– А я-то поверила, когда ты сказал, что не собираешься спорить со мной по поводу Джоша. – Она грустно улыбнулась. – Некоторые вещи не меняются. Не так ли? – И когда он открыл рот, чтобы ей ответить, поспешно подняла руку: – Нет. Остановись. Я не хочу ничего слышать. Это наш с тобой старый спор, и я вернулась сюда не для того, чтобы начинать с того же места, на котором мы его закончили. Просто оставим друг друга в покое. Договорились?

Слоан покачал головой.

– Нет, – тихо произнес он. – То, что было между нами, никогда не кончится… даже если ты захочешь зарыть голову в песок и притвориться, что это не так. Между мной и тобой осталось незаконченное дело, и на этот раз я хочу его завершить.

– Что ж, прости, но я несогласна, – ответила Шелли. Страх и предвкушение странно смешались в ее душе при этой угрозе… и обещании, звучавшем в его словах.

Он улыбнулся, но улыбка эта не дошла до его золотистых глаз, которые пристально вглядывались в нее.

– Ты можешь не соглашаться сколько угодно. Это ничего не изменит.

– Посмотрим, – отрезала Шелли. Отбросив мысли о вежливом завершении разговора, она старалась сдержать рвущуюся наружу ярость. Не обращая на него внимания, словно не ощущала близости его высокой широкоплечей фигуры прямо за собой, она повесила на вешалку выбранную майку: всякое удовольствие от нее развеялось перепалкой со Слоаном. Обернувшись, она бросила на него гневный взгляд и пробормотала:

– Ты все еще самый надменный мужчина из всех, кого я имела несчастье встретить в жизни.

Он весело ухмыльнулся. Уголки золотистых глаз обольстительно приподнялись, от чего сердце Шелли екнуло.

– Ага. Мне говорили, что это часть моего обаяния.

– Ну так относительно меня, – объявила она, царственно проплывая мимо, – это сильно преувеличено.

Добравшись до переднего прилавка магазина и не желая задерживаться, хоть Клео и стояла в одиночестве, она приветливо махнула ей рукой и на ходу сказала:

– Увидимся позже… может быть, ты приедешь ко мой на кофе?

– Конечно. Я тебе позвоню, и мы назначим время.

Спасаясь, словно от огня, Шелли кинулась к двери и исчезла.

Когда Слоан медленно вышел из-за дальнего прилавка, Клео с отвращением на лице покачала головой.

– Ничему тебя жизнь не учит, – укорила она его. – Ты что, не мог промолчать об этом? Или сказать какую-нибудь банальность?

Слоан пожал плечами:

– Ладно. Я повел себя глупо. Я не хотел начинать спор… – Он смущенно улыбнулся. – А может, и хотел. Лучше пусть злится на меня, чем обращается с этой ледяной грейнджеровской вежливостью.

– Я никак не могу понять эту современную манеру ухаживать, – громко посетовала Клео, лукаво поглядывая на Слоана. – В мои дни, если мальчик интересовался девочкой, он старался быть с ней любезным. Хотел ей угодить.

– Прежде всего я не мальчик, – отозвался Слоан. Глаза его смеялись. – А во вторых, я не интересуюсь Шелли Грейнджер.

– Ах вот как? – На Клео его слова явно не произвели впечатления. – Ты меня чуть не обманул. – Она бросила взгляд на свои алые ногти. – Джош Грейнджер святым не был… любой, кто его знал, с этим согласится. – И когда Слоан хотел ее прервать, взмахнула рукой. – Минуточку, потом придет твой черед. – Она пристально посмотрела на него. – Так вот, я знаю, что у тебя есть все основания его ненавидеть. И нисколько тебя не виню. Но, Слоан, ради себя самого, тебе нужно об этом забыть. Оставь это в прошлом. Иначе ненависть разъест тебя изнутри и уничтожит. Ты хочешь дать Джошу такую власть над собой?

Слоан скривился, ощущая себя десятилетним мальчишкой. В словах Клео было слишком много правды, чтобы их игнорировать.

– Ладно, ладно. Я над этим подумаю. Это тебя устроит?

– Может быть… если ты крепко подумаешь. – И когда он повернулся уходить, добавила: – Одно ты не должен забывать: он ее любил. И все, что он делал, совершалось именно по этой причине.

– Да, – мрачно отозвался Слоан. – Я тоже.

Шелли выбежала из лавки. Лишь бы оказаться скорее подальше от Слоана Боллинджера! Нащупывая в кармане ключи от машины, она перебирала в уме все, что могла еще сказать ему. Так, не глядя вокруг, она налетела на неподвижный объект – высокого широкоплечего помощника шерифа.

– Ух ты, ах ты! Где горит? – пророкотал полузабытый голос, а мощные руки схватили ее за плечи и чуть отстранили, чтобы лучше разглядеть.

Смущенная и растерянная, Шелли подняла глаза на загорелое лицо, нижнюю часть которого скрывали пышные черные усы. Хотя голос показался ей знакомым, Шелли никак не могла сообразить, кому он принадлежит. Она не узнавала его. Хотя в таком виде его, наверное, только мать и могла бы признать. Усы заменяли маску, а черные зеркальные очки от солнца и кремовая ковбойская шляпа практически скрывали его черты. Впрочем, было в нем что-то такое… Она и сама-то была немаленькой, но стоявший перед ней мужчина был огромен. Больше Слоана, решила она. Что-то в его лице и размерах было мучительно знакомым. Если он кто-то из тех, кого она знала в прошлом, рост и мощная фигура должны были сделать его незабываемым. Ускользающий образ не давался в руки.

Он ухмыльнулся, и ее, словно молния, пронзило воспоминание.

– Джеб, – вскричала она с восторгом. – Я на миг тебя не узнала.

– Наконец-то, – басом проворчал он, выпуская ее. Он снял солнцезащитные очки и положил в карман. – Меня это обижает. Не узнать собственного двоюродного брата! Ну, ты даешь, Шелли. Сколько парней моих габаритов ты встречала в жизни? В Сент-Галене или во вселенной вообще?

Глядя в черные смеющиеся глаза, она сама разулыбалась.

– Да, с такими-то размерами я обязана была узнать тебя немедленно. – Она протянула ему запястья: – Так как? Арестуешь меня за плохую память?

Он вроде бы задумался.

– Не-ет. Слишком много бумаг писать, – произнес он, посмеиваясь. Широко раскинув руки, он предложил: – Лучше обними меня, малышка. Давненько мы не виделись. Я соскучился по виду твоей дерзкой попки.

Шелли подавила смешок и бросилась к нему в объятия. Джеб Дилэни всегда был одним из ее любимцев, хотя они не слишком хорошо друг друга знали. Препятствием служила прежде всего десятилетняя разница в возрасте. По годам Джеб был ближе к Джошу, чем к ней. Они были родственниками через предков: ее дед и бабка Джеба, Анна, были братом и сестрой. Когда Анна вышла замуж за Минго Дилэни, это вызвало бурю негодования, потому что мать Минго была из Боллинджеров. И остальные Грейнджеры были возмущены, как это Анна посмела связаться с кем-то из ненавистного клана. Затем Анна разъярила родичей тем, что назвала первенца Джебом, в честь родоначальника, Джеба Грейнджера. А Джеб Дилэни-старший, следуя традиции, назвал и своего первенца Джебом. Он и стоял перед ней. Шелли вспомнила, как Джош жаловался на высокомерных Боллинджеров, укравших родовое имя Грейнджеров. Он часто ворчал по этому поводу, утверждая, что это имя должно принадлежать ему, а не какому-то жалкому родственнику Боллинджеров. Шелли мудро помалкивала, что Джеб точно так же был и их родственником.

Ей все это казалось невероятно глупым, ведь имя не чья-то собственность, и ее родители могли назвать сына Джебом, а не Джошем, если бы хотели. Заливаясь смехом и глядя в лицо Джеба, она решила, что настал момент укрепить легкую дружбу, всегда существовавшую между ними.

В таком маленьком городке, как Сент-Гален, их пути неизбежно пересекались, и, несмотря на семейный разлад, она и Джеб общались мирно. В юности он беспощадно дразнил ее, но также позаботился, чтобы она знала, что может на него положиться. Наверное, больше всего ее восхищало в нем то, что он чихать хотел на их семейную вражду. «Эй, – как-то сказал он ей, – спор-то случился между старыми Йорком и Джебом, а не между нами. И если твой надменный братец был бы таким умным, как себя воображает, он бы давным-давно это сообразил. Так что, если мы с тобой притворимся, будто остальные родичи просто полоумные?» Шелли, ухмыляясь, без колебания согласилась. Ее очаровал этот высокий красавец кузен. Ну, пусть дальний кузен… Ее привлекло и то, что ей ведено было его игнорировать, и его обаятельный и дружелюбный характер. То, что ее предостерегали от общения с ним и, разумеется, со всеми остальными Боллинджерами, привело к противоположному эффекту. В семнадцать лет она отчаянно увлеклась Джебом и страдала по нему все лето, пока не вернулась осенью в пансион. Она испытывала к нему неувядающую благодарность за то, что он притворился, будто не замечает ее детских попыток понравиться ему. Более того, с поразительной для его возраста сдержанностью он никогда этим ее не дразнил. И слава Богу! У Джоша точно был бы припадок, если бы он узнал, как часто в то лето она старалась попадаться Джебу на пути. Даже теперь она чувствовала, что краснеет, вспоминая, на какие уловки пускалась, чтобы привлечь его внимание. Если бы Джош тогда узнал об этом… Она содрогнулась. Джош едва терпел Джеба, она даже подумывала, не было ли между ними какой-то другой причины, кроме семейных легенд, для взаимной неприязни.