— Вы что-нибудь желаете? — спросил управляющий.

— Только спать,— ответил Гунтер.

— В таком случае желаю вам спокойной ночи.

Бенефекто поклонился и вышел вместе с Этторе. Каждый из трех путешественников выбрал себе комнату. Вскоре все затихло.

Гунтер не мог заснуть. Он растянулся на кровати и стал размышлять о том, каким образом ему известить представителя ЦРУ в Риме о создавшемся положении. Агент, о котором он знал, работал в посольстве, что немного облегчало дело. Задача состояла в том, чтобы передать извещение и попросить его связаться с Лэнгли — узнать его директивы. Гунтер и Бассович, пусть с некоторыми издержками, нашли мумию Мерседес Руйц-Ибарра, но совершенно не знали, что с ней делать дальше. Дело было деликатное, потому что бренные останки «Мадонны Дескамизадос» фактически находились еще в руках Ватикана. Гунтеру хотелось, чтобы дело было урегулировано дипломатическим путем, и на самом высоком уровне. Он не хотел тайно перевозить тело: прежде всего, в том положении, в каком они оказались теперь, это было чертовски трудно. Без высокого покровительства духовенства у мафии оставалось множество шансов рано или поздно их ликвидировать. Даже здесь, в Сардинии, все зависело исключительно от духовенства.

Почему, черт побери, мафия вмешалась в это?! Почему она заинтересовалась мумией?.. Почему идет на такой огромный риск, включая убийство духовных лиц, и не только простых монахов, что даже для мафиози — акт далеко не ординарный?.. Конечно, не только ради денег. У «Коза ностра» масса других источников и возможностей зарабатывать деньги. Тогда почему?.. Было в этой истории что-то совершенно непонятное...

Внезапно он прислушался: что-то вроде приглушенного стона и последующий за ним шепот. Гунтер встал и насторожился. Опять глухой жалобный стон откуда-то из глубины коридора.

Гунтер взял «Магнум» и тихонько отворил дверь своей комнаты. Он скользил по коридору, словно тень, до комнаты Джузеппины. Потом прижал ухо к двери.

— Спокойно... спокойно,— шептал хриплый голос...— Не будь глупой...

Послышался треск раздираемой материи и скрип пружин. ‘

— Я тебе не нравлюсь,— продолжал шепчущий голос.— У тебя плохой вкус, крошка.

Гунтер осторожно открыл дверь. Красавчик Этторе опрокинул Джузеппину поперек кровати. Он придавил девушку всех своей тяжестью и, сжимая обе руки Джузеппины, раздирал ее ночную рубашку. Маленькая служанка прилагала все силы, чтобы освободиться, но парень был слишком тяжел для нее. Он залепил Джузеппине рот широкой лентой лейкопластыря.

— Увидишь, тебе понравится это! Все девушки просят повторить, когда узнают, каков Этторе.

Маленькая сицилианка пыталась вырваться, но он просунул колени между ее обнаженных бедер, безмолвно смеясь.

— Настоящая тигрица, а? — восхитился он.

— А ты настоящий поросенок! — сказал Гунтер,

Молодой человек подскочил от неожиданности и выпустил свою жертву. Он поднялся, страшно бледный, в то время как Джузеппина, задыхажь, оставалась лежать поперек кровати.

— Послушайте, синьор, это она сама делала мне авансы,— неуверенно начал Этторе.

Гунтер с интересом посмотрел на него.

— Потрясающе! Брось это, лгун и насильник!

— Это правда, клянусь вам! Она сказала, чтобы я пришел к ней в комнату, и даже открыла мне окно — вот, посмотрите!

Он показал на открытые ставни.

— Это неправда! — обрела голос маленькая служанка, которой удалось оторвать пластырь.— Он врет, эта черная свинья! Он раздвинул ставни, пока я спала, а когда проснулась — он был уже на мне.

Гунтер смотрел на тонкое, загорелое тело юной девушки. Он с удивлением обнаружил, что Джузеппина совсем не худая, а ее грудь и бедра приятно округлы. Бывают же иногда сюрпризы!

— Это она лжет! — кричал Этторе.— Клянусь Мадонной! Она меня звала!

— И поэтому ты залепил ей рот пластырем и разорвал на ней рубашку? — спросил Гунтер, подходя к нему.

Красавчик Этторе отступил. Он даже посерел от страха.

— Ну, потом она не захотела... эта грязная лгунья...

— А ты — настоящий джентльмен! Так что я и разделаюсь с тобой по-джентльменски.

Этторе осторожно подбирался к открытому окну, потом внезапно ринулся к нему, но Гунтер опередил его. Он схватил парня за вьющуюся шевелюру. Этторе повернулся и попытался ударить Гунтера в низ живота, но тот парировал удар коленкой и надавал парню таких звонких пощечин, что они раздавались в тишине, как выстрелы. Этторе упал на четвереньки, спрятав голову в руках, но Г унтер продолжал его лупцевать жесткой ладонью. Когда он перевел дух, лицо незадачливого соблазнителя приобрело фиолетовый оттенок.

Сидя на краю кровати, зажав обрывки ночной рубашки на груди, Джузеппина с интересом наблюдала за этим спектаклем.

— А теперь убирайся! — приказал Гунтер.

Этторе бросил на него испуганный взгляд, выскочил в окно и исчез. Его шаги затихли вдали, Гунтер закрыл ставни.

— Он не сделал тебе больно?

Малышка потрясла своими темными кудрями, разглядывая царапины на плече.

— Нет, но я тоже здорово его укусила, прежде чем он успел залепить мне рот этой пакостью.

Она была восхитительна в лохмотьях рубашки, которые почти не прикрывали ее твердую, высокую грудь и длинные, стройные ноги. Золотистая кожа блестела в свете лампы. Освобожденная от своих обычных черных одежд и бесформенной юбки, Джузеппина предстала во всей своей трогательной девичьей красе.

—А теперь я тебя покину,— сказал Гунтер, так как начинал испытывать весьма недвусмысленный трепет при виде Джузеппины, более чем раздетой, на смятой постели.

Она подняла на него свои большие глаза, оттененные черными ресницами.

— Синьор?

— Да?

Девушка встала, и рубашка, вернее, то, что от нее осталось, соскользнула, обнажив очаровательную грудь. Она подошла к Гунтеру и положила свою маленькую ладонь на его руку.

— Я боюсь оставаться совсем одна.

Гунтер почувствовал легкий запах, который исходил от этого почти обнаженного тела. Джузеппина смотрела на него снизу с тенью улыбки.

— Чего ты боишься?

— Вдруг он вернется?

— Он не вернется.

— Вы не хотите остаться со мной? — прошептала она и тихонько прижалась к нему.

Гунтер почувствовал прикосновение ее маленького, твердого живота и нежной груди, ее волосы щекотали ему лицо.

Потом она встала на цыпочки, и Гунтер перестал задавать вопросы.

Джузеппина заснула лишь под утро. Гунтер несколько секунд смотрел на нее, спящую: она лежала на животе, с растрепанными волосами, и, полуоткрыв рот, улыбалась.

«Господи,— прошептал Гунтер, ощупывая свои болевшие плечи там, куда маленькая сицилианка вонзала свои ногти на протяжении всей ночи,— ну и девчонка! Вот это возлюбленная!»

В минуты наслаждения Джузеппина не издавала ни одной жалобы, ни одного стона. Она любила молча, страстно, с закрытыми глазами и сжатыми зубами. Время от времени открывала глаза и смотрела на своего любовника, снова глубоко погружаясь в молчаливый экстаз.

Гунтер встал и отошел от кровати, весь в поту. В маленькой комнате было жарко. Он взял полотенце и обтер тело.

— Милый...— прошептал сонный голос Джузеппины.— Что ты делаешь?

— Ничего, спи.

— Я больше не хочу спать,— возразила девушка. Она смотрела на него, улыбаясь сквозь сетку ресниц.

— А что ты хочешь делать?

— Поговорим,— попросила Джузеппина.— Сядь около меня, пожалуйста.

Гунтер растянулся возле маленькой сицилианки. Она положила свою темную головку ему на плечо.

— Послушай, ты первый мужчина, с которым мне было хорошо... Это правда, клянусь тебе! С другими мне было противно. Первый, кто меня взял, был управляющий моего отца, старик, от которого воняло, как от свиньи. Потом ди Натто нанял меня служанкой. Спать с ним было то же, что дотрагиваться до грязных вещей.

Гунтер равнодушно погладил ее плечи. Он находил девушку очаровательной. Ему нравилось ее тонкое, нервное тело, ее свежие губы, запах ее кожи. Но он не обращал внимания на сентиментальную болтовню женщин. Никогда. Пока маленькая служанка рассказывала тихим голосом о своей жизни, он думал о другой женщине, умершей, о той, что отдыхала, набальзамированная и размалеванная, в своем гробу со стеклом в хранилище часовни. Думал о роковой судьбе этой женщины, вышедшей из народа, так же как и Джузеппина, и ставшей после триумфальной жизни принципом, идеей, силой, которая могла и через десять лет после ее смерти изменить политическую карту одного из континентов. В возрасте Джузеппины она была, вероятно, очень похожа на нее — только что блондинка... Работала у богатых кастильских буржуа и, как Джузеппина, наверное, рассказывала про свою жизнь любовникам.