Кейт оторвалась от созерцания сквозь окно в гостиной далеких деревьев, видневшихся на линии горизонта, и повернулась к двери. Она сжимала в руках бесполезную подушечку, которую якобы усердно вышивала. В дверях застыл Нед, невозмутимо прислонясь к косяку. Он беззаботно улыбался, глядя на нее.

Итак, наконец-то они соизволили довести до ее сведения свое решение. Кейт даже не знала, была ли она довольна, что ее не пригласили на эту встречу, или же оскорблена тем, что сочли бесполезной. Она не могла сказать, усилит ли присутствие мужа охватившее ее чувство заброшенности и одиночества или же, наоборот, избавит от него. Однако его улыбка — яркая, жизнерадостная, — похоже, проникла сквозь удручающую безотрадность ее раздумий.

Как глупо. Даже одного взгляда на него было достаточно, чтобы тронуть ее сердце, заставить вспомнить, как же непросто все происходящее между ними. Кейт отвернулась и снова посмотрела в окно. Лишь утром она прогуливалась по этой дорожке, вид на которую открывался сейчас перед ней, высматривая мужа. Теперь же, когда закатное осеннее солнце, уходящее за горизонт, окрасило в золото коричневые поля, она не хотела еще раз вспоминать о том, что достаточно четко уяснила для себя в последнее время.

Его забота о ней лишь временное, поверхностное явление, продиктованное чувством долга. И не важно: что бы ни случилось, она все равно останется одна. Как, впрочем, и всегда.

Кейт услышала позади себя тихий вздох.

— Гарет и Дженни отбудут через полчаса. Харкрофт собирается уехать в Челси завтра утром.

Она обернулась и удивленно посмотрела на него:

— Как это произошло?

Нед вошел в комнату и закрыл за собой дверь.

— Это было мое предложение.

— И как же ты это предложил? — Кейт почувствовала, что ее руки дрожат. И что гораздо важнее — почему? И почему он пришел к ней с такими новостями? — Кто-нибудь нашел Луизу?

— Нет, Кейт. — В его голосе звучало терпение. — На самом деле я пообещал, что буду разыскивать ее сам. Мне хорошо известны окрестности. Я пообещал отсылать регулярные отчеты о результатах своих изысканий.

Еще хуже. Она должна всячески избегать его и постараться как-нибудь помешать поискам. Лгать Харкрофту было для нее предметом доблести. Обманывать же мужа — совсем иное дело.

— И ты… ты будешь это делать?

— Я собираюсь искать ее, пока она не найдется. — Его голос звучал очень мягко. — Но может быть, ты хочешь мне что-нибудь сказать по этому поводу?

Ничего. Она не хочет сказать ничего.

Нед подошел к ней ближе. Красный луч вечернего солнца окрасил его лицо в теплые тона.

— Если есть нечто такое, что ты хотела бы открыть мне по секрету, даю слово, что никто не узнает об этом.

Его слово? Она хотела доверять ему. Она верила. Но…

— Оно будет таким же, как и те клятвы, что ты дал мне в церкви во время венчания? — Кейт произнесла эту фразу, главным образом чтобы еще раз напомнить все самой себе. Потому что с ее стороны глупостью было даже затевать этот разговор. Полным идиотизмом — надеяться на то, что она сможет довериться ему. Она услышала, как он тяжело вздохнул. — Ты, вероятно, взбешен тем, что я в тебе сомневаюсь.

— Взбешен? — Его голос звучал удивленно. — Да не особенно. — Он положил руки на спинку дивана около ее плеча. Его руки оказались так близки к ней, что она могла бы поцеловать их. Кейт взглянула в его карие глаза и не нашла там ничего, кроме доверчивой благорасположенности. Ни гнева. Ни ярости. — Думаю, я и не догадывался, насколько сильно ранил тебя до этого нашего разговора сегодня днем.

Кейт не могла более смотреть в его глаза. Его слова были настолько близки ей, что казались отражением ее грез, ее скрытых желаний. Боже, она уже почти готова воспринимать их всерьез, придавать им это, столь несчастливое для нее, значение! И если так произойдет, если она снова почувствует боль утраты, винить ей в этом будет некого, кроме себя самой. Ведь ей прекрасно известно, что ее замужество — лишь практичный, трезвый шаг, нечто, к чему следует привыкнуть и не обращать внимания на возможные огорчения. Она могла бы вполне вынести его гнев. Но доброта рождает надежду, а надежды лишь погубят ее окончательно.

— Так вот что ты видишь, когда смотришь на меня, да? Ты видишь испуганное, ранимое существо, с которым следует разговаривать нежным и заботливым тоном?

Нед ничего не ответил. Вместо этого он вышел из-за дивана и посмотрел ей в глаза. И теперь, когда он стоял перед ней, Кейт больше не могла уклоняться от его взгляда. Если она отвернется, Нед поймет, что она боится. Ведь даже сейчас он может уничтожить ее. И поэтому Кейт смело ответила на его взгляд. Нед наклонился, взял ее за руку и бережно поднял. Однако, даже когда она встала, он не выпустил ее ладонь.

Нед был значительно выше ее, и, стоя с ним рядом, она внезапно почувствовала себя очень маленькой.

Она не должна была вообще упоминать о своем страхе. Кейт видела, как в его глазах отразилось понимание. Она чувствовала его сильные пальцы у себя на талии. И теперь, когда она столь неудачно открыла ему правду, в чем еще она ему признается? Почти вплотную приблизившись к нему, так что могла ощущать запах его тела, смешанный с ароматом мыла? Что какая-то несчастная, слабая часть ее натуры стремится прислониться к нему, открыть для себя вкус обжигающих прикосновений его рук к ее обнаженной коже?

Возможно, она скажет ему, что главное, что удерживает ее от этого, — боязнь его нового ухода, страх снова остаться в одиночестве.

Она попыталась высвободить ладошку из его хватки, однако его рука была твердой и нежной, как бархатные наручники.

— Ты, должно быть, видишь во мне жалкого, бесполезного, дрожащего маленького кролика. — Кейт снова сделала попытку освободиться.

В ответ Нед положил руку ей на плечо и повернул немного правее.

— Посмотри перед собой, — предложил он. — Мне кажется, что я вижу тебя в первый раз.

Кейт окинула взглядом комнату. Прямо перед ней тускло потрескивал огонек в камине, обрамленном строгой отделкой. Над каминной полочкой было укреплено большое зеркало.

Она видела их отражение в огромном серебристом стекле — Нед, высокий и крепкий, так и пышущий жизненной силой. В зеркале казалось, что он едва касается ее, держа одной рукой за запястье, а другую небрежно положив ей на плечо. Лишь две небольшие точки контакта. В зеркале совсем не было видно, как горит ее кожа от его почти невесомых прикосновений.

Она вздрогнула. Глядя на их изображение в зеркале, Кейт почувствовала себя не менее смущенной, чем во время их первой брачной ночи. Она ощущала рядом с собой тепло его тела. Она могла представить себе, как он делает к ней еще один шаг и сжимает в своих крепких объятиях. Кейт чувствовала его горячее дыхание около своей шеи. И в его прикосновениях на этот раз не было ничего безличного, анонимного, потому что она не могла избежать взгляда его глаз, отраженных в зеркальной глади над камином.

В его глазах сверкало предательское дружелюбие.

— Нет, — сказал Нед, слегка сжав ее плечо, — не смотри на меня. Смотри на себя.

Ее волосы были такими светлыми, что казались почти бесцветными. Ее кожа выглядела бледной; ее платье облегало ее, она была так затянута в корсет, будто без этих пластин китового уса может сломаться. Она видела себя очень изящной, хрупкой леди.

— Я уже видел тебя прежде, — тихо заметил Нед, — но мне кажется, что сейчас самое время взглянуть еще раз. — Его рука поднялась вверх — она увидела это в зеркале, прежде чем его большой палец коснулся ее лица. — Прежде всего, этот совершенный изгиб линии твоего подбородка, всегда гордо поднятого вверх. Подбородок победителя. Эта линия… — Его палец снова дотронулся до нее, и Кейт ощутила, как по ее коже пробежали мурашки, — эта линия говорит о том, что ты женщина, которая не терпит никакого вздора. Полагаю, мне следовало бы обратить на это внимание значительно раньше.

Кейт слегка поперхнулась. Зеркало отразило это ее движение.