Ах, — потрясенно подумала она, — да ведь это я ревную его. Она хотела всего его, всего без остатка. Однако эта жадная страсть утихла, когда биение пульса стало постепенно приходить в норму. Едва дыша, они долго пожирали друг на друга глазами. Потом он сделал шаг — неуклюжий, пошатывающийся шаг — и выругался.

— Черт возьми! — тихо воскликнул он. — Кому в голову пришла блестящая идея украшать эти столики — эти прекрасные столики такой замечательной высоты — вазами?

Кейт смущенно посмотрела по сторонам. У нее ушло какое-то время, чтобы осознать, что за осколки, поблескивавшие в тусклом свете камина, были рассыпаны на полу. Тот звук разбившегося стекла, который она слышала в минуту экстаза, вовсе не был продуктом ее разгоряченного воображения.

Она не могла ничего поделать. Несмотря на гнетущие ее дурные предчувствия, Кейт рассмеялась. Она обняла Неда и уткнулась лицом в его рубашку. Он был мокрым от пота — так же, как и она. Стоял теплый осенний вечер, на ней по-прежнему было надето пять ненавистных юбок, и его сердце билось в унисон с ее собственным, несмотря на все их одежды. Он провел рукой по ее влажным волосам.

— В следующий раз, — заметила Кейт, — сними с меня эти юбки, пожалуйста.

Она почувствовала, как его губы растянулись в улыбке, когда он прижался к ее щеке.

Это не было обладанием. По-прежнему сохранялось какое-то проклятое неравенство, когда она позволила ему владеть ею безраздельно, а он удержал себя. Она могла бы плакать. Могла бы обвинять его в нечестной игре.

Но что в том проку? Лучше взять то, что доступно, и сражаться за оставшееся изо всех сил.

Кейт глубоко вздохнула, стараясь изгнать свои страхи.

— Знаешь, учитывая, что везде рассыпаны стекла, я знаю только один выход.

— Какой?

Ей было больно улыбаться, но она все равно это сделала. Он обнял ее за талию.

— Ты же видел, какие у меня тонкие туфельки? — прошептала Кейт ему на ухо. — Вокруг столько опасностей, и ты просто обязан отнести меня в постель.

На следующий день стекла были убраны. Однако, покидая свой дом, Кейт ощутила спиной какое-то странное покалывание, будто бы где-то притаилась опасность. Она поставила ногу, обутую в шелковую туфельку, на ступеньку кареты, опершись ручкой в перчатке на плечо лакея.

На мостовой, буквально в трех ярдах от нее, стоял незнакомый мужчина. Он был одет в синюю униформу офицера городской полиции, обшлага его форменного сюртука были выношены и обтрепаны. Он внимательно посмотрел на нее и, когда она остановилась, подошел к ней поближе.

— Вы миссис Кархарт? — спросил он. Говоря это, он перекладывал свою дубинку из одной руки в другую. Было не похоже, чтобы он собирался пустить ее в ход. Офицер окинул ее взглядом, однако в нем не было мужского вожделения, скорее озабоченность.

Кейт отвернулась от ожидавшей ее кареты. Она встала в полный рост, что по сравнению со стоящим рядом мужчиной было явно недостаточно. Однако ее опыт свидетельствовал, что чиновники и прочие слуги вероятнее будут обращаться к тебе с уважением, если знают, с кем разговаривают. Даже несмотря на ее невысокий рост, несколько ярдов кружева, которым был обшит подол ее платья, заставят полицейского подумать дважды. Кружево было дорогим, и, что самое важное, оно являлось символом ее социального положения, свидетельствовало о том, что она относилась к тем женщинам, которые могут покупать такие вещи и носить их, даже по столь будничному поводу, как утренние визиты. Полицейские офицеры не часто принимают леди за кого-нибудь еще.

— Офицер, — строго заметила она, — более правильным будет обратиться ко мне как к…

— Это вы или нет, мадам?

Кейт коснулась пальчиком своего жемчужного колье.

— Да, но меня зовут ле…

Он снова перебил ее, не дав ей закончить фразу.

— Вот и замечательно. У меня предписание, выданное на ваш арест, и вам следует пройти со мной.

Несмотря на все свое кружево, Кейт больше не чувствовала себя защищенной. Напротив, она поняла, что очень уязвима.

— Мой арест? — Нет. Она не будет вести себя как какая-то испуганная уличная пташка. Кейт сжала руки в кулак. — Послушайте, офицер. — Кейт бросила взгляд на воротничок его мундира, где было обозначено его подразделение. — Офицер К-12, что вы имели в виду, приказывая арестовать меня?

Офицер К-12 сделал еще один шаг вперед.

— Ничего, — объяснил он. — Предписание выписано мировым судьей Фэнгом[28]. Я же ничего не приказываю — я просто исполняю приказ. Если вы простите мне этот каламбур.

Она смотрела на него пустыми глазами.

— Я просто исполняю, — повторил он. — Исполняю. Понимаете? Ха-ха. — За исключением этого странного смеха, офицер К-12 ни разу не улыбнулся.

Кейт подпустила в свой взгляд немного холодности.

— Я полагаю, — неспешно предположил полицейский, — вас не удивит тот факт, что вам придется предстать перед судом.

— Предстать перед судом! По какому обвинению? И когда?

Полицейский приблизился к ней вплотную, и Кейт отступила назад. Стоящий позади нее лакей вздрогнул. Несомненно, он пытался определить для себя, насколько далеко простирается его преданность хозяевам.

— Пойдемте же, — потребовал офицер К-12. — Таким приятным леди, как вы, не пристало оказывать сопротивление городской полиции. Что касается вашего вопроса, отвечу — прямо сейчас. Почему бы еще меня послали за вами? Правосудие не ждет! Ни мужчин, ни даже женщин. Особенно когда во главе его стоит судья Фэнг. Он вовсе не расположен оставаться в суде дольше положенного времени.

— Но меня пригласили на чай. — Кейт поставила одну ногу на ступеньку кареты, и ее лакей слегка отодвинулся от нее. Ее голос был значительно крепче, чем ее нервы. — И поскольку вы настаиваете, чтобы я изменила маршрут, мне следует предпринять это скучное путешествие в…

— Полицейский суд на Королевской площади, мадам. — Он показал пальцем на свой воротник. — Вот почему у меня здесь буква «К».

— Так получается, я должна отправиться на Королевскую площадь, выслушать сфабрикованные обвинения и предстать перед судом? Но я же могу опоздать на встречу. А я горжусь своей пунктуальностью.

Офицер пожал плечами и потянулся, чтобы взять ее за руку.

— Если вы признаете свою вину прямо сейчас, тогда для вас нет нужды представать перед судом. Суд нужен, если вы пожелаете заявить о своей невиновности. — Рука его сомкнулась вокруг ее локтя — твердо, но не грубо.

Кейт взглянула на него:

— Спасибо. Это мне очень поможет.

— Конечно, — продолжал он, — хотя шесть месяцев, проведенные в тюрьме, также могут задержать ваше прибытие.

— Шесть месяцев! — Кейт даже не пыталась более сохранять хладнокровие. — Вы шутите. В чем, скажите мне на милость, меня обвиняют?

Тень улыбки коснулась лица офицера К-12.

— Судья Фэнг очень снисходителен к женщинам, этого у него не отнимешь. Шесть месяцев — это если он будет в хорошем настроении… А принимая во внимание настроение лорда, который выдвинул обвинение, вряд ли он так поступит.

Конечно, это был Харкрофт. Она заподозрила это с самого начала. Но в чем он ее обвиняет? Это может быть что угодно, от воровства до убийства. По крайней мере, ее согревало осознание того факта, что она невиновна, какую бы клевету ни выдумал Харкрофт. И теперь ей всего лишь надо доказать это.

Она повернулась к лакею, который в панике покачал головой, словно желая сказать: меня очень устраивает мое жалованье, но его явно недостаточно, чтобы сразиться с офицером полиции. Пожалуйста, не ожидайте от меня этого. Кейт вздохнула.

— Отправляйся и разыщи моего мужа, — сказала она. — Он в Канцлерском суде. Скажи ему, что меня забрали на Королевскую площадь. И что он мне очень нужен. Отправляйся немедленно.

Полицейский зевнул, наблюдая эту сценку, и пожал плечами, когда лакей развернулся и удалился прочь.