Встала она поздно. Спустившись вниз, застала на кухне Романа, варившего в маленькой кофеварке очень черный и крепкий кофе. Рядом на конфорке грелась кастрюлька с молоком. За кухонным столом восседал Эйси с кружкой традиционного кофе и потрясенно наблюдал за тем, как Роман творит настоящий новоорлеанский кофе с молоком.

– Ты и вправду собираешься пить эту бормотуху? – поинтересовался Эйси, едва Шелли возникла на пороге. – Я видывал моторное масло посветлей и пожиже, чем это пойло.

Шелли расхохоталась и чмокнула Эйси в серебряную макушку.

– Роман пьет такое каждое утро. В Луизиане так принято. Они все пьют кофе именно так… причем из крохотных чашечек, которые настоящему мужчине было бы стыдно и в руки взять.

Роман оторвался от своих трудов, чтобы усмехнуться через плечо. Бережно взяв с полки изящную чашку, он помахал ею в воздухе.

– Я привез свою вместе с кофеваркой. Когда едешь на Запад, нужно обо всем позаботиться.

Эйси в ответ отпустил какое-то грубое замечание, а Шелли схватила из буфета кружку и наполнила ее из большой белой кофеварки.

– Я прожила там долго, но так и не привыкла к их кофе. – Усевшись за стол напротив Эйси, она отпила из кружки и блаженно вздохнула. – Вот таким должен быть вкус настоящего кофе.

– Какие у нас планы на сегодня? – спросил Эйси. – Я обещал Роману, что если ты не планируешь чего-то особого, я проедусь с ним по ранчо, проведу экскурсию.

– Особых планов нет. Так что пожалуйста. – Она посмотрела на Романа. – Ты не будешь считать, что я тебя забросила? Мне не терпится поскорей проверить некоторые образцы семени… узнать их жизнеспособность. – Она оглянулась вокруг. – Ник еще не приходил?

– Он уже был здесь, съел все подчистую и отправился в коровник. По-моему, пускать слюни над контейнером с семенем, – откликнулся Роман. В голосе его звучал смех. – Можно подумать, вы нашли золотую жилу.

– Для нас это и есть золотая жила, – ответила Шелли, вставая из-за стола. – Ты не возражаешь, если я на несколько минут оставлю вас с Эйси и схожу в коровник? Обещаю: я ненадолго.

На красивом лице Романа отразился ужас.

– Покинут! Брошен на произвол судьбы! Мужчине моей внешности и талантов предпочли контейнер с семенной вытяжкой! Бог мой, мое самоуважение никогда не оправится от такого удара. – Он весело ухмыльнулся. – Убирайся отсюда. Пока вы с Ником не придете в себя от этой находки, от вас не будет никакой радости.

Он еще договаривал свою тираду, а Шелли уже выскользнула за порог. Ника она нашла в лаборатории. Он стоял и просто смотрел на контейнеры, руки его лежали на крышке одного из них с такой уважительной бережностью, словно в них была тайна мироздания. Он был так погружен в свои переживания, что, когда Шелли тронула его за плечо, чуть не подпрыгнул до потолка.

– Черт побери! – вскричал он и, увидев ее, рявкнул: – Проклятие, Шелли, не смей так подкрадываться ко мне. – Он схватился за грудь, потрясение глядя на нее. – Ты меня чуть не довела до сердечного приступа.

– Прости, – промолвила Шелли, стараясь не расхохотаться. – Я думала, ты слышал, как я вошла.

Ник ответил напряженной улыбкой.

– Нет. Я был так заворожен этими контейнерами, что сюда могла влететь ракета, и я бы не заметил.

– Успел уже проверить живучесть? – поинтересовалась Шелли.

Он покачал головой.

– Я ждал тебя. Мы должны сделать это вместе.

Взволнованные, в тревожном ожидании, они открыли первый контейнер и, внимательно изучив опись, бережно вынули одну пробирку. Выбор был трудным, и определила его не славная репутация быка, а то, что от него было много отборов.

Микроскоп был раскрыт, и, ожидая, пока на предметном столике разморозится образец, они тщательно осмотрели всю лабораторию.

Ник заглянул в один из шкафов и присвистнул:

– Черт возьми, я и не знал, что Джош думал об этом: он до последнего дня сохранял эту часть дела, а практическое разведение скота полностью забросил. Понять этого не могу.

– Я тоже, – ответила Шелли. Она, хмурясь, рассматривала обнаруженные ею пробирки, пузырьки, ампулы. Даты на этикетках свидетельствовали о том, что они были куплены в последние несколько месяцев. Она посмотрела на микроскоп, тепловую ячейку, размораживатель… Они выглядели совсем новенькими, ни разу не бывшими в употреблении. Она подозревала, что так и было. Вспоминая счета, над которыми корпела недавно, она была уверена, что видела среди них и документы на приобретение именно их. К тому времени когда Джош закупал это оборудование и реактивы, деньги его подошли к концу. Зачем же тратить остаток на операцию, которую он забросил? Она вздохнула.

– Может быть, – сказала она, рассуждая вслух, – он чувствовал себя виноватым, что дал Скотоводческой компании Грейнджеров развалиться, и хотел возродить ее?

– Похоже на то… Но не знаю, – пожал плечами Ник, почесывая подбородок. – Все это как-то бессмысленно. Мы никогда не узнаем точно, что именно он планировал… Это будет еще одной из тайн, окружавших жизнь дорогого папочки.

Шелли с грустью посмотрела на него: горечь, прозвучавшая в голосе Ника, была почти физически ощутимой.

– Ты его ненавидишь? – тихо спросила она.

– Нет. Но иногда… я от души жалею, что Джим Хардкасл распустил язык. – Он отвел глаза в сторону. – По всей вероятности, я стал бы позже задавать вопросы, поскольку мое сходство с Джошем слишком сильно, чтобы оказаться случайным. Но тогда вряд ли это стало бы так мучительно, как сейчас. Разве что мама решит исповедаться, что очень маловероятно. А даже если она подтвердит… это же ничего не докажет. Так что я до конца жизни останусь без ответа.

От дверей раздался голос Романа:

– Но почему? Ведь анализ ДНК сможет решить этот вопрос раз и навсегда.

Ник круто обернулся.

– Ты ему рассказала? – возмутился он. Шелли передернула плечами, но Роман, войдя в комнату и закрыв за собой дверь, ответил ему:

– Да, она мне рассказала. Впрочем, это не имело значения, потому что как только я тебя увидел, так сразу задумался. – Он улыбнулся: – Ты прав: у тебя более чем случайное сходство с Джошем.

– Угу. Ладно, значит, это останется одной из жизненных тайн, – пробормотал Ник, подходя к лабораторному столу. Вглядываясь в оттаивающий препарат, он горько рассмеялся. – Надо же как нелепо: я могу получить ДНК какого-то уже тридцать лет мертвого быка, а доказать, что Джош – мой отец… – он фыркнул, – пепел на ветру.

– Может быть, и так, – задумчиво произнес Роман и, подойдя к нему, встал рядом, – но ты пренебрегаешь еще одной возможностью прояснить ситуацию. Я не эксперт, но знаю, что даже анализа ДНК Шелли хватит, чтобы доказать твое родство с Грейнджерами. Пусть не сын Джоша, но Грейнджер.

Ник судорожно сглотнул, лицо его осветилось таким желанием, такой откровенной надеждой, что больно было смотреть.

– Ты поможешь?

– Не задумываясь, – ухмыльнулся Роман. – Исключительно из соображений самозащиты: если будет доказано, что мы родственники, ты будешь питать ко мне добрые чувства и мне не придется страшиться каких-нибудь жутких местных обрядов посвящения в жители Дубовой долины.

Ник от волнения не мог говорить. Он был не в силах легко относиться к этой теме, хотя понимал и ценил попытку Романа смягчить ситуацию. Ему показалось, что он сейчас разрыдается. Его мечтой было узнать правду, и получить вдруг подарок в виде частичного решения оказалось больше, чем он мог вынести. Он только глухо прошептал: «Спасибо».

Сознавая, какой эмоциональный удар нанесло Нику предложение Романа, Шелли, давая ему возможность прийти в себя, энергично сказала:

– Ладно, слава Богу, одна проблема разрешилась. Нам нужно будет связаться с уиллитской больницей и узнать, кто и как возьмет у нас пробы ДНК. А пока давайте посмотрим, годится ли в дело это семя.

Она поместила каплю семенной жидкости на предметное стекло, подрагивающими руками положила его под микроскоп и, глубоко вздохнув, обернулась к Нику:

– Хочешь посмотреть первым?