спустя Сара покинула сонную Поллину – та свернулась клубком на диване, укрытая одной из многочисленных вышитых шалей, которыми была завалена комната, а также частично Борисом.

В коридоре Сару встретил Хосе, облаченный в просторный купальный халат персикового цвета. Сара недоумевала, что он еще не лег и вдобавок казался относительно трезвым.

– Заснула? – спросил Хосе, дернув головой по направлению к музыкальной комнате. Сара кивнула, пытаясь просочиться между Хосе, комодом в стиле Людовика XVI и фарфоровым гепардом, исполнявшим роль подставки для зонтов.

– Хосе, – сказала Сара, понизив голос. – Поллина в порядке? Она сильно кашляет… По-моему, у нее температура.

Хосе драматически пожал плечами:

– Как знать? Я просил ее, чтобы она позволила мне позвать доктора, а она твердит, что она в Божьих руках. Я возразил, что это, разумеется, хорошо, но, может, и «Терафлю» не помешает? Сегодня ночью она не хотела засыпать, приходила ко мне и тормошила – «Хосе, я не могу найти моего барашка… Хосе, мне не дотянуться до полки с хлопьями… Хосе, это не Отто Клемперер дирижирует, ты опять перепутал мои диски…».

Хосе умолк.

– А когда она заснула, ее мучили кошмары, – добавил он. – Я беспокоюсь, Сара. Ей постоянно снится огонь. И она все время хочет, чтобы у нее горел камин, а в ее комнате и так жуткая жара, прямо как в преисподней, а я знай подбрасывай…

– Мне надо уехать на пару месяцев, – прервала его Сара. – Пожалуйста, пиши мне почаще. Раз в несколько дней. И постарайся показать ее доктору.

– Все нас бросают, – с грустью произнес Хосе. – А мы остаемся, пока не сгорим здесь дотла.

Сара похлопала Хосе по заросшему густой шерстью плечу и вышла на крыльцо. На Бостон опустились теплые сумерки. К счастью, на улице было не настолько душно, как в особняке Поллины, однако, к своему изумлению, Сара обнаружила, что ее знобит.

Благословенный велосипед избавил Сару от неизбежных в метро звуков саксофона и восхищенных взглядов. Теперь у нее было свободное время, чтобы собраться с мыслями. Сара ехала домой и размышляла. Завтра надо будет купить пару книжек о Праге и, наверное, чешско-английский словарь… Непромокаемый плащ? И вообще, она ведь собирается во дворец – может, ей понадобится вечерний туалет для выхода в свет? А в ее гардеробе никогда не было ничего подобного. В последний раз Сара покупала себе платье на свадьбу бывшей соседки по университетскому кампусу. Невесту звали Андреа, а наряд Сары, кстати, был шикарным, хотя у него сразу сломалась «молния». Ее заело в подкладке стараниями Джорджа, парня, с которым Сара тогда встречалась и которого взяла с собой, посчитав, что на любом бракосочетании необходимо присутствие абсолютно неуместного кавалера. И поделом ей – и чего их угораздило заняться сексом в подсобке бостонского отеля «Хайатт»! Но от Джорджа так пахло апельсинами и свежестью… а когда он нагнул ее над одной из этих тележек, в которых персонал отеля развозит мыло, шапочки для душа и бланки химчисток… В итоге все было забавно, а после она прикарманила бутылочку шампуня с кондиционером. Правда, «молнию» Сара так и не починила.

Сара осознавала, что думает о всякой ерунде, чтобы не вспоминать о Щербатском. И о бедняжке Полс, которую она оставляет.

Она распахнула дверь и вошла в квартиру. Алессандро куда-то запропастился, и Сара решила принять душ. Начав раздеваться и раскидывая по комнате свои вещи, она внезапно едва не упала, споткнувшись обо что-то твердое и острое. Странно… Посредине комнаты валялся ящик с инструментами, принадлежавший ее отцу. Сара всегда держала его в дальнем углу чулана. Что он делает здесь, снаружи? Сара подняла голову и заметила кое-что еще. Ее ноутбук оказался открыт! Сара никогда не оставляла его с открытой крышкой. И Алессандро, напрочь лишенный каких-либо комплексов, никогда бы не позволил себе тронуть ее ноутбук. Неужели в комнате кто-то побывал? Она не включила верхний свет в прихожей… Может, квартиру взломали? А вдруг взломщик где-нибудь прячется?

Сара огляделась в поисках оружия, но не увидела ничего более угрожающего, чем том Оксфордского словаря. Она присела на колени перед стоявшим на полу ящиком и схватила молоток.

Несомненный плюс скромной жилплощади, которую могут себе позволить двое молодых бостонских ученых, заключается в том, что ее можно тщательнейшим образом осмотреть за пятнадцать минут. Сара представила себе, как эта прежде не оцененная ею характеристика квартиры могла быть отражена в рекламном проспекте: «Спешите видеть! Очаровательное укрытие – две спальни, полы из натурального дерева! МАНЬЯКУ ПРАКТИЧЕСКИ НЕГДЕ СПРЯТАТЬСЯ! Отдаем за бесценок!»

Сара расхаживала по квартире с молотком в руке, подобно скандинавскому богу Тору, но ощущение могущества вскоре ей приелось. Она устала, вернулась в спальню и принялась исследовать компьютер на предмет того, не были ли удалены важные файлы или внесены какие-нибудь изменения. Сара просмотрела бумаги на столе, затем уставилась на ящик с инструментами.

Мама подарила его Саре на Рождество – как раз перед ее поступлением в университет, хотя отца к этому моменту уже десять лет не было в живых. Сара не забыла те будоражащие ощущения, когда она проснулась спозаранку и кинулась к елке. Ящик выглядел знакомо, однако Сара расстроилась. На нее нахлынуло ничем не оправданное чувство разочарования, когда она открыла его и обнаружила внутри только инструменты. Интересно, что она ожидала найти – последнее письмо от папы с заверениями в том, что он любит ее больше всех на свете? Компакт-диск с записью его голоса? Или она надеялась, что из тесного укрытия вылезет сам отец, слегка помятый, но целый и невредимый? Кроме ящика, у нее не было ничего из отцовских вещей. Наверное, поэтому она добавила к его содержимому Страницу – свой личный талисман, собственную горько-сладкую тайну. Это была самая обычная разлинованная тетрадная страничка, исписанная почерком Сары-четвероклассницы:

Данная сценка не родилась в воображении Сары. Это был кусок из книги, названия которой она не знала, автора которой не могла вспомнить. Ее читала мисс Хилл, их учительница в четвертом классе, в тот день, когда в класс вбежала мисс Камминс, школьный консультант по выбору профессии. Она прервала вечернее чтение, прошептала что-то на ухо мисс Хилл, и та повернулась к Саре:

– Сара, ты не пройдешь вместе с мисс Камминс?

Сара удивилась. Она иногда вела себя плохо, но папа обещал ей, что, если она будет по-прежнему хорошо учиться и преуспевать в музыкальных занятиях, весной он купит ей скрипку, поэтому целую зиму она старалась изо всех сил. Уговор, разумеется, хранился в тайне от матери, которая бы не преминула указать, что их машина ездит на четырех лысых шинах, нуждающихся в замене. Сара уверяла, что ей хватит скрипки, которую она берет напрокат в школе, но папа сказал, что гордится ее талантом и хочет, чтобы у нее был свой собственный инструмент. В тот месяц земля еще не оттаяла и кое-где была покрыта остатками снега, но в почве уже начали пробиваться первые стрелки крокусов. А Сара ночь за ночью лежала с открытыми глазами, мечтая, какой гладкой, без единой царапинки, будет ее новая скрипка. И теперь она подумала, что, возможно, ее ждет замечательный сюрприз, в котором почему-то участвует мисс Камминс. Вдруг она собирается вручить Саре скрипку!