— Там есть что-то еще. В коридоре.
Я не знал, что она имеет в виду.
— Там висит твой портрет, на котором ты запечатлен с собакой.
— Ах, это.
— И?..
— Мм... ну, понимаешь...
Она смотрела на меня с недоумением.
Мне совершенно не хотелось рассказывать Лиззи про психотропную «бомбу для мозгов». У нее сложилось бы превратное впечатление обо мне. Но как еще объяснить?
Ура, придумал!
— Местная газета проводила конкурс под названием «Самое необычное животное», я в нем участвовал и в качестве приза получил свой портрет с моей собакой.
— Но у тебя нет собаки.
— Правильно. На самом деле я заявил Стюарта, своего кота, но художник перепутал.
— Но у тебя и кота нет.
— Нет, верно. Послушай... лучше давай не будем говорить про этот портрет.
Я видел, что мои слова приводят Лиззи в недоумение. Я шагнул к ней.
— И все же нам следует кое-что обсудить...
Вид у нее был озабоченный. У меня тоже.
— Похоже, ты настроен серьезно, — заметила она. — Если не хочешь, чтоб я здесь оставалась, ничего страшного, я могу...
— Нет! Нет, я не о том. О другом. Это имеет отношение непосредственно ко мне. И, думаю, лучше рассказать тебе сейчас, чем потом. Однажды я уже допустил подобную ошибку и не хочу ее повторять. Присядь, пожалуйста...
Пришло время все ей рассказать. Признаться во всем, сбросить камень с плеч. Открыть свою тайную сущность.
Лиззи села. И я стал объяснять. Поведал про все, что сделал. Рассказал все, с самого начала. Про моего попутчика в автобусе, про «Манифест Согласного», про угрозы Иана наказать меня, про мою решимость преуспеть. Я рассказал ей про Джейсона и про Ханну с Себом, и про то, как ездил в Уэльс к псу-гипнотизеру в надежде, что тот избавит меня от тревог. Лиззи кивала, улыбалась, хмурилась, опять кивала и смотрела так, будто — несмотря ни на что — понимает меня. Поэтому я стал рассказывать дальше. Про то, как порой мне казалось, что я перегибаю палку, что все мои поступки бессмысленны, никчемны и глупы, и как в какой-то момент я поверил, будто меня направляет Майтрея, а потом понял, что я один несу ответственность за всё случившееся, и что, когда я решил, что всё, с меня хватит, произошло еще одно событие, побудившее меня не сходить с пути Согласного. А потом, на одном дыхании, я выложил ей все про Эдинбург — про то, как купил ей билет, чего никогда не решился бы сделать, если б не придерживался тактики согласия. И Лиззи опять молча кивнула, но на этот раз я не мог оценить ее реакцию, поэтому я продолжал говорить и поведал про то, как Иан с Ханной устроили заговор против меня и как я одержал над ними победу, и что теперь вот она, Лиззи, здесь, в Лондоне, передо мной, и что, возможно, если б я не согласился купить тот билет, а она не согласилась бы прилететь по нему, мы не были бы сейчас вместе... словом, я рассказал ей все. Или почти все. Утаил только про Кристен.
Лиззи молчала, переваривая услышанное.
Наконец она собралась с мыслями, протяжно выдохнула и произнесла:
— Слава Богу.
Честно сказать, я ждал несколько другой реакции.
— Ээ?..
— Надеюсь, «Чудесный увеличитель пениса», что я нашла у тебя в ванной, ты тоже приобрел из принципа согласия.
Я покраснел. Проклятье.
— Нет, — ответил я. — Это Иана.
Я был чертовски доволен, что рассказал Лиззи про свой эксперимент с «да».
Сейчас, во второй половине холодного зимнего дня, мы сидели в «Ройял-инн», и я продолжал открывать ей новые подробности последнего полугодия. Она полюбила Марка с моих слов и сказала, что тоже хочет, чтобы ее преследовали ящерицы на Пулау-Убине, и выразила удивление по поводу того, что я на корню зарубил свою кампанию «Гуси — за мир». Она, конечно, подшучивала надо мной — не без этого, — но в общем и целом моя идея ее заинтриговала. Идея с «да», разумеется, а не с гусями.
— Знаешь, хотела спросить... — произнесла она, пальцем прочертив на столе короткую линию. — То, что я приехала сюда, к тебе...
— Нет. Это с тактикой согласия никак не связано. На это я всегда сказал бы «да».
— Потому что, насколько я понимаю, билет в Эдинбург... правда, тогда было все по-другому, но теперь, если б я почувствовала, что ты...
— Нет, Лиззи. Честно.
— Вот и хорошо.
Но я не хотел, чтобы она думала, будто я предложил ей остановиться у меня только из вежливости.
— Серьезно, — убеждал я. — Я никогда...
— Шш. Я верю тебе.
И по ее взгляду я понял, что она действительно мне верит.
Следующие несколько дней пролетели так же, как в Эдинбурге. Лиззи ходила на встречи, после я ее забирал, и мы гуляли по городу. В один из дней пообедали вместе с Ианом — он тогда впервые увидел таинственную Лиззи, — и она вела себя идеально: говорила то, что нужно, восклицала и смеялась, когда требовалось.
Иан раскололся и признал свою причастность к розыгрышу, едва я предъявил ему обвинение. Он попытался убедить меня, будто делал это для моей же пользы: якобы он боялся, что мне это надоест, что в любом случае было бы лучше, если б я изменил своему слову, и, вообще, поскольку пока я, фактически, не сказал «нет», значит, победа остается за мной. Я был строг с ним, но, если честно, в «Манифесте Согласного» ничего не говорилось про то, что он был не вправе подтверждать подозрения Ханны. Поэтому я сказал, что прощаю его. Но только — и вы уж меня не выдавайте — потому, что приготовил для него нечто особенное.
Как бы то ни было, после Лиззи угостила нас двоих мороженым и от души смеялась над шутками Иана. Думаю, она жалела его из-за всей этой истории с Чудесным увеличителем пениса.
— Потрясающая девушка, — сказал Иан, когда Лиззи отошла в уборную. Я кивнул соглашаясь с ним.
Все втроем мы сели в мой маленький автомобиль и поехали в кинотеатр возле Канэри-Уорф и, несмотря на протесты Иана, пошли смотреть первый же фильм, который порекомендовал нам мужчина за кассовой стойкой. После мы сели в одном из пабов в Доклендсе, и Лиззи стала ругать Иана за то, что он радовался моим бедам и испытаниям, поощрял Ханну и держал в тайне свое наказание.
— Кстати, наказание остается в силе, — заявил Иан. — Пока ты выиграл только битву, а не войну. Ты еще можешь проиграть. И тогда я тебя накажу.
— Так в чем заключается твое наказание? — спросила Лиззи, наверное, уже в третий раз за вечер. — Прямо уж такой великий секрет! Ты должен ему сказать. Для него это будет хороший стимул.
— Никому я ничего не должен, — возразил Иан. — А наказание, уверяю, что надо.
— И что это за наказание? — не унималась Лиззи. — Не придумал ты никакого наказания. И даже мыслей никаких у тебя нет. Ты просто надеялся, что, помогая Провокатору, заставишь его оступиться!
— Ничего подобного. Наказание есть. Отменное. Но я ничего не скажу.
И тут у Лиззи возникла идея.
— Ты вправе наказать Дэнни только в том случае, если сам побываешь в шкуре Согласного... — сказала она. — Тогда ты будешь знать что почем и сумеешь придумать соответствующее наказание...
Я улыбнулся, догадавшись, к чему клонит Лиззи.
— Только тогда ты сумеешь придумать по-настоящему толковое наказание.
— Я же не дакаю на все подряд! — вскричал Иан. — Это он у нас Согласный! А я не трачу все свои деньги на покупку дипломов и снадобий через Интернет.
Мы с Лиззи заговорщицки переглянулись. Ибо мы точно знали, что он покупает через Интернет.
Но Лиззи продолжала очаровывать его, и в конце концов он согласился подакать — до конца этого вечера. В итоге Иан угостил напитками трех парней за стойкой бара, послал SMS-сообщение весьма занудному коллеге, в котором написал, что согласен поужинать с ним завтра вечером, и мило побеседовал с блондинкой за соседним столиком. В какой-то момент нам пришлось спасать его от стоявшего в углу игрового автомата, ибо каждый раз, как игра заканчивалась, на экране появлялась надпись: «Сыграешь еще раз?», причем мы заметили, что он в беде, только через сорок минут.
