Я вылез из постели — в висках стучало — нагнулся и поднял рулончик. Мне он показался удивительно тяжелым. Впрочем, тяжестью было налито и все мое тело.

Я развернул листок и... Господи Боже мой... что это?

То, что я увидел — странное, сбивающее с толку изображение, — привело меня в ужас. В полнейший ужас.

На бумаге углем искусно был запечатлен я с крошечной собачкой.

Неожиданно ко мне вернулась память.

Уличный художник, мимо которого мы проходили на Лейдсеплейн, спросил, хочу ли я, чтобы он нарисовал мой портрет. Я захихикал и крикнул: «Да!» Но только — и я это особо оговорил — если он запечатлеет также и мою собачку. «Какую собачку?» — удивился художник.

«Ну как же, маленькую собачку, что сидит у меня на плече», — объяснил я.

И теперь вот оно — наглядное свидетельство моей прогулки по Амстердаму с крошечной собачкой на плече. Прогулки, которой я почти не помнил, потому что находился в состоянии наркотического опьянения. Мне кажется, в моем воображении эта моя собачка даже умела разговаривать.

Но это еще не все. Помимо портрета — о Боже! — у меня оказались и фотографии! Фотографии! Целых двадцать четыре штуки. Должно быть, кто-то из нас — Ян, либо я сам — купил фотоаппарат, пока мы бродили от бара к бару, шатались по улицам, счастливые и веселые благодаря взрывному воздействию амстердамской «бомбы для мозгов» и крепкого пива!

Я опять посмотрел на свой портрет — в холодном свете ясного утра. Черт возьми, что мне с ним делать? Не выбрасывать же — я заплатил за него деньги. Но не могу же я увезти его домой и подарить маме. Как я объясню, откуда взялась у меня на плече собачка? Скажу, что просто не заметил ее? Что она запрыгнула в последний момент? Забавно, что портрет, появившийся в результате того, что я просто сказал «да», фактически свидетельствует в пользу позиции: «Просто скажи "нет"».

Больше ничего о событиях той ночи я не помню. Хотел бы вспомнить, но, увы, не могу. С того вечера Яна я больше не видел и вестей от него не получал. И я по-прежнему категорически против употребления влияющих на мозг веществ, которые запрещены законом (и даже против тех, что законом не запрещены). А о том, что произошло со мной, я рассказываю в надежде, что, может быть, какой-нибудь юнец, приехавший в Амстердам, прочтет это и ни за что не согласится позировать уличному художнику с воображаемой миниатюрной собачкой на плече.

И вот мое публичное заявление. Если вы решили подсесть на наркотики и нуждаетесь в помощи, я могу показать вам две фотографии. На одной я запечатлен в центре Амстердама — тычу пальцем в автобус, у которого, я уверен, большие красивые глаза. На второй я лежу, раскинув руки, посреди дороги и пытаюсь поймать луну.

Я не поместил эти фотографии в этой книге только потому, что ни одна мать не заслуживает того, чтобы узнать, что она вырастила ловца луны.

Домой в Лондон я вернулся удовлетворенный тем, что — благодаря Альберту Хейджну и знакомству с миром «бомбы для мозгов» — моя тактика согласия преподнесла мне два жизненно важных урока.

Третий урок — в том, что мужчины не должны выгуливать котов.

18 июля

На последней странице газеты «Метро», которую я нашел в лондонской подземке, я прочитал поразительнейший вопрос. Помещенное в рамку небольшое рекламное объявление гласило: У ТЕБЯ САМАЯ НЕМЕЦКАЯ ВНЕШНОСТЬ ИЗ ВСЕХ БРИТАНЦЕВ? Рекламное агентство искало британца с самой немецкой внешностью, которому предлагалось сняться на телевидении. Я поразмыслил несколько минут, пока ехал в метро. Интересно, похож ли я на немца? Я попытался вспомнить, как я выгляжу. Да, пожалуй, я мог бы сойти за немца. В моих очках легко можно представить любого человека, который больше похож на европейца, чем я. Может, я как раз тот, кто им нужен? Может, когда я войду в их редакцию, мне скажут: «Простите, сэр, но вы, очевидно, настоящий немец. Наверное, вы не так поняли текст нашей рекламы. Нам нужны только британцы, похожие на немцев». А я улыбнусь многозначительно, и тогда до них постепенно начнет доходить. «В самом деле?! — воскликнут они. — Неужели... вы... господа! Поиск прекратить! Мы нашли британца с самой немецкой внешностью!» Представляете, если я получу эту работу?! Посмотреть бы тогда на реакцию людей из Би-би-си. Интересно, что они подумают, когда я войду к ним, брошу ключи на пол и скажу: «Вот, забирайте! Я теперь британец с самой немецкой внешностью!»? Наверное, некоторые девчонки попадают в обморок. Боже, это будет нечто! Не каждый может похвастать тем, что он британец с самой немецкой внешностью. Я оставил сообщение и стал ждать ответа.

19 июля

Я просматривал «Ист-Лондон эдвертайзер»[44] и вдруг заметил красочное объявление, в котором содержался следующий вопрос: «ВЫ БЕЗ УМА ОТ ЖИВОТНЫХ?»

Я стал читать это объявление. «Если вы без ума от животных, — говорилось в нем, — тогда фото вашего питомца, возможно, принесет вам J 100, а наша газета наградит его желанным титулом "Самый необычный питомец года"»!

На желанный титул уже нашлись претенденты — Боблз с Майл-Энд-роуд и Пиппи со Стебондейл-стрит. На мой взгляд, ни то, ни другое животное не отличалось особой индивидуальностью. Пиппи был обычный пес, которому на морду нацепили очки, Боблз — просто жирный кот (полагаю, в редакции сочли, что пес в очках и жирный кот — это новое слово в истории животных).

Одно я, конечно, понял сразу: да, животных я люблю. Определенно. А вот питомцев, к сожалению, у меня не было. Так что мне предстояло завести домашнего питомца и позаботиться о том, чтобы ни Боблз, ни Пиппи не лишили его желанного титула.

20 июля

Сегодня я сэкономил восемь фунтов на паре «замечательных практичных облегающих прорезиненных джинсов». В рекламе говорилось, что они стоят всего 7.99 фунта и доставляются бесплатно. Пояс у этих джинсов на резинке и со шнурком — как на тренировочных штанах, в которых ходят старики и люди, страдающие ожирением. Их можно стирать в машине.

Я никогда, никогда не надену эти джинсы.

21 июля

На стене многоквартирного дома, в котором я живу, кто-то повесил объявление: «ВЫ ЛЮБИТЕ ИГРАТЬ В СКВОШ? Я ИЩУ ПАРТНЕРА ДЛЯ ИГРЫ В СКВОШ. МОЖЕТ, ЭТО ВЫ?». Несмотря на то что я ни разу в жизни не играл в сквош, я купил себе ракетку и позвонил по указанному в объявлении телефону. Мне ответил человек по имени Бьорн. Мы договорились сыграть в сквош в выходные в Бетнал-Грин.

22 июля

В газете «Стандард» я прочитал, что Трихологическая ассоциация Великобритании предлагает всем мужчинам бесплатно произвести в их клинике осмотр своих волос. Я решил проверить свои волосы. Прибыл в клинику, и мужчина, сидевший за большим столом, рассказал о том, какие услуги они оказывают. Вскоре мне стало ясно, что он хочет сделать мне пересадку волос. Я плохо представлял, куда он планирует пересадить мои волосы, только мужчина постоянно поглядывал на мою голову. Попросил разрешения быстро осмотреть мои волосы. Я согласился. Он встал надо мной с большой лупой и принялся щупать и рассматривать их. А потом сказал: «Да, у вас определенно ранняя стадия облысения». Он так меня напугал, что я физически ощутил, как у меня редеют волосы. Я облысею! И все из-за него! Ишь, какой умный трюк придумали! Мужчина дал мне несколько рекламных листков, а я, вернувшись домой, целый час стоял перед зеркалом с расческой и линейкой. Тот ублюдок оказался прав. Волосы у меня и впрямь чуть поредели. Лучше б я не давал согласия на осмотр. Тогда мои волосы до самой старости были бы густые, как у ребенка.

Когда я шел домой, меня опять остановил член благотворительной организации «Помощь престарелым». Похоже, эти ребята специально меня подлавливают.